Механическая птица - де Кастелл Себастьян. Страница 3

Честно сказать, верилось с трудом. У меня едва хватало способностей на несколько слабеньких заклятий магии дыхания. Вот потому-то столь многие маги охотно на меня нападали. А теперь к ним прибавится еще и куча религиозных фанатиков?

— Такое впечатление, будто весь мир меня ненавидит!..

— «Меня»! — передразнил Рейчис. — Только и слышно: «я, я, я»! Почему речь всегда о тебе, Келлен? Почему мы никогда не говорим о белкокотах? Не потому ли, что большинство из них погибли? И убили их твои соплеменники!

Я ощутил укол стыда. Рейчис почти никогда не вспоминал, что его сородичи умерли от рук мага нашего клана. А всякий раз, когда я спрашивал, не хочет ли он поговорить о потерянной семье, Рейчис меня кусал. Больно.

Фериус саркастично усмехнулась.

— Не все ненавидят тебя, малыш. Еще есть целые страны, где ты не бывал, и там живут люди, которые о тебе вообще не знают.

— Ладно, а теперь я начинаю ненавидеть вас обоих, — пробурчал Рейчис. — И я хочу жрать. Так что если никто не готов отдать мне на ужин свое ухо, то пошли уже вон из этой пустыни и поищем какой-нибудь городишко, где умеют готовить сдобное печенье.

И белкокот снова принялся энергично — и безуспешно — вытряхивать песок из шерсти.

— А он прав, — сказал я Фериус. — Нам сейчас следует быть в Гитабрии и спасти последнюю оставшуюся жертву обсидиановых червей. Тем более она не охотилась за нами три дня напролет. Если тот маг нарвался на религиозных фанатиков с их жгучим желанием… э… жечь людей, тогда лучше уж он, чем мы.

Наверное, прозвучало не слишком-то благородно, но альтернатива выглядела гораздо хуже.

Я снял свою шляпу с чахлого куста, на котором она повисла, когда ветер сорвал ее с головы.

— Давайте выбираться отсюда и…

Боль. Опять эта боль. Я потер правый глаз, потому что его вновь кольнуло.

— Да хватит уже меня терзать, сумасшедший дух воздуха!

Фериус подошла и отвела мою руку, заглядывая в глазницу — так, словно надеялась рассмотреть выглядывающую оттуда сасуцеи.

— Такое впечатление, будто Сюзи хочет тебе что-то сказать, малыш.

— Ну да, — буркнул я. — Не иначе, намекает, что мне пора вырвать глаз.

— Давай я вырву? — деловито предложил Рейчис. А потом рыкнул на Фериус — на случай если она не уловила суть его пожелания.

В отличие от меня, Фериус не могла перевести ворчания, щелканья и порыкивания белкокота на человеческий язык, но она уже достаточно долго общалась с Рейчисом, дабы узнать его гастрономические пристрастия.

— Все твое, что ты сможешь забрать, животное, — отозвалась она.

А мне, разумеется, сказала:

— Дыши глубже, малыш.

Было ясно, что сасуцеи не отстанет, пока я не обращу на нее внимания, так что пришлось подчиниться. Магия шепота не похожа на чародейские практики моего народа. Наша магия строится на использовании шести источников силы, и мы призываем энергию с помощью узоров, вытатуированных металлической краской на наших предплечьях. Сотворение заклинания требует четко произнесенной словесной формулы и выверенного жеста. И они должны безукоризненно сочетаться со сложным геометрическим конструктом чар, который мы рисуем перед мысленным взором.

Что же касается магии шепота — тут в основном применяется… ну… шепот. Это не управление энергией, а, скорее, что-то типа молитвы, вызывающей духов. Может, поэтому мои соплеменники и относятся к такой «магии» с известным пренебрежением.

— Ладно, Сюзи, — пробормотал я, — показывай, что там у тебя.

Я медленно выдохнул, выпуская из легких поток воздуха — он был словно река, по которой скользили крохотные деревянные кораблики, сделанные больше из эмоций, нежели конкретных мыслей. Каждый «кораблик» был посланием для духа. Не знаю, какие слова я произносил; очень трудно отследить это, когда изо всех сил стараешься не думать. Так или иначе, прошло несколько секунд — и боль исчезла. Теперь казалось: кто-то осторожно дует мне в глаза.

