Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 49

— Я и говорю — нищета и бесполезность, — выражение лица из-за маски разобрать было нельзя, — кто знает, что за заразу вы притащили в мой дом из своих неблагополучных районов. Имею полное право защитить своё здоровье от всякой инфекционной дряни.

— Прекратите оскорблять моих сотрудников, — вмешался Трофим. — Ответьте на несколько вопросов, и мы прекратим вам мешать.

— Господин Горохов, какие же это оскорбления? — всплеснул руками Карасёв. — Простая констатация фактов!

— Сами ведь тоже не овером родились! — Лара распалялась всё больше. — Из грязи в князи, а теперь сочитесь высокомерием! Кто дал вам право…

— Лариса! Замолчите! — рявкнул бывший полицейский.

— Ничего, ничего. Она права, — сказал хозяин дома, чем удивил Кондратенко — резкая смена поведения была очень уж неожиданной. — Прошу меня простить. Отвык от общества, да и здоровье пошаливает. Ваш визит для меня — лишний стресс. Девушка, успокойтесь и присядьте. Я на всё отвечу. Только давайте быстро — некоторые вирусы и через маску проникнуть могут. И вот ещё, дорогуша. Если не научитесь контролировать себя, до приличного рейтинга никогда не дорастёте. А я вот смог, хотя, как вы выразились, «из грязи в князи» не всем нравится.

Владиславу показалось, что Карасёв старается уйти от разговора про получение статуса овера.

— Кстати, об этом, — едва злая Самохина плюхнулась на диван, Кондратенко принялся за работу, чтобы Карасёв не смог отвертеться от почему-то неудобных для него вопросов. — Не могли бы вы рассказать, за какие заслуги Горохов Семён наградил вас максимальным рейтингом?

Карасёв сел в кресло, поправил маску и почти спокойно объяснил:

— Во-первых, мы с Сеней дружили. Во-вторых, я всегда поддерживал его идеи. В третьих, я не раз брал вину на себя — Сеня иногда очень увлекался и творил дичь. Его семье это не нравилось. Вот я и получал по шапке вместо Семёна, а он потом мои затраты на штрафы покрывал из личного, не семейного рейтинга. Когда стало понятно, что игру сворачивают, Сеня решил отблагодарить меня за годы преданности. Мой статус и так был выше семисот тысяч, так что особо тратиться ему не пришлось. К сожалению, радость от этого события омрачила смерть Горохова.

— Да, очень жаль, что он погиб. Мы уже знаем, что игра была испытательным полигоном, на котором изучали психику людей, её пластичность и возможность противостоять пыткам, — вступил в беседу Трофим.

— Стрессам. Противостоять стрессам, — поправил Карасёв. — Я программист, на мне была разработка кое-каких кодов. Кроме того, в моём подчинении были ребята, создававшие подобие жизни — так называемые осколки душ, то есть, голоса, которые транслировались игрокам после убийства демонов. Да и сами демоны — их тактика боя, способности, внутреннее строение… они специально были сделаны внешне неотличимыми от моделек людей, поэтому пришлось добавить кое-какие металлические детали. Это, кстати, тоже был один из способов влиять на игрока — убивая кого-то, он до самого конца не знал, кто перед ним — человек или враг. Нужно было покопаться в кишках, чтобы выяснить. Да и трёхпалость появлялась только после «смерти». А это, согласитесь, нервирует.

— Какая мерзость, — не утерпела Самохина.

— Каждый понимает в меру своего интеллектуально развития, — пожал плечами старый овер, — для кого-то мерзость, а для кого-то — вынужденные жертвы во имя прогресса. К сожалению, главный эксперимент закончился неудачно, но сопутствующие открытия облегчили жизнь если не всем, то многим.

— Какие открытия? — заинтересовался Горохов.

— Например, мы научились стабилизировать человеческое сознание вне тела. До этого оно стремилось в свой сосуд с самого момента выхода в сеть. И будоражило цифровое пространство, вбирая в себя энергию, как вампир. И либо добивалось своего, и человека, попутно засосавшего в свою личность пару терабайтов, выбрасывало в реал через два часа, либо сознание исчезало губительным для сети способом. Происходило что-то вроде взрыва, сносящего всё вокруг напрочь. Ячейки, ограничивающие это бесконтрольное «засасывание» всего вокруг, тоже наше изобретение. Теперь смерть к краху системы не приводит. Думаю, вы все видели эти слабые вспышки, сопровождающие чей-то уход за грань. Не идёт ни в какое сравнение с тем, что творилось раньше.

