Магия вероятностей (СИ) - Ермакова Светлана Геннадьевна. Страница 16

Когда подали кофий, король сказал мне:

- Возможно, леди, вы задаётесь вопросом, что за срочность такая была в приглашении вас сюда. Конечно, нам всем было интересно познакомиться с вами, но на такой срочности настаивает Жаргал.

- Ваш придворный маг вероятностей? - спросила я в ответ на испытующий взгляд его величества.

- Вы о нём знаете? - удивился тот.

- Да, принц Винсент рассказал мне.

- А что ещё он рассказал вам о Жаргале? - на лице короля мелькнуло некоторое неудовольствие.

Наверняка, это неудовольствие связано с вседозволенностью, которой ранее пользовался маг. Не хочет его величество повторения этого и в моём случае. Видимо, Жаргал был тем ещё затейником в молодые и зрелые годы...

- Что он чрезвычайно стар и почти не проводит сеансов магии.

- Всё так, - кивнул король, - Жаргал полагает, что дни его на исходе. И когда он узнал о появлении нового мага вероятностей, сначала не хотел даже верить. Но потом заговорил о том, что желает видеть ваш артефакт обмена. И лишь нехотя согласился с тем, чтобы увидеться с вами и поделиться магическим опытом, если у вас есть этот артефакт. Вы действительно имеете его и взяли с собой, как я наказал передать своим посланникам?

- Действительно, ваше величество. Тут Жаргал не ошибся.

- Что это за артефакт такой, не просветите ли нас? Что и на что он обменивает?

- Пожалуйста, простите меня, - к этому вопросу я уже подготовилась, пока мы ехали в столицу, - Сам этот артефакт является родовой реликвией Кадней, а направление его действия - семейной тайной. Мне очень жаль, но я не могу сказать вам об этом.

Ну не могу я врать королю, так, как я врала остальным в академии. Чревато тяжёлыми последствиями, если это вскроется.

- Вот и Жаргал тоже темнит что-то, плетёт о простом желании увидеть артефакт, который будто бы когда-то принадлежал ему, - досадливо сказал король.

- Что бы он там ни менял, вряд ли при его помощи можно выменять что-то значительное, - сморщила носик королева, - Иначе род Кадней пользовался бы какой-нибудь особенной славой или процветал. А в действительности он угасает и скоро совсем исчезнет - у них ведь нет ни одного потомка мужского пола, носящего фамилию Кадней.

- Вы совершенно правы, ваше величество, - я всё-таки рискнула назвать так эту даму, вряд ли фаворика осмелилась бы пройтись на грани оскорбления аристократического рода в присутствии короля, - этот артефакт не способствует ни процветанию, ни наоборот. Мне передали его родители лишь потому, что я маг и старшая дочь.

- Филис, а ты ведь активировала его в академии. Помнишь, ты потеряла сознание и в больницу ещё попала тогда. И ты говорила Ханту, что артефакт оказывает ментальное воздействие и улучшает память, - дёрнул чёрт его высочество за язык.

- Прости, Винсент, - улыбнулась я, - Но в присутствии монарха не могу утверждать, что я нисколько не слукавила тогда.

- Но ты не заметил, у Филис после того случая что-нибудь изменилось? Память например, или цвет глаз? - спросила Винсента принцесса.

- Разве что характер, - улыбнулся его высочество, а потом вдруг задумался. И задумчивость его всё крепла.

Это не укрылось от глаз короля, но он решил не углублять вопрос. Во всяком случае, в моём присутствии.

- Что ж, сегодня уже поздновато для визитов, да и вы, леди, наверняка нуждаетесь в отдыхе с дороги. Но завтра с утра прошу уважить нетерпение древнего Жаргала, навестить его вместе со своим артефактом. Скажете прислуге, когда будете к этому готовы, вас проводят. И приглашаю вас, присоединяйтесь к нашим дальнейшим трапезам, пока гостите в резиденции.

Встаю, приседаю в поклоне. Все расходятся, а Винсент идёт ко мне.

- Надо поговорить, - сказали мы друг другу одновременно и рассмеялись.

ИНТЕРЛЮДИЯ

И-и-и-и-и-и-и, иэ-э-э-э-э-э, ио-о-о-о-о-о...

