Два идиота (СИ) - Снатёнкова Алёна. Страница 6

Меня хоть и не заставляют испортить страничку паспорта, но дешевый прием условий и запугиваний используют.

- Теперь для этого у меня есть ты.

Эх, жаль, конечно, что мы в людном месте находимся. Не то бы выбила из него всю дурь, оторвала источник жизни и попрыгала бы на остатках былой самоуверенности. Но ведь нельзя. Бить парня при посторонних - табу. Даже если этот мудак сам активно нарывается.

- Нет, теперь моя очередь говорить, а твоя - слушать с открытым ртом и запоминать. Хотя, хорошо зная тебя, лучше запиши, – продолжаю, когда вижу на его лице желание перебить. – Твои глупые попытки шантажа утомительны. Гуляев, никогда… никогда в жизни я не буду делать то, что ты мне говоришь. Хочешь наябедничать предкам? Как мило. Вперед. Только пятку не сломай, пока бежать будешь.

Он удивленно смотрит на меня, играя бровями:

- Нет, мило твои ноги смотрелись на моих плечах.

В два шага оказываюсь возле него, нежненько так вдавливая острый каблук в кожаный ботинок. Прикусываю губу, смотря, как он морщится, и тут же хватаюсь руками за его рубашку, отрывая от нее несколько пуговиц.

- Ты больше никогда не будешь мне говорить о вчерашнем. Ни мне, ни кому-либо еще. Ты понял? Я не шучу, Гуляев. Ты знаешь, что я не шучу. Одно слово, нет, один звук, и ты будешь жалеть всю жизнь.

Думаете, он испугался?

Пф-ф-ф.

Я и не рассчитывала на это. Но пусть гад знает, что я решительно настроена сохранить в секрете свой дурацкий поступок. Ставить себя на одну полочку с глупыми пустышками, которые не могут себя в руках держать, считаю мерзостью.

- Ух. Да ты у нас прям зверь. Не жалко будет бедного Евсейку?

Он не просто не испугался, ему было плевать на все мои слова.

- Вообще, я добрая. Но на тебя это не распространяется.

- Я заметил. Вторую рубашку мне испортила. Так нравится срывать с меня одежду?

Евсей резко кладет руки на мою талию, и вот уже я в роли свинки, которую насаживают на вертел. Что она испытывает при этом? Ей становится жарко. Дыхание перехватывает и хочется закрыть глаза.

Вообще, сложно изображать из себя мраморную статую, когда нужно контролировать каждый вздох.

- Тебе вспомнить больше нечего? Давай напряги память. А еще лучше забудь. Как я. Я всегда забываю все, что мне не понравилось.

- Не ври, Соня. Тебе понравилось. И можешь поставить себе твердую пятерку, я помню все. Если учесть, что я редко запоминаю то, чем занимаюсь по ночам.

- Только по ночам? Днем система ошибку выдает?

Наконец-то.

Заинтересованность.

Именно эту эмоцию я и ждала. Правда, только не хотелось опускаться на уровень, который ниже ширинки.

Евсей

Это, черт возьми, просто невероятно.

Меня уделывают в моей же собственной распланированной игре.

Все козыри, которые были с самого начала, перешли в её руки, а у меня остались лишь вшивые шестерки, с которыми я еле-еле отбиваюсь. Просто охренительно. Я собрался нагнуть Никольскую, а в итоге девчонка, которую я знаю и не знаю всю свою жизнь, нагнула меня.

Мне до чертиков захотелось привязать её к батарее и пытать, чтобы понять, на что способно это инопланетное создание с шикарной задницей и овечьими глазами, которые, кажется, хотят меня испепелить.

- Правда заставила задуматься?

Мне снится кошмар?

Так, Евсей, подъем. Никто, а особенно Никольская, не может так высоко летать. В конце концов, ты мужик или тряпка с бубенцами?

- Задумался о том, как уложить тебя на горизонтальную поверхность и напомнить, как тебе нравилось все, что я с тобой вчера делал. Когда я…

- Евсей, чтоб мать твоя заикала, какого хрена ты все еще здесь стоишь?

Батя?

Серьезно?

Сейчас, когда я собрался словами заставить Никольскую задрожать от экстаза?

Только меня может накрыть такая задница.

Почувствовал себя ребенком, которого застали за просмотром фильма для взрослых. Вроде и пофиг, но мороз по коже прошелся.

- А ты что здесь делаешь? Уехал же. – Лучшая защита – нападение. Батя сам меня этому с детства учил. Что ж, родитель, наступай на свои разбросанные грабли. – Контролируешь, что ли?

