Бешеный (СИ) - Шерр Анастасия. Страница 63

С днём рождения?! Вот блин, я даже забыла. В раннем детстве я даже не знала, что люди считают праздничным день, когда появились на свет. Басмач да баба Дуся всегда поздравляли. После того, как старушка покинула нас, только Миша и поддерживает свою же традицию.

Стало вдруг так приятно и радостно, что даже ужин за одним столом с Веркой не казался пыткой. Я забыла, а он помнит… Разве это не забота?

Когда мы с Мишей зашли на кухню, за столом уже сидела Верка с Илюхой. Мелкий трескал жареную курицу, не обращая на нас внимания. А вот его мамаша тут же злобно прищурилась. Как Мишка вообще живёт с этой сукой? Неужели не видит её чёрное нутро, что так и прёт из неё при каждом жесте.

- С днём рождения, Кать! Я торт для тебя испекла, - радостно улыбнулась, словно мы подружки, и невинно захлопала глазками, поглядывая на мужа.

Сука хитрожопая.

- Спасибо, Вера, - я ответила ей такой же искусственной улыбкой и присела на стул рядом с Мишей.

Всегда сажусь по левую руку от него. Так я чувствую себя в безопасности. Не то, чтобы я боялась Верку, просто от моих с ней постоянных войн страдает доверие Басмача ко мне. Чем дальше я нахожусь от этой овцы, тем лучше.

Ужинали в тишине, если не считать Илюхиного забавного хруста огурцом. Иногда Миша с Веркой о чем-то коротко переговаривались и снова замолкали. Я же тихо жевала, глядя в свою тарелку и раздумывала над тем, что сказал Басмач.

Я знала, что он ходит в церковь, даже причащается. Странно это, конечно, если учесть его «профессию». Но по сути, Миша очень добрый человек. Ну, насколько может быть добрым бандит.

Удивляло другое. Зачем ему крестить меня? И невыносимо пугала мысль, что крёстным моим станет он сам. Вот совершенно этого не хотелось… Я вроде как по ночам думаю о том, как было бы, если бы он был не Веркиным мужем, а моим. Мечтаю о его поцелуях даже… А тут, крестный! Если ещё и свою женушку на это подпишет, вообще прелестно будет…

- А кто будет моими крёстными? - не удержалась, спросила, когда Верка подала торт.

Неплохой повод позлить стерву.

- Есть у меня знакомые. Да и, в конце концов, не это главное.

Верка притихла, напряженно наблюдая за нами.

- А, ну ладно, - в душе возрадовалась и принялась за торт, исподтишка поглядывая на ворону, которая начала осознавать, что что-то прощелкала.

Судя по выражению её напудренной моськи, Басмач не торопился делиться с супружницей планами на завтра. Ха!

- Это вы о чём? - пропела елейным голоском, заглядывая преданной собачонкой Мише в лицо.

- Миша покрестить меня хочет, - я улыбнулась самой искренней улыбкой, на которую только была способна.

- Вот как… А зачем? - даже не взглянула на меня, продолжая сверлить взглядом мужа.

- Затем, что в моём доме все с Богом в сердце должны жить.

После его строгого ответа Верка заметно поутихла, благодаря чему ужин удался на славу.

Я же воспарила на седьмое небо от радости. Миша причислил меня к своей семье. Разве не это счастье?

ГЛАВА 11

1992 год

- Поздравляю с первым сентября. Держи, - Михаил протянул мне небольшой сверток, перевязанный красной ленточкой.

Я вылупила на него глаза, на какое-то время выпав из реальности. Не сверток меня так шокировал, а внешний вид Басмача. Каждый раз, когда вижу его без костюма, в «домашней» одежде, впадаю в ступор.

- Это что?

- Подарок, не видно, что ли? - в своей излюбленной манере изогнул правую бровь, усмехнулся и пошёл к машине. - Поехали домой, там бабуля ждёт тебя, не нарадуется.

Раньше мне никто подарков не дарил. Я ещё не отошла от нового гардероба - так мои новые шмотки называла баба Дуся. А тут снова подарок. Да для меня уже счастьем было пойти в школу, сесть за парту, вдохнуть запах знаний и почувствовать, что я теперь не беспризорница, а обычная девочка. Как все. Стать частью общества, которое я еще совсем недавно ненавидела черной ненавистью, презирала за то, что у них есть возможность вершить свою судьбу, а у меня не было выбора. Я не могла стать, кем хочу. Моя судьба - быть лишь бомжихой, вечно грязной и голодной. Уличной воровкой, не больше.