В совсем глухом и заросшем зеленью дальнем углу королевского парка, окнами на реку, а не на канал, смотрел низкий каменный дом. Когда-то давно этот дом был значительно выше, к его высокой входной двери даже вело крыльцо с вытесанными из камня ступенями. Но за много-много лет дом так врос в землю, что входная дверь не раз уже была сменена на другую, меньшей по высоте, и от прежнего дверного проёма осталась чуть ли не половина. Крыльцо давно уже скрылось под землёй, и к дому ведёт лишь тропинка, к самой двери. А ступени появились уже внутри дома. Вниз. Или вверх. Смотря на то, входишь ты или выходишь. И окна, глядящие на реку, стоят прямо на земле. Хотя и реку-то почти не видно сквозь листву ползучих диких вьюнков. Можно, конечно, было бы приказать оборвать их, да впустить в дом яркий свет солнца, только зачем это надо - смотреть всё время на реку?

Ии-и-и-и-и-и, иэ-э-э-э-э-э, ио-о-о-о-о-о...

В центре самой просторной комнаты дома прямо на вытертом ковре с непросматриваемым уже узором, на подушке под костлявым задом, сидит человек. Морщины так избороздили его лицо, что угадать, какими были когда-то его черты, нет никакой возможности. Рядом с ним валяется клюка, на которую он будет опираться, чтобы встать с пола на ноги. Неподалёку, возле стены с окнами стоит стол с наклонной столешницей и стул - там удобно чертить. Человек слегка покачивается сидя - вперёд и назад, и поёт. Его пение непривычно для слуха обычных людей - очень низкие горловые звуки тянутся, вызывая вибрации в окружающих предметах.

Ии-и-и-и-и-и, иэ-э-э-э-э-э, ио-о-о-о-о-о...

Вот и Жаргал, как его дом. Раньше был высоким и статным, да глядел соколом. Дом этот поставил по себе. А теперь Жаргал врос в себя, стал очень маленьким, но по-прежнему проходит в дверь, не сгибаясь дополнительно, и как дом, не желает видеть реку. Дом оказался его верным и единственным родным существом, хотя он и не живой. А вот Жаргал - пока живой. А значит, может вспоминать далёкое прошлое, когда не было ещё этого дома, и вообще никакого дома не было у Жаргала, а была только огромная степь да сильный низкорослый конь. А ещё были люди, и великий человек среди них - Даян-хан. Бату-Мункэ Даян-хан, так его звали. И не было большего счастья Жаргалу, чем служить этому человеку и сражаться по взмаху длани его. С набегу, с пронзительным криком, привстав на коне, попадать копьём в незащищённые кольчугой места и пронзать проклятых тайшей и воинов ойратских ханов, утверждая главенство кровных потомков Тэмужина, величайшего Чингис-хана, над всеми племенами степей.

Ии-и-и-и-и-и, иэ-э-э-э-э-э, ио-о-о-о-о-о...

Жаргал и сейчас помнит тот пьянящий густой запах крови и внутренностей, который парил над огромным полем битвы при Далан-Терджине. Полем великой победы хитроумного Даян-хана. Того счастья, что испытывал тогда Жаргал, чудом не получивший в той битве ни одной серьёзной раны, не испытывал ни один смертный на свете. Это и решило его судьбу. Глупый мальчишка из другого мира, обладатель дара ментальной магии и артефакта, украл, присвоил счастье и судьбу Жаргала себе. Пожелал вселиться, глупый, в тело самого счастливого человека во всём сущем, молодого, сильного да здорового. Вот и перенёс свою душу прямо в красную от пролитой крови степь. Это уже Жаргал узнал от дружков того мальчишки, когда оклемался и местную речь выучил. И убийство этих дружков не помогло Жаргалу утолить жажду мести за своё украденное счастье.

Ии-и-и-и-и-и, иэ-э-э-э-э-э, ио-о-о-о-о-о...

Много лет пришлось прожить Жаргалу в этом мире, постигая магический дар, что оставил ему подлый мальчишка. А когда, наконец, понял, как он сможет воспользоваться артефактом обмена душ, который бережно хранил у себя, то посчитал неощутимо пролетевшие годы и узнал - нет ему возврата в своё прежнее тело, умер он уже там. Воины степи почти никогда не доживали до старости. Так горевал тогда Жаргал, что ум потерял. Стал пить вино, чтоб забыться, а потом продал артефакт заезжему коробейнику, да ещё и свиток к нему написал, что это за артефакт и как он заряжается. Потом, когда в себя пришёл, то как ни искал - коробейника того и след простыл. Погиб, скорей всего, от руки разбойника. А артефакт или успел перепродать, или с собой в землю унёс. Расчёты вероятностей отказывались подсказать Жаргалу, как вернуть артефакт себе. То есть выходило - что ни делай, а никак не вернуть.