Бешеный (СИ) - Шерр Анастасия. Страница 12
Как будто с появлением в моей жизни Дигоева что-то сломалось… Скорее всего, это был мой внутренний стержень, который Бешеный раскрошил двумя пальцами, превратив меня в свою подстилку.
Больше всего, конечно, меня сжирала боль душевная. Если физические раны и увечья можно вылечить, то эти заживут не скоро. Если вообще заживут.
Дети ушли, а я снова осталась наедине с безрадостными мыслями. Как будто танком проехался по моей жизни этот психопат. И что самое ужасное, он подобрался к моим детям.
Особенно, Ксюша попала под его влияние…
Это пугает невыносимо.
Разумеется, я осознаю, что ему нет дела до моей дочери. Запудривая ей мозги, он просто втирается в доверие и пытается влиять на меня через детей.
И я сама в этом виновата.
Показала ему свою слабость… Пошла с ним гостиницу, лишь бы он не тронул детей. Не нужно быть психически здоровым, чтобы понять — ради них я пойду на что угодно.
Дверь резко распахнулась и в палату вошёл Дигоев с какими-то бумажными пакетами.
О, нет… Да что же он пристал-то ко мне?!
— Я тебе поесть принёс, — и, как ни в чём не бывало, принялся вытаскивать из пакетов контейнеры с едой.
Сумасшедший…
— Я не голодна. Уйди, пожалуйста.
Закрыла глаза и отвернула лицо к стене. Невыносимо смотреть на него. На такого красивого внешне и такого уродливого внутри. Ведь я видела обе его стороны. И если первая лишь пустая оболочка, то вторая — его сущность.
Наверное, кому-то покажется, что я преувеличиваю или отношусь к больному непрофессионально… Только не в болезни дело. Я медик и могу отличить недуг от врождённой гнусности.
Замашки «короля жизни» были у него и раньше. Не мог нормальный человек стать таким ублюдком из-за травмы. Травма лишь усугубила то, что было скрыто в недрах. Хотя, если честно, я сильно сомневаюсь, что он скрывался. Скорее всего, был таким же…
— Марина, мне не нравится твоё поведение. Я понимаю твою обиду. Могу понять даже антипатию ко мне. Но это жизнь. Я тебя захотел, а, значит, будешь со мной. Я сильнее… В любом раскладе. Не беспокойся, это на пару месяцев, не больше. А до того времени придётся потерпеть моё присутствие рядом. А теперь вставай, ешь. Не заставляй меня заталкивать в тебя еду силой.
Говорил так спокойно, словно объяснял ребёнку, как решить задачку по математике. Больной урод!
Сцепила зубы и открыла глаза.
— Убирайся вон!
В ту же секунду он схватил меня за шею и сдавил так, что перед глазами запрыгали красные точки. Только и смогла, что пискнуть, да вцепиться в его руку.
— Если ещё раз позволишь себе повысить на меня голос, я тебя проучу, Марина. И, поверь мне, тебе это не понравится, — прошептал мне в лицо, а я лишь беззвучно плакала, не в силах сопротивляться ему. — Ты будешь хорошей девочкой. Будешь. Я так хочу.
И я осознала, что буду…
Буду той «хорошей девочкой», потому что он заставит. Он запытает, замучает, обратит меня в пыль, но добьётся своего.
— Повтори, Марина, — прошептал мне на ухо, немного ослабив хватку. — Скажи мне, что будешь послушной.
— Пожалуйста…
— Повтори! — снова сжал горло, а второй рукой дёрнул за волосы. — Ну?!
— Я буду послушной! — закричала, дрожа от страха и зажмурилась, как часто делает это Ксюша.
Только моей дочери семь лет… А я — взрослая тётка. Глупая женщина, что влипла в дерьмо по самые уши и теперь от страха прячет голову в песок.
— Отлично, — выдохнул мне в губы и впился жёстким, болезненным поцелуем.
ГЛАВА 12
Её запах…
Она пахнет весной.
Впервые в жизни мне ТАК нравится женщина.
Даже не осознаю, как клинить начинает. А раньше ведь мог взять себя в руки. С ней никак не получается. Только девчонка меня в чувство приводит. Как гляну на детскую мордашку, так вся дурь из меня выходит.
А парень вообще достоин уважения.
Всё-таки его понять можно и даже нужно.
Я бы за свою покойную мать вообще угробил.
Что ж, помощь детей мне пригодится. Знаю, некрасиво. Нехорошо, вроде как, через мелких до бабы добираться, но что уж поделать, сети заброшены.
