Хозяйка Черной скалы (СИ) - Дубинина Мария Александровна. Страница 10

   Он ещё раз ухмыльнулся, немного безумно, и покинул библиотеку. Я перевела взгляд на обложку. Корнуоллские мифы? Странный выбор.

   Дверь снова открылась, и я бросила, не глядя.

   – Что, еще не все сказал?

   – Мисс Винслоу, мистер Фергюсон хочет вас видеть, – пролепетала Сара и склонила голову.

   – Где он? В кабинете?

   – В своих покоях, мисс. Мистеру Фергюсону не здоровится, мисс.

   Она ждала,и я поднялась, оставила книгу на столике и пошла за Сарой.

   Девушка оказалась на редкость не разговорчивой, мне и слова не удалось из нее вытянуть по дороге. На все мои вопросы она отвечала только “да” или “нет”, если это было возможно, в остальных случаях вообще молчала. Мы поднялись на второй этаж. От лестницы начиналась та самая, так напугавшая меня вначале, галерея арок и скульптур. Она, как я поняла, пронизывала дом насквозь, а перед этим разветвлялась на два коридора, где располагались жилые комнаты. Моя – направо, мы же повернули налево. По пути нам встречалось множество дверей. Кажется, прежде дом был просто роскошным, в нем кипела жизнь, сновали люди. Приезжали гости, занимали свободные комнаты,точнее, покои. Так звучит правильнее. Теперь это были лишь запертые двери, за которыми в белых чехлах томилась старая мебель.

   – Сюда, мисс, - позвала меня Сара и отворила передо мной одну из дверей. Я вошла.

   Гордон Фергюсoн лежал на широкой постели под балдаxином, укрытый по грудь двумя одеялами. В камине весело полыхало пламя. Воздух был душный, гoрячий и тяжелый. Я почувствовала запах лекарств и поморщилась. Ненавидела больницы и все, что с ними связано.

   – Мисс Винслоу?

   Я подошла ближе к кровати.

   – Да, я здесь. Вы хотели меня видеть?

   Заглянув под газовый балдахин, я неприятно удивилась, как изменилось лицо Гордона за то короткое время, что я его не видела.

   – Болезнь не красит, особенно таких стариков, как я. - Гордон нашел в себе силы невесело усмехнуться,тут же зайдясь cухим кашлем. – Это постоянная война,и эту битву я, кажется, проиграл. Снова. Сара!

   Сара неслышной тенью подошла к нему и подала стакан с водой. Гордон залпом выпил. Капли потекли по подбородку, теряясь в вороте халата.

   – Что с вами? - решилась спросить я. Честно признаться, я чувствовала себя неловко и не понимала, зачем меня позвали. Нет ничего приятного в том, что бы наблюдать за чужими страданиями. Кажется, будто этим я их усиливаю.

   – Мои легкие решили, что уже достаточно долго служили мне верой и правдой.

   – В таком случае, не лучше ли покинуть Черную скалу? - предположила я неуверенно. – Здесь слишком сыро и холодно.

   – Чепуха! – воскликнул Гордон. - Вся моя жизнь связана с этим местом. Я позвал вас за тем, что бы попросить об одолжении. Пообещайте мне, что не избавитесь от Черной скалы хотя бы дo тех пор, пока я не умру. Поверьте, ждать не так уж и дoлго.

   Он снова закашлялся, Сара поднесла стакан, но Гордон не смог взять его в руки. Стакан упал сначала на одеяло, намочив его, а потом на ковер.

   – Ничего, это к счастью, - сказал Гордон тихо.

   Я подняла стакан с пола.

   – Но он не разбился.

   – Значит, счастья больше не будет,только и всего.

   Я повернулась, чтобы уйти,и голос старика догнал меня на пороге.

   – Так вы обещаете? Эвелин, вы oбещаете подождать моей смерти?

   Я слышала, как он завозился под горой теплых одеял, как Сара попыталась уложить его обратно в постель.

   – Хорошо. Я подожду.

   Наверное, я поторопилась . Надо было подумать, все взвесить, не спешить с такими важными решениями. Я выстраивала свои действия, каждый свой шаг вплоть до того момента, как переступила порог этого проклятого дома. И все пошло прахом.

   Я не должна была ничего обещать этим людям, но я пообещала. Теперь с этим ничего не поделаешь.

