Любовь по завещанию - Грей Долли. Страница 27

– Я люблю ее! Люблю, несмотря ни на что! – с жаром воскликнул молодой человек.

– Тогда борись за нее! Заставь вновь дорожить тем временем, что она провела с тобой! – Голос графини звучал твердо, вселяя уверенность, даруя силы.

Ричард посмотрел на бабушку и решительно произнес:

– Я верну ее! Клянусь!

Сэр Хьюго сидел в кресле в спальне своей жены. Она специально велела перенести его сюда, чтобы иметь возможность издеваться над ним без свидетелей.

Прошло всего полтора месяца после того, как она благополучно разрешилась крепким мальчуганом, которого назвали Джереми. Отдав сына на попечение многочисленным нянькам и кормилицам, Каролина с неистощимой энергией вновь окунулась в круговорот светских удовольствий.

Материнство добавило ярких красок в палитру ее очарования. Ее муж был свидетелем, как она исчезает из дому каждый вечер и приходит лишь под утро, со следами любовных утех на теле, оставленными другими мужчинами.

Зная, насколько болезненны ее измены для Хьюго, она, не стесняясь, рассказывала ему подробности своих вакханалий и прекращала лишь тогда, когда замечала на лице мужа слезы бессильной злобы… Однако Каролина не знала одного.

Однажды, когда ее не было дома, сиделка, сочувственно относящаяся к своему пациенту, показала ему новорожденного. Сэру Хьюго достаточно было одного взгляда на безмятежно спящего Джереми, чтобы вновь обрести смысл жизни. Он обязан защитить это крохотное создание от произвола собственной матери, позаботиться о его будущем!

С этого дня все усилия он прилагал к тому, чтобы вернуть своей руке подвижность. Лишь только становилось возможным, он, не щадя себя, тренировал пальцы, пытаясь сжать ладонь в кулак. И наступил день, когда ему это удалось. Тогда с помощью все той же сердобольной сиделки, оказавшейся намного умнее, чем о ней думала Каролина, сэр Хьюго связался с Генри Хоссельмеером и попросил его приехать. Когда же встреча состоялась, он подписал ряд бумаг, составленных по его просьбе старым поверенным, которые тот забрал с собой. Перед тем как оставить несчастного калеку, Генри пожал ему руку, отдавая дань уважения мужеству давнего противника.

Ночью сэр Хьюго Фокскрофт тихо отошел в мир иной, оставив после себя немалое состояние, молодую вдову с новорожденным сыном и память о себе, как о человеке, привыкшем оставлять последнее слово за собой.

На его похороны собралась вся деловая элита страны. Почтить память покойного приехали и многие из его зарубежных партнеров. Не обошлось и без членов семьи, которые, хотя и недолюбливали сэра Хьюго, все же сочли необходимым проводить в последний путь старейшего из родственников.

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Каролина была в творческом ударе, разыгрывая безутешную вдову. Она покрывала поцелуями лицо мужа, даже порывалась броситься в могилу вслед за гробом, в то же время внимательно следя за тем, чтобы ее успели вовремя оттащить от края ямы. Каролина сочла это весьма эффектным приемом.

Глядя на ее насквозь фальшивое изображение скорби, впрочем обманувшее большинство присутствующих, графиня Виктория, прибывшая в сопровождении своего внука, решила, что ее кузен, несмотря ни на что, не заслуживает быть предметом насмешек. Она вышла вперед и, глядя в могилу, произнесла:

– Покойся с миром, старый лис, мне будет тебя не хватать.

После чего, круто повернувшись, зашагала прочь. Она не сомневалась, что, если бы Хьюго слышал ее слова, он бы оценил их.

Когда Каролина влетела на следующий день в офис нотариуса, который должен был огласить завещание Хьюго, ее немного удивило, что там уже находились Ричард, Генри Хоссельмеер и старая графиня. Тем не менее она, улыбнувшись, подмигнула им.

– Надеетесь, что вам тоже перепадет кусочек?

Уж кому-кому, а ей было известно содержимое конверта на столе нотариуса. Сама диктовала мужу.