Да и не оставлю их в обиде. Раз на то пошло, пацану учёбу нормальную обеспечу, а девчонку в художку хорошую, вон как нарисовала красиво…
Трогаю в кармане сложенный лист бумаги и не выдерживаю, достаю его снова.
«Это тебе, папа», — перед уходом обняла меня, протянула рисунок.
Хотел было объяснить ей, что я не папа, но воздух вышибло из лёгких… На рисунке была изображена семья. Мама, двое детей и папа. Судя по надписям над каждым человечком — стрёмным головастиком со спичками вместо ног был я.
И сейчас стою, пялюсь на детский рисунок, словно идиот.
Твою же мать, Веснушка.
Ты как меня так захомутала?
А никак.
Сам за ней увязался.
Надо бы уже что-то с кредитом её решить. Да и ремонт не мешало бы сделать в их квартире. Того и гляди, скоро на голову потолок свалится.
Только для того, чтобы сделать ремонт нужно детей куда-нибудь перевезти.
Блять, ну и ввязался же я!
Даже на лечение времени нет.
А с другой стороны, мне жить снова захотелось. И похрену, что с протёкшей крышей. Зато вон мелкая похлеще седативных на меня действует.
Мать бы её ещё не брыкалась, вообще замечательно было бы.
— Руслан Давидович, — ко мне подошёл врач Марины. — Вы хотели…
— Сколько она будет лечиться?
— Простите?
— По времени сколько?
— Ах, вы об этом… Марина Ивановна поправится быстро, я считаю, но всё же несколько месяцев это займёт. Поверьте мне, лечение и уход будет на высшем уровне.
Ещё бы, мать твою, не на высшем!
Отчего-то стало тошно. Я ведь Марине больно сделал. Как и пять минут назад. И не факт, что не сделаю снова. Надо передышку ей дать. И себе тоже. А за это время подлечусь. Опять же, если спиногрызы не доставят лишнего геморроя.
Пацану всё-таки придётся дать работу. Пусть делом займётся. Не маленький, в конце концов. Я вон с тринадцати лет пахал и ничего. Правда, я не столько пахал, сколько воровал, а парню это точно не надо. Веснушка вряд ли оценит.
Вечер. Палата. Гора таблеток и дерьмовый ужин, который я, конечно же, жрать не стану. Хотел было заказать хотя бы пиццу, но вспомнил, что где-то там, в старой «хрущёвке», сидит девчонка с веснушками и смешными косичками, которая, скорее всего, голодна. Вряд ли пацан готовить умеет. Да и не факт, что есть из чего.
— Ёб твою мать, — матюгнулся, поднимаясь с койки.
На улице дождливо, холодно и мерзко. Как будто кто-то открыл кран с грязной водой. «Дворники» смахивают воду с лобового стекла, а я давлю на газ, выжимая из своего «Хаммера» всё, на что он способен.
Почему-то возникла острая необходимость видеть девчонку, что называет меня папой. Понимаю, что нельзя так. Надо ей объяснить, что не могу я быть её отцом. Вот совсем никак! Но язык не поворачивается. Законченный инвалид.
Остервенело жму на дверной звонок и через минуту дверь отворяется.
— Папа! — Ксюша расплывается в счастливой улыбке и бросается ко мне.
Да плевать.
Пусть как хочет, так и называет.
— Я тебе торт привёз, малышка, — глажу её по голове, пока девочка обнимает мои ноги — скоро это войдёт в привычку.
— Заходи, пап! — тянет меня за руку в квартиру и я иду, превратившись от её «пап» в кисель.
— Ооо… Здравствуйте, Руслан Давидович, — в коридоре не пойми откуда появляется медсестра, которую мне недавно довелось послать — Леночка, кажется.
- Ну, здравствуй… Лена, — вот воротит меня от таких тёлок.
Размалеванная и обвешанная дешёвыми цацками, как цыганская лошадь. Ёб твою мать, шалава, ты же к детям пришла!
Обязательно отвешу ей хороших «люлей». Позже. Не при мелких же мне её петрушить.
Глянул на пацана, что вышел из кухни с набитым ртом. Тот кивнул мне и, продолжая жевать, влюблёнными глазами уставился на глубокое декольте Леночки.
Ничего удивительного, в принципе.
Я тоже по фигуристым бабам по малолетке сох. В таком возрасте сиськи в цене. Чем больше — тем лучше.