Криптия - Резанова Наталья. Страница 21

– Это точно, – поддержал его Рох.

– Однако старикан нашел, как закончить историю к общему удовольствию, – отметил Клиах, – хозяйка, дорогая, распорядись-ка, чтоб ему налили, я заплачу…

– Ничего не к удовольствию, – пробормотала Дуча. – Нашел, дед, что на ночь рассказывать. Темно же, и ветер как раз, да и дождь может хлынуть… вдруг она там, в степи бродит?

– Дура, тебе-то что бояться? – снисходительно спросил димниец. – Старик же ясно сказал – она только на мужчин нападает. Да и только на тех, кто в одиночку спит.

– Хорошая история, – сказала Ланасса, – а вывод из нее еще лучше. Ибо получается, что девы веселья и красивые мальчики делают доброе дело, оберегая гостей от нечисти.

– Жаль только, что их самих никто не бережет. – Нунна произнесла это без свойственного ей жеманства.

– Да уж, – вздохнул Эрке. – Если верить в подобные сказки, мы могли бы решить, что бедного Бохру разорвал нечистый дух, и не стали бы искать виновного.

– Ну вот кто тебя за язык тянул! – с досадой брякнул Рох. – Только, понимаешь, позабыли об этом мерзопакостном деле, а ты опять…

Наступила тишина, лишь слышно было, как огонь трещал в очаге. Злых духов, он, может, и отгонял, но мрачных мыслей прогнать не мог. Все старались не думать, но думали о том, что сейчас происходит наверху.

Не было слышно ни криков, ни стонов пытаемых. Может быть, Варинхарий и Гордиан не так уж усердствовали и обходились словесным допросом. А может, Шуас уже потерял сознание…

Убийцу никому не было жалко, и все же тем, кто собрался в зале, было страшно. И лучше уж страшиться злых духов, что скитаются по ночным пустошам в поисках одиноких путников, лучше пугаться самого черного колдовства, чем того, что происходит на самом деле, – так просто и жестоко.

Все правильно, напомнила себе Ланасса. Какова бы ни была причина, убийцу должно наказать. Неважно, что она сама собиралась прирезать Бохру за предательство… честно говоря, он просто исполнял свою работу, но когда слуга идет против хозяина или хозяйки, это все равно предательство, и нет ему оправдания… но есть же разница! Нельзя так поступать с человеком, каким бы сквернавцем он не был. За свою долгую жизнь куртизанки и шпионки она навидалась всякого, но чрезмерная, вдобавок лишенная всякого практического смысла жестокость ей претила.

Кроме того, у «Лапы дракона» есть определенная репутация, и хозяйка обязана ее блюсти. Что бы ни происходило, ее гостиница не будет заведением, где слуг можно убивать безнаказанно.

Молчание, воцарившееся в зале, ей вовсе не нравилось. Сказитель, не дождавшийся новых просьб об увлекательных историях, хлебал пиво. В другой раз Ланасса приказала бы Дуче или Нунне спеть или станцевать, но сейчас это казалось… неуместным, что ли. Да и девицам, следует признать, не до того. Через день-другой они оправятся, но пока что пригодны только подавать на стол, ну и еще для ночной работы.

Разумеется, она и сама умела петь, причем гораздо лучше, чем служанки. Но ради кого голос рвать? Из достойной публики в зале один Клиах, да и тот совсем скис. Не стоит оно усилий. Ланасса собралась было напомнить сказителю, что неплохо бы и дальше отрабатывать хлеб, но на лестнице появился Варинхарий. Вид у рыжего был изрядно утомленный.

– Дай-ка попить, красавица, – велел он Дуче. Служанка, подхватив со стола кувшин с пивом, подала ему, позабыв про кружку, однако Варинхария это не смутило – он хлебнул из кувшина.

– А что это вы все здесь сидите? – спросил он, ни к кому в особенности не адресуясь. – Шли бы спать, час уже поздний.

– Какой сон, сами знаете… – отозвался Клиах.

– Знаю то, что человеку с чистой совестью ничто спать не помешает.

– А я слышал поговорку «Чем хуже человек, тем лучше он спит», – усмехнулся Эрке. – И сдается мне, верная это поговорка. Убивец-то наш, почитай, целый день дрых…

– Не умничай, одноглазый. Однако ж, – Варинхарий обвел взглядом собравшихся, – ясно, что не разойдетесь вы, пока не узнаете, что и как. Так вот, господа хорошие, Шуас из Батны сознался в умышленном убийстве Бохру, служащего гостиницы «Лапа дракона». Действовал он один, слуга Азат его подельником не был. По крайней мере, обратное не доказано. По этой причине оного Шуаса надлежит предать скорой казни, что и подтвердил господин Гордиан Эльго, как имперский офицер, облеченный властью чинить суд в пределах пограничья. Следовало бы для свершения казни доставить преступника в ближайший город, но сейчас сие не представляется возможным. Потому убийца будет казнен завтра утром. Как требуют законы империи, все присутствующие здесь почтенные граждане будут свидетелями, дабы подтвердить, что происходящее суть справедливое наказание, а не пошлое убийство из мести. Вопросы или возражения есть?

