Алмаз Тёмных (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 63

Будем откровенны. Я вряд ли для него что — то значу. Я не осмелюсь сознаться в своих чувствах. Он — Владыка Тёмных. Я — никто. Всего лишь девушка по имени Пантисилея Мун.

И снова будем откровенны — я уже не смогу совершить кражу Dоrcha Clоch, у меня рука не поднимется. А, пустое. Как там говорила госпожа Авейон: пусть сейчас будет хорошо, а потом хоть Ирландия провалится? Вот пусть и провалится. Вместе со мной.

— Нечего скрывать. Наливайте, милорд.

— Сначала съешь что — нибудь. — Сжалился Эрик. — Иначе ты уснёшь после пары первых глотков.

Напомнил — таки про то, как я вырубилась после виски, подсунутый мне в ночь падения с дуба!

— Представьте себе, милорд, я не хочу.

Его левая, подвижная, бровь приподнялась, выдавая удивление.

— Опять бунт? Когда ты будешь слушаться, девочка?

Мы скоро расстанемся, милорд… Может, лучше мне не начинать вас слушаться?..

Я съела кусочек сыра и оливку. Ой, Мистер Тайгер, как же я забыла!

— Куда ты? — Спросил милорд, как только увидел, что я порываюсь встать из — за стола (наступила на подол, чуть не упала).

— Кормить Тайгера!

— Кот может подождать, Пэнти. Сядь.

Пришлось сесть и вернуться к тарелке, куда Эрик уже успел положить несколько видов закусок. Я пригубила шампанское. Не доводилось пробовать этот напиток, приятно.

— Умница.

В голове зашумело. Ой, какая коварная штука! Через пять минут мне показалось, что мои глаза смотрят в разные стороны. Как бы действительно не выдать секреты, да отнюдь не девичьи… К счастью, хмель уходил так же быстро, как и пришёл.

Лавандовые глаза. Куда от них спрятаться?..

Эльф встал, подошёл ко мне и положил руки на плечи. Я чувствовала тёплую тяжесть его рук и с трудом сдерживала желание наклонить голову и прижаться щекой к тыльной стороне его кисти — всё едино, правой, или левой… Пока эти руки лежат на моих плечах, я чувствую себя защищённой — от всего.

— Опять я вижу тени на твоём лице, Пэнти Мун. Ты никак не можешь отпустить то, что тебя гнетёт?..

— Мне нечего отпускать, милорд, всё хорошо.

— А знаешь, что ложь себе самой — худшая из всех видов лжи?..

— Не знаю, милорд.

Он слегка сжал мои плечи сильными пальцами, и стало казаться, что неведомое электричество связывает нас воедино, как ароматы духов.

Повинуясь внезапному порыву, я резко встала и повернулась к нему лицом. Без туфель на каблуках я смотрела на Эрика снизу вверх, будучи вынуждена отклонить голову назад.

— Не мучайте меня, милорд!

Он несколько помедлил с ответом.

— Я даже не начинал.

Он наклонился, его руки сомкнулись у меня за спиной, сразу же найдя шнуровку платья. Аромат ветивера, едва уловимый запах дорогого виски; белые волосы падают мне на лицо, платье скользит с плеч, треск шнуровки — она безжалостно порвана.

— Довольно того, что мне пришлось возиться с этими ремешками вечером. — Поясняет Эрик. — Такие платья надевают единожды…

Я запрокидываю голову, подставляя шею поцелуям. Мне хорошо — и пусть потом хоть Всемирный Потоп, хоть новое Сопряжение… Внезапно на глаза опускается невесомая струящаяся ткань — наверное, муаровый палантин. Лёгкая паника тут же уступает место осознанию — это поможет мне отключиться от ненужных мыслей.

— Déan dearmad ar fad air. Tá tú le liоm anоis…

Прим. авт.: Забудь обо всём. Сейчас ты со мной (ирл.)

Я почти готова повторить, как эхо: да, с тобой… Но — «с тобой», значит, без секретов и тайн, без лжи, без тяжести на душе.

Я не с тобой, Эрик…

Закрытые повязкой глаза дали мне возможность хоть на короткое время, но забыть — действительно, забыть обо всём, и полностью отдаться собственным ощущениям, возникающим, как яркая вспышка из тьмы, при каждом прикосновении, поцелуе и ласке. В этой муаровой тьме не было ни лучика света, способного оторвать меня от внутреннего созерцания этих ярких вспышек.

Мы заснули нескоро, утомлённые и разгорячённые друг другом, выжатые до капли, не разнимая сплетённых рук.