Я открыл их и понял, что мир передо мной словно бы раскололся надвое. Левым глазом я по-прежнему видел дюну, и горы в отдалении, и Фериус, застывшую в ожидании, и обеспокоенного Рейчиса. Правый же глаз заглядывал в самое сердце песчаной бури…

— Келлен, ты в порядке? — спросил белкокот. — У тебя один глаз словно бельмом затянуло. — На морде Рейчиса появилось брезгливое выражение. — Пожалуй, я расхотел его есть.

Не обращая на него внимания, я сосредоточился на видениях, которые показывала мне сасуцеи. Шторм бушевал вокруг меня, кидая в лицо песок и пыль, хотя я не мог этого почувствовать. То, что я видел, происходило далеко от нас, посреди бури. Четверо правоверных берабесков, сражаясь с яростным ветром, преследовали свою жертву, мало-помалу догоняя ее. Маг был даже более худым, чем я сам, и на пару дюймов ниже ростом. Если он не сможет уничтожить врагов при помощи заклинаний, то уж защититься от них голыми руками — и подавно.

— Они почти догнали его, — сказал я вслух. — А зверь — гиена — упал и больше не движется.

— Хорошо, — пробормотал Рейчис. — Надеюсь, мерзкая тварь сдохла.

Белкокошки не только не сентиментальны. Сочувствия от них тоже не дождешься.

Я прикрыл левый глаз, чтобы полностью сосредоточиться на видении, разворачивающемся передо мной.

— Маг пытается поднять гиену, но враги слишком близко. Они начинают… постойте-ка… Он что-то кидает в них.

Я в изумлении наблюдал, как под ноги барабескам упала деревянная коробочка — маленькая, не больше моей ладони. В тот миг, когда коробка коснулась земли, она открылась, и из нее вырвалось яростное пламя, ударив во все стороны разом.

— Что там? — спросила Фериус. — Какое-то оружие?

«Плененный огонь, — подумал я. — Маг, должно быть, творец амулетов».

Рейчис толкнул меня головой.

— Ну, что там?

— Он творец амулетов. Это… ну…

Как объяснить аргоси и белкокоту хитрые сложносочиненные связи между магическими дисциплинами?

— Ну как-то так: настоящий маг может творить заклятия по своей воле. Через татуировки он создает связь с сырой магией и колдует, пока в узорах остается энергия. Меткий маг вроде меня способен использовать лишь малую толику магии, так что мне приходится сочетать ее с другими средствами. А творец амулетов не создает заклинания как таковые, он привязывает их к каким-то предметам. Некоторые заколдованные вещи очень просты — например, замки с сигнализацией или волшебные фонари; они не требуют много магии, а работать могут долгие месяцы или даже годы. Но есть и более сложные…

— Вроде долбаной молнии из ниоткуда? — перебил Рейчис.

— Именно. Чтобы «привязать» бурю, нужно потратить много времени и сил, а использовать ее можно лишь единожды, и она вряд ли продолжится больше часа.

Укол боли в правом глазу дал понять, что сасуцеи требует снова сосредоточиться на видении.

— Плененный огонь не сработал. Барабески схватили мага. Трое связывают его, но… — Я осекся, не вполне понимая, что там происходит.

— Ну? — подстегнула меня Фериус.

Я опять сосредоточился, силясь рассмотреть детали.

— Но его связывают как-то странно. Привязали веревки к лодыжкам и запястьям, а потом эти же веревки связали друг с другом. Так, что руки и ноги раскинуты в стороны, а веревки как бы образуют круг, обводящий мага…

— Ритуал обречения, — мрачно прокомментировала Фериус. — Барабески проводят его, чтобы очистить землю от кощунства, совершенного безбожником.

— Как? — спросил я.

— Медленно. И кроваво. — Голос Фериус звучал тихо и хрипло. А потом я услышал шорох песка под ее ногами. — Надо что-то с этим сделать.

Я открыл левый глаз и увидел, что Фериус куда-то направилась. Только вот она шла не в ту сторону.

— Безумная аргоси идет прямиком в бурю? — спросил Рейчис.

— Стой! — крикнул я Фериус. — Ты же сказала, что эти правоверные опасны!

— Именно так, малыш, — отозвалась она, не замедляя шага. — А я потом припомнила, что говорил ты.

— Я? А что я…

Фериус притормозила. Застегнула плащ и надвинула шляпу на глаза, защищая лицо от ветра и песка.