Кибериада. Сказки роботов - Лем Станислав. Страница 30

– Так сколько будет два плюс два?

– СЕМЬ! – ответила машина.

Трурль грубо выругался, да делать нечего – опять полез в машине ковыряться, чинить, рассоединять и соединять, перепаивать, переставлять местами, но когда в третий раз услышал от машины, что два плюс два равно семи, удрученно сел на нижнюю ступеньку своей машины и так и просидел, покуда не пришел Клапауций. Спросил Трурля друг, что это вид у него такой, словно он с похорон вернулся, и конструктор поделился с ним своей бедой. Клапауций сам пару раз слазил внутрь машины, пытался что-то чинить и тоже задал ей вопрос: сколько будет один плюс два? На что она ответила, что будет шесть; ну а один плюс один у нее вообще равнялось нулю. Почесал Клапауций темечко, прокашлялся и произнес:

– Друг мой, ничего не поделаешь – придется посмотреть правде в глаза. Ты сделал не ту машину, какую хотел. Однако, всякое отрицательное явление имеет также положительную сторону, что относится и к этой машине.

– Интересно, какую же это? – сказал Трурль и пнул ногой ступеньку, с которой поднялся.

– Прекрати! – отозвалась машина.

– Вот видишь, она умеет чувствовать… Да, так что я хотел сказать? Вне всякого сомнения, она дура, причем не просто дура – ее глупость, как минимум, экстраординарна! Насколько я могу судить – а тебе известен уровень моей компетенции, я же специалист в этой области, – это наиглупейшая из всех мыслящих машин на свете, и одно это дорогого стоит! Создать такую специально было бы чрезвычайно трудно, даже невозможно, думаю. Она ведь не только безгранично тупа, но и упряма, как колода, то есть обладает характером, – а это обычно свойственно законченным идиотам, дикое упрямство которых хорошо известно.

– На черта мне такая машина?! – взвился Трурль и еще раз пнул ее.

– Прекрати, говорю тебе серьезно! – отозвалась машина.

– Ну вот, уже получил от нее серьезное предостережение? Видишь, она еще и обидчива, а не только тупа и упряма, – бесстрастно констатировал Клапауций. – Да с этой машиной, ого-го, можно такого добиться! Точно тебе говорю.

– Ну и что мне с ней теперь делать, по-твоему? – спросил Трурль.

– Хм, так сходу мне трудно ответить… Скажем, ты мог бы устроить выставку с продажей билетов и презентацией для всех желающих увидеть и познакомиться с самой глупой мыслящей машиной в мире. Сколько в ней этажей – восемь? Да такого здоровенного кретина свет еще не видывал! Такая выставка не только бы покрыла все твои расходы, но и…

– Оставь меня в покое, не стану я устраивать никакой выставки! – рассердился Трурль и, не в силах сдержаться, подскочил и снова пнул свою машину.

– Делаю тебе третье последнее предупреждение! – изрекла машина.

– А то что будет?! – вскричал Трурль в бешенстве от величественного тона угрозы. – Да ты… ты… – не найдя подходящего слова, он принялся пинать ее, визжа, – …только для пинков ты и годишься, поняла?!

– Четвертое, пятое, шестое, восьмое оскорбление, – считала вслух машина. – Все, я прекращаю счет и отказываюсь отныне отвечать на любые вопросы из области математики.

– Она отказывается, поглядите на нее! – неистовствовал уязвленный Трурль. – После шестерки у нее идет восьмерка, а не семерка, – как тебе это нравится, Клапауций?! И она еще имеет бесстыдство, не умея даже считать, заявлять о своем отказе решать математические задачи!! Вот тебе! Вот тебе! Может, еще добавить?!

В ответ на это машина задрожала, затряслась, загрохотала и без единого слова стала выбираться из фундамента, в котором сидела достаточно глубоко. Не без труда ей удалось вытащить покореженные опоры своей конструкции из железобетона, с торчащей рваной арматурой, и выбраться из котлована. Подобно шагающей крепости, она двинулась на конструкторов. Остолбенев от такого зрелища, Трурль даже не предпринял попытки скрыться от машины, которая явно собиралась его раздавить. Не утративший самообладания Клапауций схватил его за руку и бегом потащил за собой. Отбежав подальше, друзья обернулись. Машина, пошатываясь, как высокая башня, двигалась медленно, проваливаясь по первый этаж на каждом шагу в песчаный грунт, но неуклонно приближалась.

