Повороты судьбы (СИ) - Флеер Вероника. Страница 48

И тут я поняла: девушка изголодалась по общению. И это совсем не удивительно.

— Ярослава…

— Ты знаешь мое имя? — удивилась Яра.

Не в силах больше выслушивать ее неверные предположения, я сдалась:

— Меня зовут Майя.

Назвав свое имя, я надеялась, что девушка поймет, что я младшая сестра мужчины, которого она любила и из-за которого сейчас находится здесь, в психиатрической лечебнице, в инвалидном кресле. Возможно, брат хоть когда-нибудь упоминал обо мне, когда находился с ней.

— Майя, — проговорила она, как бы вспоминая.

Ее взгляд устремился куда-то вдаль, будто за моей спиной кто-то держал табличку с ответом на вопрос. А когда она снова посмотрела на меня, в ее глазах читалось смутное, но узнавание. Губы Ярославы едва дрогнули; она тяжело вздохнула, затем опустила взгляд на землю.

Я думала, что она начнет кричать, биться в истерике, прогонять меня, когда поймет, кто к ней пришел, но она всего лишь молчала. И знаете, в тот момент мне показалось, что лучше бы она так и сделала, потому что угнетающее молчание активировало во мне и без того не дремлющую совесть, и я почувствовала на себе весь груз вины, давящей на сердце. Причем вины не отдельно взятого человека, а всего человечества в целом. Странное ощущение.

— Как… Дима поживает? — спокойно, без каких-либо негативных эмоций заговорила девушка.

Ее слова будто резанули меня по груди, оставляя жгучую полоску. Я была почти уверена, что девушка все это время ждала, когда к ней приедет мой брат, спросит, как ее здоровье, поговорит с ней немного о чем-нибудь… попросит прощение.

От осознания всех страданий и несбывшегося ожидания девушки, мне стало так горько и тошно, как не было до этого никогда. К горлу подкатила тошнота, скрутило живот. Я сама была готова вот-вот грохнуться в обморок и занять свободное место в этой клинике.

— Ярослава… — начала было я, но запнулась. — Ярослава, прости…

— За что? — не поняла девушка.

— Я понимаю, что это сложно, но, я уверена, если бы ты знала мотивы поведения моего брата, ты бы поняла, что он не хотел причинить тебе зла. — Я начала теребить рукав куртки, заламывать себе пальцы, подбирая подходящие слова.

— Нет, не стоит, — девушка коснулась ладонью своего лба, — не стоит просить прощение за Диму. К тому же, это я совершила глупость, а не он. Если он боится прийти сюда сам, раз послал тебя, то передай ему, чтобы не боялся. Он ни в чем не виноват.

Я нахмурилась.

— Ярослава, он не посылал меня сюда.

— Тогда почему же ты здесь?

— Я пришла попросить у тебя прощение потому… потому что Дима не может сделать этого сам. — Каждое слово давалось мне с трудом, будто мои челюстные мышцы атрофировались из-за долгих лет молчания.

— Он заболел? Или просто не хочет? Слушай, я же сказала, что он ни в чем не виноват. Я была глупа, когда решила отравить себя таблетками… даже не знаю, что мной руководило в тот момент.

— Ярослава, — твердо произнесла я, сжимая всю свою волю в кулак. — Дима не может прийти к тебе, потому что он умер.

Я выпалила последнюю фразу на одном дыхании. Повисла тишина, лишь редкое пение ранних весенних птичек нарушало ее. Мне тут же захотелось стать одной из них и улететь подальше отсюда; подальше от мучительных объяснений, подальше от ужаса, поселившегося в огромных глазах Ярославы, который через мгновение вылился в безудержный, надрывной плач.

Растерявшись, я не знала, что мне делать: то ли плакать вместе с ней, то ли пытаться успокоить ее. В конце концов, я присела на корточки и взяла ее за руки, сдерживаясь от того, чтобы самой не разрыдаться.

— Ярослава, тише… — шептала я. — Не нужно…

Ну вот, я самая настоящая эгоистка! Чего я добилась своим приходом сюда? Разбередила чужую рану, а потом еще и солью присыпала.

