Плюс один (ЛП) - Ромиг Алеата. Страница 34

Пока самолёт выруливал на взлётную полосу, тишина становилась всё напряжённей. Наконец, я не выдержал.

— Кимбра, если ты расстроена из-за того, что мы не использовали презерватив, я могу показать тебе свои результаты анализов. Уверяю, я не...

Холодный взгляд её голубых глаз заставил меня заткнуться.

— Я же сказала, что всё в порядке. В самом деле, исходя из того, почему я с самого начала смогла заставить тебя оказаться здесь, мне бы стоило тебя об этом спросить. Но я не собираюсь этого делать. Если ты говоришь, что чист, уверена, что так и есть.

Моя кожа горела, пока я размышлял, как на это лучше ответить.

Кимбра сжала губы, а затем продолжила: — Я сказала, что сохраню твой секрет от мистера Бьюкинена и сделаю всё, чтобы уберечь "Бьюкинен и Уиллис" от иска за сексуальное домогательство.

Я хлопнул руками по подлокотникам, когда самолёт начал взлетать.

— Я же говорил, что его зовут Майк. И он уже в курсе. Я ему рассказал. Какого чёрта произошло в промежутке между прошлым вечером и этим утром? Что бы это ни было, я понятия об этом не имею. Расскажи мне. Расскажи, почему ты ведешь себя как сука.

Холодность в её глазах растаяла, и они наполнились печалью. Она отвернулась, но не раньше, чем я, клянусь, увидел её слёзы.

— Блять, — выплюнул я, расстёгивая ремень безопасности.

Прозвучал звонок встроенного в подлокотник телефона.

Я, спотыкаясь, дошёл до Кимбры и упал в соседнее с ней кресло.

Чёрт, её глаза блестели, когда она повернулась ко мне.

— Дункан?

Я пристегнулся, и это заставило звонок заткнуться. Я потянулся к её руке.

— Поговори со мной. Мне жаль. Ты не сука, но ты так холодна, а я не знаю, почему. Скажи, что я сделал не так.

Её шея напряглась. Прямо как сегодня утром в её комнате. Хотя она и дёрнула рукой, которую я сжал в своих ладонях, но не пыталась вытянуть её.

— Я храпел? — спросил я, пытаясь поднять ей настроение. — Ты рассердилась, что я наехал на Джимми во время братского футбольного мачта? Во мне силён соревновательный дух. Кроме того, Кевин был счастлив. Мы победили.

Кимбра отвернулась к окну, но руку не забрала.

— Понял, — продолжил я. — Ты подумала, что я позволил Хелен выиграть в вечер покера. Это не так. Клянусь. Она надрала мне задницу. Я не несу ответственности за то, что она сделала с теми двенадцатью долларами и семьюдесятью пятью центами.

Кимбра повернулась ко мне. Её глаза были красными, а щёки влажными.

— Блять, — я скорее выдохнул, чем сказал. — Поговори со мной.

— Чёрт бы тебя побрал, Дункан. — Она отдёрнула свою руку. — Ты же не настолько тупоголовый. Ты же деловой человек. Успешный деловой человек. Ты — игрок. У тебя вечно свидания — ты окружён женщинами. Не так уж, блять, сложно догадаться!

Знаете, такие картинки, те, на которых одни видят котёнка, а другие — льва? Именно такое чувство было у меня, пока я смотрел на Кимбру. С одной стороны, я видел льва. Гордого, величественного, прекрасного, у которого достаточно сил, чтобы съесть меня заживо, достаточно сил, чтобы взять мой мир и ввергнуть его в необратимые изменения и хаос. И в то же время, я видел котёнка — мягкого и очаровательного, которого мне хотелось обнять и приласкать, и мурлыканье которого мне хотелось слышать возле своего уха, когда мы вместе спим всю ночь.

— Я не согласен, — ответил наконец я, — по многим пунктам, между прочим.

Она вытерла со щёк очередные слёзы.

— Просто не бери в голову. Спасибо за всё. Мои родные в тебя просто влюбились. Когда я расскажу им правду, это разобьёт им сердца, но я решила, что мне это нужно. Я едва не... — она сбивчиво рассказала о том, что произошло на кухне, как она хотела им рассказать, но они были так счастливы.

Наконец, я прервал её. Не сказав ни слова. Я притянул к себе её влажное от слёз лицо и поцеловал.

— Дункан, перестань.