- Да я… - замялся отец, переводя взгляд на мои руки, которые продалжали лежать на талии Сони. – Не дорос еще, чтобы я перед тобой оправдывался.

Ну прям аргументированно ответил. По-отцовски.

- Сонечка, с тобой все в порядке? – спрашивает отец, переключая свое внимание на всеобщую любимицу. – Покраснела вся. Тебе плохо?

Еще б ей не покраснеть, когда я рядом стою. Она поворачивает голову и, кажется, читает мои мысли.

- Еще чего! – рявкает, а затем жмурится и берет себя в руки, делая шаг в сторону. -  Не покраснела я, дядь Саш. Жарко просто.

Жарко? Черт, Никольская, ты сама напросилась. Ну не могу я ничего не делать, когда девушке жарко.

- Бать, да врет она. Плохо ей. Посмотри. В обморок чуть не грохнулась, еле поймать успел. – А я вот краснеть не умею. Особенно когда вру. – На диете, наверно, сидит. Точно, я ж её еле удержал.

- Сын, не беси меня. – Отец дает понять, чтобы я заткнулся, но… Я вижу будущее. И прекрасно понимаю, за какие веревки нужно дергать.

- Со мной все хорошо, –успокаивает его девчонка, разворачивая рюкзак так, чтобы я смог увидеть кулак, которым она мне грозится. – Я пойду. Занятия скоро начнутся. Еще увидимся.

- Какие занятия? – Черт, да я прирожденный актер. Так сыграть обеспокоенного даже Безруков не сможет. – Бать, хоть ты ей скажи, что врачу показаться надо.

- Надо?

Спасибо, папаня, что у меня спрашиваешь.

- Думаешь, я бы без повода переживал?

Секунда. Еще одна. Пока отец обдумывает мои слова, Никольская собралась сделать ноги. Приходится её за руку ловить.

- Чего ты добиваешься, идиот? Думаешь поиграть в доктора? Я скорее голову тебе откушу, чем поведусь на твои махинации.

- Сонь, Федя с Мариной дома? – не дает ответить мне отец.

- Нет, наверно, – нехотя отвечает она. – Мама говорила, что они куда-то до вечера уезжают. Дядь Саш, ничего нет. Правда.

- Сейчас я верю своему бестолковому сыну. Я никогда еще не видел, чтобы он о тебе заботился, да и вообще о ком-то. А тут… Так, родителей беспокоить не будем, Евсей, отвезешь Соню домой, а я врача нашего вызову. Понял?

- Обижаешь, бать. Конечно понял.

Никольская пыталась сопротивляться, но отец «добил» её своей коронной фразой:

- Ты мне как дочь, которую я хотел, но получил этого. Если врач тебя осмотрит, мне будет спокойнее.

Эх, мне прям ему руку пожать захотелось. Да что там руку, я его расцеловать был готов за такой подарок. Я и Пантера одни в квартире. Не, бать, честное слово, удружил. Век благодарен буду. День так точно.

- Я знаю, о чем ты думаешь, – злится София, когда мы идем в сторону её машины. – Попробуешь что-нибудь сделать, я оторву тебе палец.

- Отлично. У меня на руках их только десять. Рискну, – говорю, а сам отцу машу, мол, у меня все под контролем, родитель.

Угу. Под контролем.

Под моим личным контролем.

Глава 7

Можно придумать миллион идей, чем можно заняться парню с девушкой в пустой квартире. Если спросить у меня, то я выбрал бы ванну с пеной. Чего уж, люблю расслабиться, особенно когда перед глазами маячит шикарная женская грудь в пене, а потом чьи-то руки массируют плечи. Вообще, будь моя воля, я бы предложил ввести закон о каждодневном массаже для всех лиц мужского пола. А для массажисток сам устроил бы личный отбор. Ох, это было бы моим любимым делом, за которым бы я тщательно следил.

Но, при всем желании, Никольская скорее мне эту ванну об голову разобьет, чем успеет дослушать такое заманчивое предложение.

Хотя она же не всегда бывает злючкой. Иногда даже снимает мантию стервы и в кошку голодную превращается, мечтающую меня на части разорвать. В хорошем смысле слова, конечно же. Это сейчас она носом вертит, сказки рассказывая о том, как ей наши раздевашки в клубе не понравились. Но я-то все знаю. В моих ушах до сих пор мелодия её стонов на репите стоит, заканчиваясь прерывистым дыханием и томным: «Придурок, иди ко мне».