Таинственный человек дождя - Рэ Жан. Страница 35
— Я предпочел бы получить оплату звонкой монетой, господин, — неуверенно промямлил он.
— Молчи, осел! — бросил сержант. — Я сказал, что мы заказываем все в порядке реквизиции! И я добавляю к заказу еще шесть бутылок вина… И побыстрее, а не то познакомишься с моей саблей!
Что-то ворча себе под нос, кабатчик бросился выполнять заказ.
Его жена, пышущая здоровьем симпатичная крестьянка, подошла к Муфкинсу.
— Можно, я накормлю хлебом с чаем ваших мальчишек? — спросила она. — Это не нужно будет включать в счет.
— Что? Хлеб и чай? Почему бы не подать им курочку, зажаренную в испанском вине? Ни глотка воды, понятно? Их накормят, когда мы доберемся до места; там их ждет замечательный обед: плетка вместо супа и палки вместо жаркого!
Солдаты, набросившиеся на омлет с большими кусками ветчины, который они щедро запивали вином, грубо расхохотались.
— Бренди! Полные стаканы бренди каждому из нас! — промычал Муфкинс, хлопнув хозяина по плечу.
Арестанты, измотанные долгой дорогой, уселись на обочине, полумертвые от голода и жажды.
— Бедный малыш! — воскликнула хозяйка. — Я дам ему напиться, хотя бы только ему!
И она подошла с кувшином, наполненным свежей водой, к худенькой бледной фигурке.
Муфкинс одним ударом выбил у нее из рук кувшин, разлетевшийся на множество осколков.
— Девчонка не пьет! — прорычал он. — Ни вино, ни воду. Она имеет право пить только свою кровь, если захочет!
Схватив висевшую у него на поясе плеть, он принялся избивать девочку.
— Вот тебе хлеб, вот тебе вода! — хрипел он. На плечах девочки появились красные рубцы с проступившей кровью.
Девочка пронзительно закричала и упала.
— Вставай! — заорал сержант, изрядно отхлебнувший крепкого бренди и заметно захмелевший.
Но девочка уже не могла подняться.
— Тогда вот тебе добавка!
Удар, нанесенный рукояткой плети, пришелся девочке по голове.
— Дикое животное! — закричала хозяйка. — Я не могу вынести этот ужас! Побойся Бога, он видит твою жестокость и не простит ее тебе!
— Вот и хорошо! — ухмыльнулся Муфкинс. — Пусть он посмотрит, как я учу уму-разуму жалких бродяг! И он еще увидит, как я воспитываю женщин, которые лезут не в свое дело!
И он ударил по лицу добрую женщину.
— Еще стакан бренди, и мы идем дальше! — проревел сержант.
Ударами плетки он поднял на ноги еле живых арестантов. Двое самых крепких подняли Оладушку и повели ее, держа под руки.
Казалось, что белокурую девочку увлекает ее собственный вес, и ей не нужно прилагать ни малейших усилий, чтобы переставлять ноги. Капли крови с ее плеч падали на тропинку. Солдаты, которым крепкие напитки ударили в голову, не щадили юных арестантов, осыпая их ударами и грязными ругательствами. Над колонной раздавались крики, стоны, рыдания, но они были не способны вызвать жалость у палачей, которым страдания жертв только придавали сил. Если несчастный малыш падал без сил на землю, град сыпавшихся на него ударов заставлял несчастного вскакивать и с криками боли и продолжать свой крестный путь.
Скоро они добрались до Вудленда.
***
Грейбрук увидел облако пыли, поднявшееся над тропой и постепенно приближавшееся к засаде. Он опустил подзорную трубу.
— Все готовы?
Уже можно было слышать крики пьяных солдат и заглушавшее все остальные звуки нечеловеческое рычание сержанта Муфкинса, ругавшегося так отвратительно, словно он был язычником.
Баг взглянул на своего соседа Билла. Тот спрятал кинжал в ножны и принялся засучивать рукава. Его кулаки напоминали кувалды.
В этот момент из-за поворота тропы появилась головная часть колонны с арестованными.
— Вперед, парни! — крикнул Герберт.
Выпрямившись во весь свой рост, он выкрикнул так громко, как только ему позволяли легкие:
— Остановитесь! Руки вверх!