— Я не хочу.

— Всё кончено. Мы почти вернулись в Нью-Йорк. Я не собираюсь просить у тебя больше, чем ты можешь мне дать. Я помню, что ты сказал, что не можешь помочь мне с замужеством, двумя с половиной детьми или собакой. Наша сделка включала в себя только эти выходные. И они закончились. Поздравляю, влиятельный бизнесмен выполнил своё обещание.

Я снова дотянулся до её руки.

— Если ты хочешь собаку, я могу отвести тебя в приют.

Её грудь поднялась и опустилась, она покачала головой и отвернулась к окну. Её взгляд замер, будто её внезапно увлекло то, как солнечный свет рассеивается над верхушками облаков. Наконец, она пробормотала: — Я не хочу чёртову собаку.

Когда моя грудь наполнилась чем-то, от чего было трудно и говорить, и дышать, я начал рассказывать. Историю, которую знали немногие. Мама и папа. Майк Бьюкинен, поскольку он был рядом, чтобы собрать меня по кусочкам, и психотерапевт, на посещении которого настояла мама. Здесь список заканчивается, и остаётся только она — Тесса.

— Может, когда-нибудь ты сможешь встретиться с моими родителями...

— Дункан, не надо.

Я развернулся к ней, голос и выражение моего лица стали мрачными, когда я настойчиво произнёс: — Позволь мне рассказать. Позволь объяснить.

Кимбра сделала глубокий вдох и кивнула.

— Мои родители — хорошие люди. Они вырастили нас с братом в порядочной семье среднего класса. У них обоих была хорошая работа, и я никогда ни о чём не беспокоился, кроме как о победе в своём следующем футбольном матче и хороших оценках. Я всегда отлично выглядел. И я не хвастаюсь, — добавил я. — У меня просто хорошие гены. Я никогда не прилагал к этому усилий. Я также никогда слишком сильно не интересовался девчонками, не больше, чем любой другой подросток с хлещущими через край гормонами... — Я глубоко вздохнул, подталкивая себя быть честным, более честным, чем я когда-либо был с другой женщиной. — ...пока она не перевелась в старшие классы нашей школы. Мы были в выпускном классе. Всего лишь, блять, семнадцать. Теперь я понимаю, что был молод, но знаешь что? Когда тебе семнадцать, ты всё знаешь. Её звали — зовут — Тесса. У неё была самая прекрасная светло-шоколадная кожа. Её бабушка была родом с Ямайки. Ей тоже не нужно было трудиться над своим внешним видом. У неё тоже были хорошие гены — ошеломляющее сочетание экзотичной и типично американской внешности.

Кимбра перестала плакать, она повернула руку ладонью вверх, и мы переплели пальцы.

— Она была единственным ребёнком в семье, а её мама была партнёром в какой-то крупной финансовой компании. Поэтому они и переехали в Нью-Йорк. Её отец, — продолжил я, — был психологом. Помню, я думал, как здорово, что он перенёс свою практику, чтобы помочь карьере жены. Возможно, именно поэтому, когда речь заходит о Бьюкенене и Уиллисе, я так же восхищаюсь женскими способностями, как и мужскими. У меня были хорошие примеры. Как бы то ни было, мы с Тессой были уверены, что то, что между нами — это навсегда. В выпускном классе мне предложили футбольную стипендию в крупном колледже, который не смогли бы оплатить мои родители. — Я пожал плечами. — Вот почему во мне так силён соревновательный дух, что и обнаружил Джимми.

Кимбра улыбнулась, и впервые за весь день её голубые глаза засияли.

— Но мы с Тессой хотели пожениться. Наши родители — каждый из них — считали, что мы слишком молоды. Мы решили, что сбежим, если они не согласятся. В шутку, конечно. У нас и денег-то не было. Но у нас были грандиозные планы. Итак, в конце концов, наши родители сдались. Сначала свадьба, потом колледж. Из-за нашего намерения пожениться я отказался от футбольной стипендии, и не переживал из-за этого. Я передумал. Но мы знали, что, став совсем юными молодожёнами, мы будем нуждаться в поддержке, если хотим иметь возможность попасть в колледж. Думаю, именно поэтому наши родители и согласились.

Я сжал руку Кимбры, но не повернулся к ней. Я не мог глядеть в её голубые глаза и рассказывать эту историю. Я не говорил об этом вслух больше пятнадцати лет.