– Ну такого еще на свете не бывало, – задыхаясь, выговорил Трурль, – машина взбунтовалась! Что нам делать?

– Ждать и смотреть, – рассудительно ответил Клапауций. – Может, что-то прояснится.

Ничто этого пока не предвещало. Выбравшись на твердый грунт, машина двинулась быстрее. Внутри нее посвистывало что-то, сипело и побрякивало.

– Сейчас распаяются контакты и расстроится программа, – буркнул Трурль, – она начнет разваливаться и остановится…

– Ну нет, – возразил Клапауций, – она так глупа, что даже расстройство всей системы управления ее не остановит. Гляди, она… Бежим!

Машина явно ускоряла ход, чтобы нагнать их и раздавить. Поэтому друзья бросились со всех ног, слыша за спиной размеренное жуткое топанье. А что им оставалось делать? Они попробовали было вернуться назад в знакомые места, но машина пресекла эту попытку, обходом с фланга вытесняя их во все более пустынную местность. Показались уже вдали скалистые мрачные горы, подернутые дымкой. Задыхаясь, Трурль прохрипел:

– Давай скроемся в каком-нибудь ущелье… куда ей, проклятой, не пробраться… Что думаешь?

– Пока бежим… – тоже задыхаясь, ответил Клапауций, – вперед… где-то здесь… не помню, как называется… должно быть место, где сможем укрыться… опп!..

Так они бежали все вперед и вперед, пока не добежали до первых жилищ у подножия гор. В это время дня на улочках никого не было видно. Не встречая ни души, они пробежали уже половину селения, когда донесся до них ужасающий звук, похожий на сход каменной лавины, давая знать, что преследующая их машина достигла городка. Обернувшись на бегу, Трурль завопил:

– Силы небесные! Клапауций, она топчет их дома!

И действительно, стальная махина шла напролом, круша стены домов и оставляя за собой руины в клубах кирпичной и известковой пыли. Послышались душераздирающие крики погребенных под развалинами, и на улицы высыпали те, кто уцелел. Задыхаясь, Трурль с Клапауцием продолжали свой бег, пока не очутились перед высоким зданием ратуши – и тут же скатились по ступеням лестницы в глубокий подвал.

– Ну здесь-то она нас не достанет, даже если обрушит на наши головы все здание! – прохрипел с облегчением Клапауций. – Черт меня дернул зайти к тебе в гости!.. Любопытно стало, как продвигается твоя работа – и вот пожалуйста!..

– Тише, сюда кто-то идет… – прошептал в ответ Трурль.

Вскоре дверь наверху отворилась, и в подземелье к ним спустился бургомистр собственной персоной с небольшой свитой. Трурль постыдился объяснять, что послужило причиной столь неординарного и безобразного вторжения, и на помощь ему пришел Клапауций. Бургомистр молча выслушал его – и тут своды подземелья дрогнули, ходуном заходил пол, и донесся протяжный грохот обрушения стен наверху.

– Она уже здесь?! – вскричал Трурль.

– Да, – ответил ему бургомистр. – И она требует вас выдать, иначе грозит сравнять с землей наш городок…

И вслед за этим послышалось откуда-то сверху гнусавое, со стальными обертонами, гоготанье машины:

– Где-то здесь Трурль… Я его чую…

– Но вы же нас не выдадите? – дрожащим голосом спросил тот, чьей выдачи как раз требовала машина.

– Тот, кого зовут Трурль, должен отсюда выйти. Второй может остаться, поскольку ультиматум его не касается…

– Но смилуйтесь!

– Мы бессильны, – ответил бургомистр. – Даже если бы ты здесь остался, Трурль, тебе пришлось бы ответить за причиненный нашему городу ущерб, ибо по твоей вине эта машина разрушила шестнадцать домов и погребла под их развалинами множество жителей. Только потому, что тебя и так ждет смерть, я готов тебя отпустить – иди и не возвращайся!

Трурль взглянул на лица его свиты и, прочтя на них приговор себе, медленно стал подниматься по лестнице.

– Погоди, я с тобой! – воскликнул Клапауций.

– Со мной? – неуверенно спросил Трурль. Помолчал и сказал: – Нет, останься, так будет лучше… Зачем тебе погибать ни за что…