Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 28

Прибежали восьмилетние сёстры. Девочки забрались к брату на колени и жарко зашептали:

— А ты знаешь, что папа ругался с нашей мамой вчера вечером?

— Они так кричали! Мама назвала тебя идиотом…

— А папа ответил, что в семье сейчас только один идиот, точнее, идиотка — она!

— А твоя мама всё утро сегодня плакала, вот!

— Если тебе разрешат стать взрослым, ты больше не будешь с нами играть, да?

— Он и так взрослый, дура! Он станет со-вер-шенно-летним! И мы никогда больше не увидимся!

— Почему не увидимся? — улыбнулся парень. — Я просто перееду в другой дом. Но в гости буду заходить, или вы ко мне. И играть будем, как же я без вас?

Близнецы восторженно взвизгнули, оставили на щеках брата мокрые поцелуи и в сопровождении робоняни побежали в кабинет.

Парень задумался о наследниках империи и понял, что шанс остаться со всеми в хороших отношениях всё-таки есть. Молодёжи много, а значит, потеря для семейного клана невелика. Например, у отца было три жены. Первая родила четверых, и, получив развод, осталась членом семьи. Вторая выносила шестерых, включая Трофима, самого младшего. Она тоже жила здесь.

А ещё двоюродные, троюродные, четвероюродные братья и сёстры, плюс жёны и мужья всех этих людей, тоже вошедшие в семью… Да, отец не слишком доволен поведением одного из сыновей, но всё же это не катастрофа.

К слову, нынешняя супруга отца была единственной, кто смел повышать голос на старшего Горохова, хотя подарила ему лишь девочек-близнецов. Трофим подозревал, что отсутствие других общих детей и такое истеричное, словно бы всегда обиженное поведение связано с возрастом Леонида. В конце концов, никакие импланты и лекарственные препараты не помогут, если тебе почти сто лет. Отсюда и не свойственная раньше главе Семьи терпимость. Возможно, и в случае с сыном мужчина предпочтёт мирное решение проблемы.

Девочки оказались последними, больше никто не пришёл. Его вызовут чуть позже. Парень, чтобы скрасить ожидание, активировал минивизор и погрузился в чтение новостей. Правда, информацию не воспринимал — взгляд бездумно скользил по строчкам. Всё-таки Трофим очень волновался.

Зал совещаний располагался в подвале особняка, но благодаря многочисленным лампочкам, встроенным в потолок, здесь было светло и уютно. За овальным столом в центре сидело человек сорок, у стен на диванах копошились родственники до четырнадцати лет, которые скучали и тяготились общим собранием. Но старшие считали, что уважение к семейным традициям нужно прививать с детства.

Стены представляли собой сплошной гигантский визуализатор, разбитый на отдельные экраны. На каждом таком экране маячили лица — те, кто не смог присутствовать лично, явились на собрание виртуально. Более пятисот пар глаз уставились на Трофима, и он почувствовал, что робеет.

По закону совершеннолетний не имел доступа к семейному рейтинговому счёту. И дети его, и супруги. Вступая в брак, он создавал новую Семью, с отдельным рейтингом. Всё уже было решено и даже официально оформлено — Муниципалитет обновил данные чипа Трофима и прислал поздравительный файл с пожеланием всего наилучшего.

Собрание должно было определить то, как дальше будут Гороховы относиться к парню — как к эксцентричному, но всё же родственнику, или как к персоне нон грата, с которой нельзя общаться и о которой лучше вообще не вспоминать.

Сначала парень хотел рассказать всё, как есть. Что у элиты рейтинг поднимается до небес без особых проблем, рождаются дети и внуки, а все остальные тихо угасают, хотя и среди простых людей есть замечательные личности. Что полиция боится лишиться финансирования, поэтому закрывает глаза на преступления, которые совершают оверы. Что на окраинах люди живут в жутких условиях без шансов выбраться. Что контроль населения двадцать четыре часа в сутки приводит к двуличности, а не к законопослушности. Трофим мог бы говорить долго о том, что его не устраивает, но в голове вдруг прозвучал слегка насмешливый голос Кондратенко:

— Если бы ты пролез в правительство, сделал бы гораздо больше. И дружеский совет — никогда не говори вслух то, что думаешь на самом деле.