— Вы хотите сказать, что люди и сейчас виртуальноть… засасывают? — испуганно прошептала девушка, уже забывшая, что кричала на овера несколько минут назад.

— Ну, это не совсем правильное слово, — поправил маску на лице Карасёв. — Скорее, поглощает. Использует. Обрабатывает и оставляет в себе. Вы смо́трите на что-то — информация остаётся в вас. Вы съели что-то — оно остаётся внутри. Не в смысле, в желудке. А в смысле…

— В памяти, — подсказал Кондратенко. — Вкус, запах, вид, форма — то, что не существует, остаётся со мной, словно что-то материальное.

— Именно так. Вы молодец, господин полицейский.

— Сыщик.

— Как угодно. Да, память. У вас вполне реальные воспоминания о нереальном месте или событии. То есть, информация. А получаемая в течение жизни информация и формирует личность. Душу, если верить теологам, хотя практики от религии с этим не согласны. Они-то считают, что душа — что-то божественное, неизменное, данное при рождении.

— Это, конечно, очень интересно, но не совсем то, что нам нужно, — прервал Кирилла Кирилловича бывший полицейский, — дело в том, что мы расследуем цепочку странных смертей. Убийств, если быть точным. К этому имеют отношения управители. И да, жертвам варварски удаляют по шесть ногтей.

Карасёв вздрогнул:

— Вы думаете, это как-то связано с полигоном? Совершенная глупость.

— Возможно. Но давайте вернёмся к прошлому. Почему игру закрыли?

— Не знаю, — овер встал и демонстративно посмотрел в окно. — Скоро ночь.

— Мы почти закончили, — Трофим был само миролюбие. — Что значит, не знаете?

— А то и значит. Утром в офис пришёл Семён, поблагодарил меня за те годы, что я был рядом, перегнал баллы и сообщил, что проект сворачивают. Когда я попробовал узнать, в чём дело, он лишь заявил, что Гороховы — консервативные, напыщенные болваны, особенно Зигфрид. Сказал, что подал прошение о статусе совершеннолетнего и уволился из «Создателей будущего». И попрощался — он через несколько часов собирался в путешествие. Хотел заняться подводным туризмом. Больше я его не видел.

— А про развод знаете что-нибудь?

Карасёв равнодушно пожал плечами:

— Так все знали, что у Сени семейные проблемы. Но без подробностей. Всё, мне пора спать, прошу вас уйти.

— Но вы ничего не рассказали! Задурили голову философией, и всё! — Лариса снова встала и принялась наступать на старика. — Кто убил мою подругу? При чём тут ногти? Почему управителей глючит? Вы должны знать, вы же спец по этому делу!

Трофим схватил девушку за талию и принялся оттаскивать к двери.

— И вы ещё обижаетесь, что я назвал вас маргиналкой? — повысил голос Карасёв. — Грубая хамка, никаких манер! Убирайтесь!

— Простите и спасибо за сотрудничество, — притворился смущённым Кондратенко, когда Трофим и Лариса вышли из комнаты. — Девочка потеряла близкого человека, её можно понять. Но всё-таки — возможно ли как-то через сеть дать управителю команду на убийство?

— Нет, — отрезал Карасёв. — Это бабушкины сказки.

— Благодарю, — поклонился Влад. Уже у самой двери он словно спохватился: — Ах, да. Последнее. Вы были близки с Марго Лепаж?

— С какой стати вы так решили? — хрипло спросил овер.

— Мы знаем, что вы её навещаете.

— И что тут такого? Мы вместе работали. Просто дань прошлому.

— Дорогая Лариса, советую вам потратить пару тысяч баллов на мозгоправа. Нельзя быть такой взрывной и непоследовательной, — устало опустился в кресло Владислав. — Вы всё испортили.

— Простите. Я раскаиваюсь, — Судя по воинственному тону, девушка врала с чистой совестью. — Просто он такой мерзкий, высокомерный, надутый…

— Видимо, вы никогда не общались с оверами. Они все такие. Наш Трофим — редкое исключение.