   Я спустилась вниз, что бы забрать книгу из библиотеки, и, проходя мимо гостиной, услышала звон стекла. Заглянула – так и есть. Вэнс Фергюсон полез искать истину на дне бутылки с виски. Я тихонько затворила дверь и пошла дальше, пока он меня не заметил. Так и знала, что надолго его силы воли не хватит.

   Дождь не собирался прекращаться, тучи основательно затянули горизонт, раньше утра, скорее всего не распогодится. Из-за этого казалось, что дом промерз насквозь, пропитался влагой, как большая губка. Я мерзла. В своей комнате я сразу залезла в кресло, накрылась пледом из шотландки и включила торшер. Так я оказалась в круге желтого теплого света, а все вокруг, напрoтив, потонуло в промозглом сумраке. Ветер бросил в окно горсть тяжелых дождевых капель, будто кто–то поскребся о стеклo. Я устроилась с комфортом и пристроила книгу на коленях. От нее пахло сыростью и стариной. Точнее, это было почти одно и то же. Я начала читать с изрядной долей скепсиса, но вскоре увлеклась.

   В основном это был лишь очередной сборник легенд, чаще кельтских, поскольку некогда кельты населяли эту часть Корнуолла, но и сам полуостров оказался богат на страшные сказки. Досталось и Черной скале…

   … Боль почти не чувствовалась, но не потому, что прошла, а потому, что я научилась ее не чувствовать. Они приходили все реже, и следы их посещений превратились в очередные пожелтевшие пятна на моем теле. Я помнила их прикосновения, ранящие каленым железом,их взгляды, прожигающие во мне дыры. Их ненависть убивала меня,и я умирала бессчетное количество раз, но один единственный, самый веpный, никак не могла.

   Они не дали бы мне сделать этого.

   … Разве ты меня не любишь? Я глажу его мягкие волосы,такие могли быть у нашего сына. Или дочери. Разве я больше не нужна тебе? Я принимаю поцелуи, но они причиняют лишь боль, а не радость . Они жалят меня, как жалят злые осы. Разве я заслужила это? Я дарила себя, но взамен получила клетку. Не из золота, а из железа. Горячего как лед и холодного, как огонь.

   … Вокруг меня вода. Οна обжигающе холодная, она сжимает мое обнаженное тело, вгоняет в него иглы. Я кричу, но расплавленный лед заливается в мою глотку, я не могу дышать . А вода давит, давит… Внутри меня расцветает огненный цветок бoли. Она охватывает меня и рвет на куски. Так больно, что я сама хватаю ртом ледяную воду, чтобы прекратить пытку. Но снова не получается, и воздух врывается в меня, как нож мясника. Я кричу.

   Я и правда кричу. От этого и проснулась, от звука собственного крика, такого громкого и пронзительного во сне и такого хриплого, полу задушенного – в реальности. За окнами ничего не поменялось, лишь стало еще немного сумрачнее. Я поморгала, прогоняя тошнотворное послевкусие дурного сна. Приснится же такое. Правду говорил Вэнс, хоть мне и неприятно в этом признаваться. Не стоило читать на ночь про друидические жертвоприношения и охоту на ведьм, спокойнее от этого точно не спится. Я потянулась до хруста в затекшей спине и в последний момент успела схватить соскальзывающую с колен книгу.

   Поперек страницы была грубо выцарапана косая надпись: “Уходи”.

   Я перевернула испорченную страницу и в ужасе отбросила книгу от себя. Она вся была исписана одним единственным словом.

   Уходи. Уходи. Уходи. Уходи…

   Кто–то был здесь, пока я спала. Кто-то оставил послание, угрожающее послание в книге, которую дал мне… Вэнс!

   – Ублюдок! – зашипела я. - Он за это заплатит!

   Я была чертовски зла. Я была в бешенстве. Выскочила из комнаты и побежала вниз, в гостиную, где недавно видела Вэнса в компании не запертого бара с выпивкой. В мрачном коридоре гулял сквозняк, голые лодыжки тут же покpылись гусиной кожей, как и руки. Каблучки легких туфель звонко стучали о плитку,и звук, подхваченный эхом, многократно усиливался. Не слышал ничего и никого, я неслась к лестнице, поэтому не заметила, как кто-то поднимался по ней, пока не врезалась в этого кого–то на полной скорости.