Операция «Катамаран». Падение. После похорон - Йожеф Габор. Страница 14

— Отпечатки пальцев! — скомандовал Миллс. Оба агента начали поспешно стирать специальными салфетками следы, оставленные ими на комоде, на клавишах пишущей машинки, на подоконнике, на других предметах. Такой же обработке подверглись оба листа, подписанные Додеком. Теперь «гости» работали быстро и согласованно, почти синхронно. Покончив с уничтожением следов, Миллс вытащил из кармана пару перчаток, натянул их на пальцы и взял в левую руку пистолет, принадлежавший Додеку. Протерев его особенно тщательно, он сбоку подошел к своей жертве.

Тонкая струйка крови ползла по обнаженной руке Додека из места, куда вошла игла; Саас только сейчас это заметил. Вынув из сумки кусок ваты и смочив ее какой-то жидкостью, он осторожно обработал область укола, затем опустил рукав сорочки и застегнул на пуговицу манжету.

— Кажется, теперь все, — сказал он.

Миллс вместо ответа вложил пистолет в руку беспомощного старика и начал медленно поднимать ее, пока дуло не достигло уровня глаз. Тогда он плотно прижал пистолет к виску и нажал на спусковой крючок.

В лесной тишине звук выстрела прозвучал ударом грома. Казалось, взорвали огромную скалу. Саас кинулся к окошку, испуганно высунулся из него, оглядывая окрестности. Но вокруг все было по-прежнему спокойно, не шелохнулась ни одна ветвь.

Миллс отпустил руку Додека. Голова старика свалилась на стол, пистолет со стуком упал на дощатый пол. По крышке стола медленно растекалось пятно крови, подбираясь к листку с несколькими строчками, только что подписанному убитым.

Выждав некоторое время, агенты еще раз осмотрели помещение в поисках оставленных следов. Миллс поднял с пола комочек ваты, которой была стерта кровь, выступившая от укола, положил его в карман и направился к двери. Саас, захватив с подоконника свою сумку, последовал за ним.

Выйдя на террасу, они задержались там всего на несколько секунд, прислушиваясь и оглядываясь, затем быстрым шагом пересекли поляну и скрылись в чаще леса. Изредка лишь крик вспугнутой птицы обозначал их обратный путь.

Вытолкнув из зарослей спрятанную машину, они завели мотор, выехали на пустынное в это время дня шоссе и умчались в направлении к Будапешту.

Едва шум мотора «Жигулей» смолк вдали, кусты прямо напротив террасы домика Додека раздвинулись и из них вышел человек. Это был Томас Форстер. Осторожно ступая, он обошел вокруг дома, затем поднялся на террасу и прислушался. Ничто не нарушало тишины. Тогда Форстер открыл дверь и вошел в комнату.

Мертвый Додек полулежал в прежней позе, уткнувшись лицом в стол. Форстер не спеша, цепким взглядом обвел комнату, на мгновение задержал его на теле убитого, затем круто повернулся и исчез в кустах так же неслышно, как и появился.

Нора и Габор проводили в Венеции последние дни. Агентство «Ибус» удачно организовало поездку: лето уже началось, все отели в этом волшебном городе были переполнены, а им достался отличный номер в уютной маленькой гостинице с видом на тихую лагуну. Комната была обставлена старинной мебелью и наполнена тонким ароматом цветущего лимона.

Габор, возившийся с восьмимиллиметровой кинокамерой, успел уже ее перезарядить, когда наконец его юная супруга появилась на пороге ванной комнаты.

— Через минуту я буду готова, дорогой, — успокоила она мужа, исчезла за отворенной дверцей шифоньера и, выхватив легкое платьице, стала его надевать.

— Мне хотелось бы сегодня снять тот знаменитый дворец с оконными арками, выгнутыми на манер спины осла, но обязательно с живым осликом у подъезда, — сказал Габор.

— Гм. Откуда ты знаешь, что там будет живой ослик?

— Разве мы не договорились, что ты идешь тоже?

Из-за дверцы шкафа, как снаряд, вылетела туфля, Габор перехватил ее на лету.

— Между прочим, надо бы послать открытку твоему отцу, — переходя на серьезный тон, сказал Габор. — Кто знает, когда мы теперь еще раз окажемся в Венеции? А завтра в полдень нас уже ожидает Рим.

