Нет жизни без тебя - Грей Долли. Страница 22

— Это ты, Мелисса, и я прошу тебя оставаться в моих объятиях до последнего вздоха, сделанного мной.

Ибо только так я могу быть счастлив.

Ричи протянул изумленной его словами женщине сжатую в кулак ладонь и, раскрыв в последний момент, явил ее взору свой дар. На глазах Мелиссы показались слезы, она неловко смахнула их и, склонившись к лицу Ричи, поцеловала его.

— Ричи Ларк, у меня голова закружилась от счастья после твоих слов. Если ты за последние несколько секунд не изменил своего решения жениться на мне, я согласна.

Многочисленные свидетели столь трогательной сцены одобрительно зааплодировали, введя женщину в краску. Зато на гордо поднятом лице Ричи просияла довольная улыбка.

Эйнджел с досадой захлопнул крышку рояля. Ничего не выходило! Все, о чем он думал, все, что стремился передать в музыке, неуловимо ускользало, стоило только прикоснуться к клавишам. Так просто выразить свои чувства словами, жестами, но как невообразимо трудно заключить их в мелодию.

Он подошел к окну. На улице, кружась невесомыми пушинками в медленном вальсе, шел снег. Лунный свет лениво пробивался сквозь белоснежное кружево, бросая серебристые отблески на запорошенные ветви деревьев. Близилось Рождество.

Устало вздохнув, Эйнджел поднялся в спальню. Пола, одетая в ночную сорочку, расчесывала перед зеркалом волосы и что-то тихо напевала. От всего ее облика веяло таким спокойствием и умиротворением, что Эйнджел невольно замер в дверях, любуясь женой.

Заметив в зеркале отражение мужа, Пола обернулась и спросила:

— Ну как?

— Ничего, ни строчки… — Он сел на кровать. — Придется мне признать поражение. Я хорошо исполняю чужие произведения, но не в силах создавать свои.

— Ты должен попытаться еще раз. — Мягко ступая по пушистому ковру, Пола подошла к мужу. — Я верю в тебя.

Эйнджел глубоко вздохнул и, потянувшись к ней, обнял. Она зарылась лицом в его волосы. Так они оставались недвижимы некоторое время. Потом он отстранился и лег на спину, положив руки под голову.

— Я хочу тебя, сейчас…

Пола скользнула взглядом по фигуре мужа и восхищенно заметила:

— Что мне нравится в вас, мистер Тейт, так это то, что неудачи не способны отбить у вас охоту к плотским радостям жизни.

— Я должен воспринимать ваши слова как комплимент, миссис Тейт? — шутливо поинтересовался Эйнджел.

— Вне всякого сомнения.

Фил Пулман, держа в руке толстую сигару, старался успокоить своего собеседника, жеманного молодого человека лет девятнадцати.

— — Уверяю тебя, Эйнджел Тейт — это вчерашний день. Ему уже никогда не подняться вновь на вершину успеха. Без моей помощи он — ничто.

— Но, если… — попробовал возразить юноша.

— Никаких «если»! — грубо оборвал его Фил. — Мне нет резона давать Эйнджелу еще один шанс, и этого уже довольно. А ты прекрати ныть. Веди себя как звезда, а не как тряпка! Я обзвонил всех известных музыкантов и предупредил, чтобы они не имели с Тейтом никаких дел. Он оскорбил меня, а я этого не прощаю. Вот увидишь, когда мы выпустим твой альбом, о нем никто и не вспомнит.

— Выпустим? Хочешь сказать, он еще не в продаже? — В голосе парня прорезались истерические нотки.

— Не спеши. Еще слишком рано. У меня есть одна задумка…

Эйнджел проснулся рано, еще до того, как первые солнечные лучи коснулись его лица.

Пола, положив щеку на его плечо, мирно спала, улыбаясь чему-то во сне.

Осторожно, стараясь не потревожить ее, он встал с кровати и, ничем не прикрывая наготу, спустился в студию. Прислуга появится только завтра, так что можно не церемониться.

Сев за рояль, Эйнджел положил руки на клавиши.., и вдруг счастливо рассмеялся. Ему вспомнилось, как прошлой ночью Пола сказала, что мечтает о ребенке. Его ребенке! Мысль о том, что в скором времени по комнатам их дома разнесется топот маленьких ножек кого-то, кто будет его продолжением в этой жизни, заставляла сердце петь…

За дверью раздались легкие шаги. Это была Пола. Ее разбудила удивительно прекрасная мелодия, казалось льющаяся из самого воздуха. Прислушавшись, женщина сообразила, что звуки доносятся с первого этажа, из студии мужа. Обернувшись простынею, она поспешила вниз.