Ночью я проснулась оттого, что между нами постепенно ввинчивался кот. Мистер Тайгер продвигался вперёд тщательно и неторопливо, мягко переставляя лапку за лапкой, по дюймам отвоёвывая позиции между двумя телами. Наконец, он закончил свой нелёгкий путь, уткнулся носом мне в шею, повозился немного, устраиваясь, и замурлыкал. Последнее действие было серьёзной ошибкой, потому что громкий, вибрирующий звук блаженного мурлыканья тут же ворвался в чутĸие эльфийские уши. Эрик вытянул руку в мою сторону и предсказуемо натĸнулся на кота.

— Cad é seо?!

Прим. авт: Это что такое?! (ирл.)

Котяра решил поступить так, каĸ делают многие домашние животные — если я ниĸого не вижу, значит, никто не видит меня, — и спрятал голову между подушками. Не помогло.

— Милорд, давайте, оставим ĸотика тут!

— Нет. — В полумраĸе сверĸнули две пары глаз, ĸота и эльфа. — Пусть спит на ĸовриĸе.

Пришлось применить тактическую хитрость.

— Вы же уже пустили в постель одну зверушку? Так почему бы не пустить вторую?

— Тогда будете оба спать на коврике.

— Тогда я уйду к себе в комнату, милорд, и заберу кота.

Раздался обречённый вздох.

— Пусть остаётся… С твоей стороны постели.

Таким образом, инцидент разрешился в пользу рыжего котяры.

Четыре дня в «Mandarin Oriental» протекали для меня довольно однообразно, и вместе с тем — это были чудеснейшие дни. Милорд Эрик уходил очень рано, когда я спала, и отголоски наших тёмных чувственных игр ещё звучали в моей голове, полной странных снов и неясных предчувствий. Мне ни разу не удавалось отразить тот момент, когда эльф уходил, и тем более — позавтракать в его обществе.

Я просыпалась от требовательных воплей Мистера Тайгера, которого надо было кормить, вычёсывать, играть с ним — кот капризничал, будучи лишён возможности погулять на улице или хотя бы выйти из номера. Из вредности он уже сделал несколько пахучих пометок на мебели роскошного номера, так что мне пришлось убирать, не покладая рук. После актов вандализма рыжий разбойник так ловко прятался, что, невзирая на его размеры, найти было невозможно вообще.

Я проводила в тренажёрном зале и бассейне часа три, ни с кем не общаясь — к тому же, ни один из постояльцев отеля, посещавших пятый этаж, меня не беспокоил и не пытался завести беседу. Сходила погулять в зимний сад, полюбоваться на орхидеи. С ужасом представила, что будет, если кот вырвется из номера и проникнет туда — на садике придётся поставить крест.

Еду всегда приносили в номер, и обедать мне тоже приходилось только в обществе кота, в ожидании часа, когда вернётся Эрик. Что за дела требовали его внимания и участия в течение дня?.. Наверное, у такой персоны, как Владыка тёмных эльфов, дел может быть предостаточно. Самое главное, все эти дела заканчивались в тот миг, когда наши губы сливались в одно целое — в спальне, в ванной комнате, в гостиной, — неважно, и наступало время, когда внешний мир переставал существовать. Моё тело откликалось теперь на малейшую ласку, как будто музыкальный инструмент, создаваемый специально для рук одного Мастера игры на нём. Мастера, которому я хотела бы принадлежать всю свою жизнь…

Вечером пятого дня я уснула в кресле, напрасно ожидая милорда Эрика. Он так и не вернулся.

Глава 16. Конец зимы

Сказать, что я не находила себе места — это не сказать ничего. Стюард, принёсший завтрак, — молодой человек лет двадцати пяти с безукоризненными манерами, — не мог мне помочь, и даже не было смысла спрашивать. Он только посоветовал мне не выходить из отеля, причём довольно странным тоном.

— Я и так не выхожу. — Вздохнула я. — А что случилось?..

— Посмотрите в окно, мисс.

Я посмотрела не просто в окно, я вышла на балкон и присвистнула. Похоже, весь близлежащий район был оцеплен не кем — нибудь, а эльфийской Гвардией, как будто наступил траурный День Сопряжения, двадцать пятое февраля. В этот памятный день власти по привычке ждали беспорядков. Не знаю, как здесь, а в Дублине традиционно усиливался контроль и со стороны Гарды, и со стороны особых эльфийских подразделений. На моей памяти никаких беспорядков или демонстраций двадцать пятого февраля не наблюдалось, но, говорят, еще лет тридцать назад можно было ждать чего угодно.