Я не знала, зачем Михаил дал мне шанс стать человеком, да он и сам вряд ли понимал свой поступок. Но моя благодарность не знала границ. Этим двоим - бабе Дусе и Басмачу я была обязана по гроб жизни и это бремя меня вовсе не тяготило, как случалось тогда, когда мы с Сенькой делили добычу. Не было того чувства долга и безысходности.

Мне нравилось считать их близкими людьми. И если бы возникла необходимость выбирать между ними и моей родной матерью, о чьем приезде я мечтала по ночам в притоне, то выбрала бы сейчас чужих мне людей, но искренних.

В свертке, кстати говоря, была книга Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста», которую я буду хранить всю жизнь, как самый драгоценный скарб. Она будет напоминать мне, кем я была и благодаря кому вылезла из того смердящего дерьма, из которого выбраться даже не мечтала.

А вечером снова был праздник. У нас был праздник. В доме, что стал для меня родным. С людьми, которые стали родными.

Баба Дуся испекла яблочный пирог, о существовании которого я узнала от неё же. А Михаил принёс конфеты и печенье.

Я же… Я просто влюблялась в него. Следила за каждым движением, улыбкой и взглядом и понимала, что он мне дорог. По-настоящему дорог. Как если бы был близким родственником, которых у меня отродясь не водилось.

Сам Михаил мало со мной общался. К примеру, когда мы оставались наедине, возникало какое-то напряжение, словно ему неприятно находиться со мной рядом. Но если бы это было действительностью, то навряд ли он бы так возился со мной, ведь правда? И тем не менее, чувствовалась какая-то неловкость с моей стороны и серьёзность с его. Казалось, даже воздух становился спертым.

Долгое время я не могла определить его отношение ко мне. То ли он выполнял какое-то обещание, может обет… То ли действительно так добр, но общение с детьми не его конёк. Иногда я чувствовала себя обузой и от этого становилось тошно. А иногда даже пыталась завоевать его внимание, хвастаясь хорошими оценками и личными достижениями.

К слову, личными были только мои трусы. Всё остальное досматривалось и проверялось вечно подозрительным Басмачем. Он словно пытался поймать меня на чём-то, чтобы выкинуть снова на улицу с чистой совестью и забыть. Оправдаться перед собой, мол, она сама виновата и больше не играть в доброго дяденьку. Чушь, конечно, но мне, в силу возраста и привычки не доверять людям, так иногда казалось.

Позже я пойму, что ошибалась. Просто Басмач такой. Он любит всё контролировать. Каждое телодвижение тех, кого он удостоил чести стать частью его жизни, каждый вздох - он всегда в курсе всего.

Иногда Михаил исчезал на несколько дней и даже недель. В такие моменты я готова была лезть на стену от ужаса. До жути боялась, что однажды он забудет обо мне насовсем и больше не придёт. Пропадал аппетит и желание учиться, как будто исчезал стимул.

А потом мой классный руководитель жаловался опекуну, то есть Михаилу (так мы называли его во избежание вопросов о моём возрасте), и тот прилетал злющий, как цепной пёс. Пару раз даже, признаться, я специально срывала урок, чтобы увидеть Басмача.

Он никогда не ругался при бабе Дусе, лишь тяжело смотрел, словно в душу заглядывал и видел каждую мою нехорошую мыслишку. Но стоило старушке куда-нибудь отойти, как начинался террор. Я выслушивала от разъярённого бандита всё, что он обо мне думает, при этом Басмач никогда не стеснялся в выражениях. Бывало, доходило даже до оплеухи, когда я смела огрызаться или спорить.

Но и за успехи меня вознаграждали. За каждую контрольную на пять или выигранную олимпиаду я получала что-нибудь новое и красивое. Девчонки из класса давились слюной, когда я приходила в школу в новых красивых сапожках или пальто. Все завидовали, зная, кто мой опекун. Только мне противно было от этого.

Я не хотела, чтобы Басмач был моим попечителем, нянькой, приемным папочкой. Я хотела, чтобы он был моим другом. Всего лишь…