Тихо отворив дверь, Пола замерла в немом восхищении от открывшейся перед ней картины. Яркий солнечный свет прозрачного зимнего утра заливал студию, отражаясь от лакированной крышки инструмента. Обнаженный Эйнджел стремительно перебирал клавиши пальцами. Кисти его рук, подобно крыльям гигантской бабочки, мелькали в воздухе, извлекая на свет ту самую музыку, которая так очаровала ее.

Эйнджел играл, прикрыв глаза, словно существовал в совершенно ином мире. На его губах блуждала загадочная улыбка…

Пола закрыла глаза в стремлении увидеть то, что доставляло такую радость ее возлюбленному. Постепенно чувство необычайной легкости захватило женщину, унося в мир призрачных грез и воспоминаний. Да, воспоминаний…

Фрагменты ее жизни стремительно менялись, как картинки в калейдоскопе. Но всех их объединяло одно — это были самые светлые, самые радостные мгновения. Первое прикосновение губ Эйнджела к ее губам; первый рассвет, встреченный вместе с ним; первый раз, когда она услышала от него слова любви…

Молнией мелькнула поразительная догадка: да ведь эта музыка о ней, о Поле! Значит, Эйнджелу удалось совершить то, к чему с такой страстью стремилась его душа. Он создал свой шедевр! Слезы счастья полились по ее щекам. Не в силах сдерживать эмоции, Пола всхлипнула.

Эйнджел прекратил игру и открыл глаза.

Перед ним с взволнованным выражением на лице замерла жена.

— Пола, милая, я не слышал, как ты вошла. Я разбудил тебя? Прости… Ты плачешь?

— О, любимый, то, что ты играл, было прекрасно! Я не слышала ничего чудеснее. Мне никогда еще не было так хорошо! — Продолжая всхлипывать, Пола села к нему на колени и обвила руками шею.

— Ты в самом деле считаешь, что мне удалось создать нечто особенное? — недоверчиво переспросил он.

— О да! — Пола теснее прижалась к мужу.

От близости ее ароматного тела, оттого, что его мечты начали исполняться, Эйнджел ощутил невероятное возбуждение. Желание взыграло в нем, и он не стал сдерживать его. Легко приподняв Полу, он усадил ее на крышку рояля и отбросил в сторону ставшую помехой простыню. Пола поймала горящий страстью взгляд мужа и почувствовала, как жаркое пламя охватывает низ ее живота.

Эйнджел жадно приник ртом к груди Полы, заставляя ее стонать и выгибаться от наслаждения, пока она не выкрикнула, притягивая к себе мужа:

— Возьми меня!

— И все же я никак не пойму, в чем заключается твой план. Это не повредит моей карьере? — Юноша нервно барабанил пальцами по ручке кресла.

С тех пор как Фил Пулман вытащил его из той занюханной дыры, в которой он пел, развлекая пьяную публику, страх перед возможной неудачей постоянно жил в нем.

Великий Боже! Фил готов был взреветь от такой непроходимой тупости своего нового подопечного. Вот у Эйнджела никогда не возникало подобных вопросов!.. Но зато Эйнджел строго следил за всеми деньгами, которые они зарабатывали. Этот последний довод несколько успокоил Фила, и он, набравшись терпения, принялся объяснять еще раз:

— Гай, мальчик мой, я говорю о «Рождественской песне» на Третьем национальном канале.

— Неужели нельзя на первом? — заволновался молодой человек.

— Третий национальный канал, — как бы не слыша его, продолжил Фил, — это семейное телевидение. А Рождество — семейный праздник. У кого будет самая большая зрительская аудитория в рождественскую ночь? У Третьего национального… Понятно?

— Ну, вообще, да… — промямлил Гай.

— А какое самое главное событие на этом канале в праздничные дни? Конечно же «Рождественская песня»! — Фил довольно потер руки. Он гордился собой за то, что решился провернуть такое дельце.

Столь популярная программа, как «Рождественская песня», являлась музыкальным конкурсом, в котором мог принять участие любой желающий. Разумеется, при определенных условиях. Во-первых, каждый, кто подавал заявку, должен был обладать хорошим голосом и слухом. Во-вторых, исполняемая песня должна была звучать впервые. В-третьих, любое исполнение под фонограмму исключалось. Соревнование между участниками шло в прямом эфире. В качестве жюри выступала телеаудитория.