И тогда совершеннолетний Горохов стал говорить так, чтобы его одобрили. Он не врал, честно объяснял, чем собирается заняться, но немного изменил оттенок своих мотивов. Ход оказался верным — парень чувствовал, как с каждой его фразой атмосфера в зале совещаний становится всё более доброжелательной. Его слушали, не перебивая, и Трофим, видя, что находит отклик у родни, воодушевлялся всё больше:

— Необходимо создать структуру, альтернативную муниципальной полиции. Ведь там нет никого с рейтингом выше шестисот тысяч. И они слишком бюрократизированы. Да и не стоит простым людям знать обо всём. У нас должны быть рычаги воздействия друг на друга. Вспомните Василевичей. Один из них натуральный маньяк, каннибал, годами убивал людей. Он не понёс никакого наказания, его просто закрыли на семейной территории, признав психически больным. Кто его знает, может, для него до сих пор жертв отлавливают на окраинах. И ведь полиция ничего не смогла поделать. Повторюсь, там служит средний класс, их просто не пустили на территорию усадьбы из-за низкого рейтинга, а роботы, конечно, умеют проводить допросы, но человеческий фактор никто не отменял. Я уверен, если бы Василевича допросил бы кто-нибудь живой, он бы справкой о неадекватности не отделался. А Стоковы? Помните, как их молодёжь каталась в автокарах на ручном управлении? Пусть по окраинам, пусть. Но даже маргиналы не должны гибнуть под колёсами ради чьего-то развлечения. А если бы они переместились в более благополучные районы? Это ведь удар по репутации всех оверов, да и по системе мироустройства в целом! Нельзя ставить под сомнение эффективность рейтингового разделения! Кстати, все знают, чем кончилось дело с гонками? Нет? А я вам расскажу. До полиции информация даже не дошла, родители наказали детей лишением сладкого на два месяца. Они прониклись, конечно, я общался с ними, нормальные ребята на первый взгляд. Разработали натуралистичные гонки в Виртограде, в городе больше не беспредельничают. Но ведь не всегда так хорошо всё заканчивается.

Трофим обвёл взглядом собравшихся. Его по-прежнему слушали все, даже дети на диванах замерли. И он понял, что почти выиграл. Почти. Отец и несколько самых уважаемых членов империи Гороховых по-прежнему были настроены скептически. Леонид так вообще не смотрел на сына и морщился при каждом аргументе. Нужно было поставить последнюю точку, надавить на то, что волнует старших гораздо больше уличных гонок. Поэтому он продолжил:

— Если вас не до конца убедили мои доводы, вот вам ещё. Как мы решаем проблемы с промышленным шпионажем? Никак. А преступления, совершённые одним овером против другого? Тоже никак. Не считать же законным и правильным найм киллеров или месть с помощью роботов. Да ладно, не вздрагивайте и не притворяйтесь возмущёнными. Все об этом знают, даже малыши. Нас становится всё больше, рано или поздно это выльется в полномасштабную войну, которая подорвёт авторитет перед простыми людьми. Мы можем лишиться всего. Поэтому я хочу создать что-то вроде частной полиции. Точнее, сыскного агентства. Буду заниматься правонарушениями в нашем социальном круге, мой статус позволяет расследовать что угодно и допрашивать кого угодно. Чуть позже, когда возникнет необходимость, нужна будет тюрьма, где-нибудь за пределами города, в горах, например, или на плавучей платформе. Концепцию я уже продумал. Главное, чтобы о тюрьме не знали рядовые жители Мегаполиса, она будет создана исключительно для наших. Я, правда, не уверен, что мне хватит моего собственного рейтинга сразу на две организации и надеюсь, что кто-нибудь из братьев или сестёр рано или поздно решит мне помочь. Пора Гороховым расширять свою сферу влияния. Мы достаточно сильны, умны и благополучны, чтобы взять в свои руки закон.

Старший Горохов, наконец, посмотрел на Трофима, в его глазах промелькнула заинтересованность, и парень понял, что победил. Поэтому стал закругляться: