О жителях Луны и других достопримечательных открытиях (Фантастическая литература: Исследования - Локк Ричард Адамс. Страница 2

Настоящий поперечник Луны простирается на 480 географии, миль и содержит 58 1/3 миллионов миль кубических. Поверхность Луны в 727,600 квадр. миль, почти вдвое больше поверхности, занимаемой российским государством. Величайшее расстояние Луны от Земли доходит до 55,000 миль, а самое меньшее до 48,000 — что составляет весьма незначительное пространство в сравнении расстояния от нас Солнца на 20 миллионов миль, и других еще отдаленнейших планет. Посему-то поверхность Луны есть для нас явление, которого не представляет ни одно из прочих небесных тел. При первом взгляде на Луну в самый обыкновенный телескоп мы видим, что поверхность ее усеяна пятнами всякого рода. Этим лунным пятнам даны для удобства и для большей ясности различные имена. Гевель, например, обозначил их на своей подробной карте Луны именами наших земель и морей. Позднейшие астрономы не хотели тем довольствоваться; один испанский ученый старался заменить эти названия именами святых, а Нициоли предложил употребить имена философов, которых главой был сам, и случайно успел в том, несмотря на все удобства метода Гевеля. Помощью хороших телескопов удостоверились, что пятна более светлые суть горы, тень которых всегда находится на противоположной стороне Солнца и тем длиннее, чем Солнце ниже к горам; так что при полнолунии, когда Солнце стоит над их вершинами, тень сия почти совершенно исчезает. Высота сих гор необыкновенная; многие из них превышают высочайшие горы нашей планеты; и между ними есть такие, которые простираются до 26,000 футов. Лунные горы не все одинаковы. Их можно разделить на цепные и отдельные (звенообразные Ringgerbirge); хребет первых возвышается далеко над поверхностью Луны; от него тянутся целые ряды гор до самых равнин. Вторые имеют вид кругообразный, окружены со всех сторон высоким валом, над которым возвышаются наподобие конуса, и с первого взгляда можно удостовериться, что они вулканического происхождения. Так как горы сии по большей части имеют вид единообразный, то и должно полагать, что они одинакового происхождения, бывшего следствием какого-нибудь большого переворота, случившегося в одно и то же время на всей лунной поверхности. Причины таковых переворотов существуют, кажется, еще и теперь на Луне; там, по-видимому, совершенно нет вод, по крайней мере, больших, и Шрёттер не мог отыскать ни одного ровного места на всей поверхности Луны. Она не имеет никакой атмосферы или самую редкую; доказательством тому могут служить неподвижные звезды, кои, касаясь очень близко ее краев и наконец исчезая за ними, представляются во всей их ясности до последней минуты. Недостаток морей и рек подтверждает такое заключение.

Ось Луны находится в положении почти прямоотвесном, так что Луна вместе с эклиптикой составляет весьма малый угол 1° 30"; а поелику перемена времени года зависит от сего угла, который здесь почти исчезает, то и следует заключить, что на Луне время года не изменяется. У тех из ее обитателей, которые находятся почти на экваторе, Солнце всегда в зените; а у жителей обоих полюсов оно всегда на горизонте: там вечно палящий зной, здесь всегда необычайная стужа. Дневное время на Луне не менее странно; день, равняющийся ночи, продолжается там в 14 3/4 раз долее нашего. Обитатели Луны не видят, подобно нам, Солнца и созвездий каждые 24 часа; для них они являются и исчезают один раз в течение 29 дней; из этого должно, однако ж, исключить Землю, которая кажется им в 15 раз более Солнца, представляется в голубоватом цвете и в неподвижном состоянии; для жителей экватора она имеет вертикальное положение, а для обитателей полюсов стоит на горизонте, изменяя несколько свое спокойствие мнимым колебанием то в одну, то в другую сторону. Жители противоположной части Луны лишены сего зрелища и не имеют освещения, которое заимствует у Земли ближайшая к ней сторона. Зато вид неподвижных звезд, блеск коих, по причине редкой атмосферы, должен быть там гораздо значительнее нашего, образует для них великолепнейшую картину. Недостаток атмосферы и вод, одинаковое положение времени года и проч. должны иметь большое влияние на растительное и животное царства Луны, о которых мы, впрочем, не имеем никакого определительного понятия. Сколько ни старались астрономы познакомиться с поверхностью и с качествами Луны, им, однако ж, не удалось открыть признаков ее обитаемости. Правда, некоторые из них заметили на Луне крепостные строения, большие дороги и разные другие предметы; но все это требует подтверждения. Чтобы иметь полное обозрение лунной поверхности и удобнее замечать будущие перемены, многие и прежде уже занимались подробным изображением оной; в сем отношении Шрёттер заслуживает особенное внимание; его Селенография [1] содержит в себе многие любопытные предметы. Но Топография видимой части лунной поверхности [2] Лормана представляет еще важнейшие результаты».