— Ты так внимателен, спасибо, Габор. Нашу телеграмму отец, конечно, уже получил, но и открытке с видом на Дворец дожей, я думаю, он тоже будет рад. Бедный, теперь он очень одинок, доставим же ему эту маленькую радость.

— Прости, но почему он не женится?

— Не желает. Он говорит, что моя мама была для него, как он выразился, стопроцентным попаданием, а повторить такое в одной жизни невозможно.

— Да, удивительный человек твой отец, это правда.

Нору тронула искренность, с которой были сказаны эти слова. Она запустила пальцы в густые волосы Габора и ласково притянула его к себе.

— Знаешь, Габор, ты все-таки неплохой парень, я не ошиблась.

Она быстро нагнулась, подхватила с тумбочки свою плетенную из соломки сумку и в одно мгновение, повернувшись на каблуках, оказалась у двери.

— Милостивый государь, долго вас прикажете ожидать? Вам не стыдно?

Они заперли дверь. Замок тоже был старинный, он громко щелкнул при повороте ключа.

Возле внутренней двери, ведущей из номера новобрачных в соседние апартаменты, послышался какой-то шорох, затем неслышно повернулась дверная ручка, и на пороге появился Каррини. Он быстро прошел к окну и, не отодвигая прозрачную гардину, выглянул на улицу: молодая пара, нежно обнявшись, переходила маленький мостик в направлении Дворца дожей.

Каррини направился к шкафу, извлек оттуда дорожный чемодан, принадлежавший Габору. В руке его появился блестящий стальной скальпель. Он ловко и умело вспорол подкладку. Образовалась щель, в которую он вложил плоскую маленькую металлическую катушку, смазанную каким-то липким веществом. Прижав ее к стенке чемодана, Каррини старательно замаскировал следы операции и, убедившись в том, что вложенная катушка не выступает ни снаружи, ни изнутри, вынул из кармана тюбик со специальным клеем и так же старательно заклеил надрез.

Подняв к глазам фотоаппарат, он сфотографировал чемодан дважды: сначала общим планом, потом крупно, только то место, куда спрятал катушку.

Аккуратно поставив чемодан на место, Каррини, мягко ступая, подошел к той же двери, из которой появился, и исчез за ней. Негромко щелкнув, ручка двери вернулась в прежнее положение.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

По живописной лесной дороге, ведущей к одинокой сторожке, весело бежала белая машина «Жигули». За рулем сидел подполковник Рона, место пассажира рядом с ним занимал Бела Имре.

— Чудеса, мне ни разу не пришлось хвататься за поручни, даже на поворотах, — подшучивал Имре. — От скорости тоже голова не закружилась, экая благодать!

— Очень рад, — коротко отозвался Рона. — Довольно с тебя карусели и на работе, тебя надо беречь.

— Ну, от твоей заботы я охотно бы отказался. Нигде нет от тебя покоя, — засмеявшись, ответил Имре.

На заднем сиденье покачивались двое — капитан Кути и старший лейтенант Салаи.

Оба помалкивали, задумчиво поглядывая в окно. Кути, по всей видимости, был погружен в анализ очередной драмы Шекспира, а Салаи забавлялся пикировкой между начальством.

Рона неожиданно притормозил.

— Что случилось? — Имре вопросительно взглянул на приятеля. — Ты потерял педаль газа? Может, нам вылезти и подтолкнуть?

— Нет, я хочу подрулить прямо к дому. Устроим старому браконьеру маленький сюрприз. — Оглянувшись, Рона сказал: — Давайте, мальчики! Все по задуманному плану! Итак, на старт!

Молодые люди, словно ожидая этой команды, подняли в воздух четыре бутылки, по одной в каждой руке.

— Два флакончика красного и два пузырька шампанского, таков наш скромный вклад в торжество по поводу проводов Иштвана Додека на заслуженный пенсионный отдых.

— Что же, в фантазии тебе не откажешь, — признался Имре. — Теперь я понимаю, почему твои мальчики молчали всю дорогу — по приказу начальства дули на шампанское, чтобы охладить.

— Они сыщики, а не инженеры, — отпарировал Рона. — А потому берегут силы и чепухой не занимаются.