Нетерпеливо выслушав то, что «настоящим завещанием оставляю все свое движимое и не движимое имущество своей жене», Каролина уже собиралась покончить с формальностями, как в разговор вмешался Генри Хоссельмеер. Молодая вдова слушала его и не верила своим ушам.

Оказывается, накануне смерти Хьюго переписал завещание. На что Каролина ответила, что более абсурдного заявления она никогда не слышала, так как каждый знает, что свои последние дни ее муж провел в полной неподвижности. Генри послал ей улыбку искушенного юриста.

– Миссис Фокскрофт глубоко заблуждается, путая полную неподвижность с частичной. И я, признаться, несколько удивлен. Тот факт, что вдова сэра Хьюго оказалась в неведении относительно состояния здоровья своего супруга, свидетельствует о недоверии к ней последнего. Кроме того, при нашем разговоре с сэром Хьюго присутствовала одна из сиделок, которая может подтвердить мои слова.

– И что же написано в новом завещании?

Понимая, что возмущенными криками в данном случае ничего не решить, Каролина решила получить информацию, а посему ее лицо приняло выражение любезной непроницаемости. В процессе чтения документа менял ся лишь его цвет – от нежно-розового до пепельно-зеленого.

– «Завещаю все свое имущество Джереми Фокскрофту, который вступит в права наследования по достижении двадцати одного года. До этого времени его официальным опекуном является мой родственник, граф Стоунбери. Моей кузине Виктории оставляю коллекцию картин при условии, что она перевесит мой портрет в фамильной галерее из темного угла на более почетное место… – При этих словах старая графиня усмехнулась, согласно кивнув. – Моей сиделке, Анне Смит, скрасившей своим добрым отношением мои последние дни, завещаю дом в Ковентри. Моей жене, Каролине… – молодая вдова нервно сглотнула, – за любовь и заботу оставляю пожизненную ренту в тысячу фунтов при условии, что она будет проявлять подлинный интерес к воспитанию нашего сына». – Далее следовал список слуг, которым следовало выплатить единовременное пособие.

Не проронив ни слова и стараясь не встречаться глазами ни с кем из присутствующих, Каролина вышла из кабинета. Посмотрев ей вслед, нотариус с уважением произнес:

– Сильная женщина!

– Но глупая! – не удержалась от язвительного замечания старая графиня.

Стивен нервными шагами мерил комнату приемного покоя. Молоденькая медсестра, сидевшая за конторкой, спросила:

– Это ваш первый?

– Что? – Мужчина остановился и непонимающе посмотрел на нее.

– Я спрашиваю, это ваш первый ребенок?

– А-а, да. – Он взлохматил свои волосы и нервно взглянул в сторону коридора, куда час назад увезли Гленду.

– Вы не волнуйтесь, все пройдет хорошо, – постаралась успокоить его девушка, подумав при этом, что большинство мужчин сидели бы где-нибудь в баре и ждали сообщений на сотовый, а этот…

Она мечтательно вздохнула, позавидовав той, что сейчас находилась в родильном отделении. А зря…

Гленда стонала, вцепившись в края стола, на котором лежала, однако не забывала правильно дышать, как ее учили на курсах для рожениц, которые она посещала вместе со Стивеном. Ребенок шел тяжело. Временами она кляла себя за то, что отказалась от стимуляторов. Когда боли отпускали, ей казалось, что она уже на небесах, но потом все начиналось заново.

– Тужьтесь, я уже вижу головку, – не позволяя пациентке расслабляться, командовала седая врач. – Ну же, еще разок!

– О Боже! – вскрикнула Гленда от сильной боли.

В ту же минуту, услышав ее крик, в операционную ворвался Стивен. Молоденькая медсестра висела на нем, пытаясь увести за дверь, за ее спиной маячили два рослых санитара.

Бросив на Стивена быстрый взгляд и решив, что от его присутствия вреда не будет, врач буркнула:

– Пусть остается. – И велела ему подойти ближе. – Возьмите вашу жену за руку. Осталось совсем немного.

– Не бойся, дорогая, я с тобой.

Стивен ободряюще взглянул на Гленду, которая неожиданно вцепилась в него и застонала, после чего откинулась на подушки. Последнее, что она услышала, был пронзительный крик младенца, а потом ее сознание окутал туман.