Теперь перейдем к новым, великим открытиям, составляющим предмет этой статьи.

В этом чрезвычайном прибавлении к нашему периодическому изданию (сказано в выше помянутом журнале), почитаем мы за счастье сообщить английской публике, а сим путем и всему просвещенному миру, новые открытия в области астрономии. Эти открытия будут незабвенным памятником времени, в которое мы живем, и нынешнему поколению доставят права на признательность потомства. Стихотворцы говорили, что небесные созвездия суть наследственное достояние человека, как разумного обладателя материального творения; ныне человек, еще с большей уверенностью в свое умственное превосходство, может вникнуть в тайны звездного мира.

Невозможно наблюдать великие астрономические открытия без того, чтобы не проникнуться тем чувством, с которым отделившийся от плоти дух открывает неизвестные ему явления будущей жизни. Нам, существам, прикованным по непоколебимым законам природы к земному шару, кажется, что мы, удовлетворяя свое любопытство созерцанием отдаленных, тайных творений Создателя, что мы обладаем неестественной, необъятной силой. Присвоение себе этой силы, в которой нам отказано Высшим Существом, почти кажется дерзким, когда человек, в смелой надежде на свои духовные силы, переступает границы прав, ему предоставленных, и вникает в сокровенные таинства других миров. Нам достоверно известно, что бессмертный Гершель, которому человечество обязано познаниями, в первый раз озарившими свет, по устроении своего нового снаряда, с совершенной уверенностью в успехе и прежде приступления к наблюдениям, провел несколько часов в торжественном размышлении, чтобы приготовить свой дух к открытиям, которые, как он был уверен, должны были удивить миллионы его ближних и поставить его имя наряду с именем его отца и даже выше его. И в самом деле, ему следовало провести некоторое время в размышлении! С той минуты, когда первый человек раскрыл глаза и начал созерцать величие лазурной небесной тверди, человеческие знания не получали приращения, которое, относительно занимательности, могло бы сравниться с открытиями Гершеля. Мы полагаем, что когда открытия его, подробно описанные в сочинении [3], уже изготовленном к печати, сделаются известными публике, то, вероятно, будут признаны чрезвычайно важными в отношении к существенным предметам нашей жизни. Гершель готовился сделаться единственным обладателем удивительных таинств, сокрытых от взоров всех обитавших с создания мира на земле, и в эту минуту ему казалось, что науки возложили на него венец, который должен был доставить ему бесспорное преимущество над всеми живущими существами и над давно исчезнувшими поколениями. Потому, прежде снятия печати с ящичка, чтобы вынуть из него клад, посвятил он несколько часов на размышление.

Для объяснения нашего восхищения заметим здесь, что младший Гершель, посредством телескопа чрезвычайного размера, на своей обсерватории в южном полушарии, по совершенно новым правилам, сделал удивительные открытия во всех планетах нашей солнечной системы, и даже так ясно видел планеты других солнечных систем и предметы в Луне, как мы, на нашей планете, видим предметы, отстоящие от нас в 100 ярдах; далее он решил, что наш спутник обитаем и даже описал род существ, на нем находящихся.