Одновременно с этой командой на солдат обрушились отчаянно орущие и размахивающие ножами и дубинами существа, очень похожие, как показалось ошеломленным от неожиданности солдатам, на представителей нечистой силы. Колонна остановилась, и когда солдаты вспомнили наконец о своем оружии, применять его уже было поздно.
Дубинами и кастетами нападавшие выбивали из рук солдат ружья и сабли; тяжелые, словно налитые свинцом кулаки расплющивали им физиономии, а удары дубин безжалостно швыряли их на землю. Дубина Бага обрушилась на голову солдата, смяв шлем и оборвав отчаянный вопль ужаса.
— Мой живот! — заорал один из солдат, падая лицом в грязь после удара Фламинго. Через секунду рядом с ним оказался его товарищ, с воплями хватавшийся за свою перебитую ногу. Рядом с Фламинго Райдер энергично действовал своей дубиной, словно деревянной шпагой.
— Это тебе, приятель… А это тебе… — выкрикивал он, сбивая одному из солдат шлем с головы и ломая руку другому.
Капралу удалось выхватить пистолет и выстрелить; к счастью, никто из нападавших не пострадал, а пуля Грейбрука сбила с ног капрала с раздробленным плечом.
Вслед за первой волной нападавших в схватку вступили остальные лесные братья. Одни помогали товарищам вывести из строя еще оставшихся на ногах и пытавшихся сопротивляться солдат, другие принялись освобождать арестованных от цепей.
— Мы сдаемся! Перестаньте орудовать своими дубинами! Вы и так перебили мне руку! Вы едва не задушили меня! — слышались со всех сторон жалобные возгласы солдат.
В числе первых, попросивших пощады, был отважный сержант Муфкинс.
Бедолага оказался в железных руках Билла Слейда, то швырявшего сержанта на землю, то снова поднимавшего его, встряхивая, словно тряпичную куклу.
Через несколько минут схватка закончилась.
Большинство солдат валялось на земле; выведенные из строя градом обрушившихся на них ударов, они не только не могли оказывать сопротивление, но даже были не в состоянии держаться на ногах.
— Можете возвращаться в Лондон, — обратился к поверженным противникам граф Грейбрук. — Вам просто повезло, что все ограничилось небольшой взбучкой. Но постарайтесь больше не попадаться мне в руки, так как в этом случае я не гарантирую вам жизнь.
— Да, возвращайтесь в Лондон, но только в одних подштанниках! — уточнил Райдер, вместе с другими победителями энергично освобождавший солдат от мундиров.
— Уматывайте в Лондон, да побыстрее, — добавил Билл Слейд, отвешивая мощную затрещину одному из солдат. — Передайте наш горячий привет олдермену Россу и судье Гусману. И не забудьте секретаря судьи Лампуна. Передайте им, что сержант Муфкинс немного задержится здесь, так как нам нужно побеседовать с ним.
— Мне не о чем разговаривать с вами! — запротестовал сержант.
— Не волнуйся, мы найдем подходящую тему для беседы, — успокоил его Грейбрук. — Вам придется ответить за убийство отца Адриана.
— Возможно, на этот разговор потребуется времени больше, чем вы рассчитываете, — ухмыльнулся Билл Слейд.
— Нет, не надо… Пожалейте меня, умоляю вас, я ни в чем не виноват…
— Надень на него кандалы, — приказал Грейбрук. — Мне надоело слушать его нытье.
— Нет, господин граф, — засмеялся Билл. — Я собираюсь немного прокатиться на этом осле. Он подвезет меняло лагеря, а уж там мы наградим его кандалами!
И он вскочил на спину сержанту.
— Вперед, мой маленький ослик! Ну, давай, пошевеливайся!
И бедняга сержант затрусил, пошатываясь, к лагерю под общий хохот и шутки.
Избитые и окровавленные солдаты с трудом поднимались на ноги. Повсюду слышались стоны и жалобы.
Внезапно все затихли. Раздался крик горечи и боли.
— Оладушка!. Оладушка!.
Появился Баг. Он плакал. На руках он держал неподвижное маленькое тело девочки.
— Вы только посмотрите, что они сделали с Оладушкой! Послышался ропот, посыпались угрожающие возгласы. Взгляд графа Грейбрука посуровел.
— Райдер! Двадцать ударов плетки-семихвостки каждой из этих свиней!