Я осторожно обняла девушку, решив дать ей просто выплакаться. Наконец, через пару минут ее рыдания затихли. Она принялась вытирать лицо рукавом плотной куртки, затем, когда она закончила эти незатейливые действия, Ярослава вновь посмотрела на меня. Я же неловко спрятала руки за спину, будто побоялась, что Яре мои объятия могли показаться неприятными.

— Как… как это произошло?

Я описала взглядом ее раскрасневшееся, заплаканное лицо; глаза, сосудики на которых за считанные минуты успели полопаться; и начала рассказывать ей во всех подробностях о самом ужасном вечере в моей жизни, о похоронах, о том, что убийца до сих пор не пойман и о цели, которую я преследовала, придя сюда. Также я рассказала девушке о Таисии — той причине, по которой Дима не мог полюбить никого больше.

Ярослава внимательно слушала меня, изредка кивая, стискивая ткань широких спортивных штанов с такой силой, что казалось, она сейчас их просто порвет.

— Так вот, почему… Почему же он не сказал мне о том, что его первая любовь закончилась столь трагично? — спросила девушка.

— Дима никому не говорил. Даже я узнала об этом только после ее смерти. Для него это был самый тяжелый период в его жизни.

Яра задумчиво кивнула.

— Ох, если бы я только знала… Я не совершила бы столько никому не нужных глупостей.

— Ярослава, — я снова взяла ее за руку, — прошлое не вернуть. Нужно думать о настоящем, продолжать жить.

— Если бы я могла… — она опустила голову, и ее плечи содрогнулись в потоке новой волны рыданий.

Я не могла поверить, что девушка не злится на брата, не винит его в том, что с ней произошло, даже не смотря на то, что он лишь косвенно причастен к ее попытке самоубийства. Наверное, это сумасшедшая любовь, иначе как можно продолжать любить человека даже после того, как он довел тебя до исступления? Или у Ярославы слишком большое и доброе сердце, не могущее жить без любви.

И все же, когда она успокоилась, я перешла к действиям:

— Ярослава, Дима дорог мне, как и тебе, и я не могу смириться с тем, что тот, кто лишил нас близкого нам человека, находится на свободе. Как ты поняла, я действительно пришла попросить у тебя прощение, а также, чтобы спросить тебя, не знаешь ли ты хоть что-нибудь, что могло бы приблизить нас к поимке убийцы. Я прошу тебя, хорошенько подумай, возможно, в тот период, когда вы еще общались, происходило что-то странное? Может, кто-то угрожал ему? Или тебе? Прошу, вспомни хоть что-нибудь, — взмолилась я.

Девушка покачала головой:

— Я не знаю, не знаю…

Казалось, огонек надежды, что жил во мне до этого момента, вот-вот погаснет, обращая все мое естество в липкую темноту, во мрак, из которого невозможно будет выбраться. Я опустила руки, решив, было бросить все и пойти прочь. Но тут Ярослава резко повернула голову в мою сторону, будто все же ей что-то пришло на ум:

— Денис. — Проговорила она.

— Денис Тернов? — я покачала головой: — Он так же, как и я, не имеет понятия, кто совершил преступление.

— Нет, он… говорит такие вещи, как будто знает больше, чем, кажется.

— Прости, но я не понимаю тебя. Когда я спрашивала у Дениса, знает ли он тебя, он ответил отрицательно. Почему ты вообще говоришь так, как будто вы друзья? — я с сомнением уставилась на девушку, ощущая, будто меня все это время кто-то ловко обводил вокруг пальца.

— Он навещает меня каждую неделю, Майя.

Мои глаза округлились от удивления.

— Стой, Ярослава, ты ничего не путаешь? — все же я доверяла больше Денису, чем девушке, которая недавно совершила попытку суицида.

— Я совершенно уверена в том, что Денис Тернов каждую пятницу приходит сюда, — уверенно заявила девушка, словно бы заверяя меня, что у нее все в порядке с психикой, и я не имею права думать иначе.

— Если я однажды совершила глупости… это не значит, что я тронулась умом, — подтверждая мои слова, продолжила девушка.

— Тогда почему Денис солгал мне? — я обессиленно осела на землю, облокотившись спиной о стоящее рядом дерево.

Ярослава пожала плечами.

Я тут же вспомнила слова Андрея о Крысе и посетителе, который навещает Ярославу и который, по словам женщины, мягко говоря, докучает девушке.