– Возражений, ясное дело, нет, – сказал Эрке, – а вот вопрос имеется. Как, господин хороший, вы собираетесь это справедливое наказание чинить и кто на себя палаческую службу возьмет?

Рох поежился. Ему почему-то представилось, что убиение убивца свалят на него. Он, вообще-то, вполне мог пришибить человека в драке или просто под горячую руку, но вот так, по закону… на глазах у всех… как-то до сих пор не приходилось. Но Гаттала на него даже не взглянул.

– Вопрос к месту, хоть и не по чину тебе, бельмастый, проявлять подобное любопытство. К сожалению, мы не можем казнить убийцу, как этого требует его преступление. Нету, понимаешь, подходящих приспособлений. А резать его на куски, как он сделал с бедолагой Бохру… мы ж, прости Семеро, не звери какие. Отсечение головы полагается лишь благороднорожденным. Такого дерева, чтоб повесить его, поблизости не вижу, а вешать его на воротах… ну, зачем нашей доброй хозяйке такое украшение. Поэтому его просто задушат. Господин Эльго отдал своему оруженосцу такое распоряжение. Наши славные пограничные воины не слишком щепетильны на этот счет.

– А что будет со слугой? – спросил Клиах.

Варинхарий поскреб в затылке.

– Он и сам меня об этом спрашивал. Умолял, чтобы кто-нибудь взял его к себе на службу. Вы как, господин Клиах? Он так напуган, что работать согласится даром.

– Даром – не бывает, господин Гаттала. Даже если брать слугу только за пропитание, это уже расход. Нет, я не возьму его, хотя не скрою, еще один человек в сопровождающих мне бы не помешал. Но только не этот. Если вы вдруг ошиблись и он соучастник убийства, то он мне не нужен. Если вы не ошиблись и он к убийству не причастен, то он дурак, который подвел своего господина, и он мне не нужен вдвойне.

– Тонко замечено. Достойно уроженца Димна. Ну а что скажет дорогая хозяйка? Слуг-то при гостинице убыло.

– По-твоему, Вари… то бишь, господин Гаттала, я глупее димнийского купца? Пусть идет на все четыре стороны… хотя все четыре сейчас недоступны, ну да ничего, не так далеко от нас Шенан, чтоб крепкий парень не сумел до него добраться.

– Верно, госпожа, – поддержал хозяйку Рох. – Ни к чему нам тут такой. Если он тут промедлит, мы с Огаем его так отделаем – пожалеет, что на свет родился.

– Я и предполагал, что вы так ответите, – вздохнул Варинхарий. – Ладно. Теперь вот что. Не думаю, чтоб у нашего убивца после допроса нашлись силы бежать… но всякое бывает. Иногда со страха и отчаяния люди на такое способны бывают… ну, это долго рассказывать. Да еще Азат этот, кто знает, что ему в башку втемяшится. Короче, запереть надо обоих.

– По отдельности, – вставил Клиах.

– Это само собой. И не только запереть, но и сторожить до утра. Господина Гордиана и Торка, по понятным причинам, от стражи следует освободить. Они отвечают за казнь. Я пришлю своего слугу, не все ему по ночам с девками кувыркаться, пусть для пользы дела стражу несет, но нужны еще люди. Пускай за воротами Огай присмотрит, а Роху нынче хорошо бы здесь сторожить, ты как на это смотришь, хозяйка?

– Не возражаю.

– И еще бы кто-нибудь…

– Я могу, – вызвался Эрке.

– Вот и славно. – Варинхарий хохотнул. – Другие-то дремать одним глазом могут, а у тебя глаз и так один, придется уж как-то потерпеть… Короче, убивца мы сейчас в погреб спустим, пусть своим присутствием порядочных людей не смущает, верно, господин Клиах? Заодно пусть-ка вспомнит, как мучал в том погребе беднягу Бохру и поймет, что за каждым преступлением неминуемо следует наказание. Рох и Эрке пусть туда и отправляются. Азата же, полагаю, можно в номере оставить, хоть и под охраной. А я сам прослежу, чтоб все было в порядке. А утром покончим со всем этим безобразием и разъедемся по-хорошему.