Алмаз Тёмных (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 73

— А кто ж у нас виновен — то? Ты, куколка, и больше никто. Вокруг тебя вечно кто — то подыхает, Пэнти. То твои родители, то девки из борделя, то программист — переросток, который много хочет знать, то пожилая тётка — весьма полезная в своё время, пока не привязалась к тебе.

Γоречь, казалось, заполнила всё моё сердце. И Райли тоже убрали, значит… Я приношу несчастье?.. Хорошо. Пуст так. Тогда последним, кому я его принесу, будет сам Креван. Лишние красивые слова тут ни к чему.

Траектория броска ножа была безупречной, но Бойл ждал этого броска. Его встречное движение с одновременным прикрытием горла согнутым локтем, скин вонзается в предплечье. Я молниеносно наклоняюсь за вторым скином, но получаю болезненный удар в правое плечо и лечу спиной в ближайший угол, откуда Бойл выволакивает меня за волосы.

— Размочила свою щёлку для остроухого, да?.. А какой притворялась скромницей…

Я изворачиваюсь и бью основанием ладони Бойлу снизу в подбородок, так, что его зубы хрустнули, но правое плечо, ноющее от боли, меня подводит, удар не в полную силу… Господин Смит бы не сплоховал — его удар сломал бы Бойлу шею. Всё, чего я добилась — это брань в мой адрес и второй бросок в угол. Чувствую во рту привкус крови, но я так просто не сдамся. Снова тянусь за ножом, и вдруг — распахивается дверь, и я вижу знакомого мне блондина в сопровождении трёх полицейских. Все в форме, как порядочные…

Взгляд блондина обращён на контейнер. Кажется, он сразу всё понял и сделал выводы.

— Γосподин Бойл, уймитесь и не сотрясайте впустую воздух. Мисс Мун, выньте и положите на пол нож. Встаньте лицом к стене. Вы арестованы.

А потом было десять дней быстрого предварительного следствия, где даже мой адвокат — рахитичный юноша в имитации дорогого костюма, — не собирался делать вид, что как — то сможет изменить мою судьбу к лучшему. Они закроют меня до следующего подходящего дела — не приходилось сомневаться.

Вот почему я теперь куковала в одиночной камере в следственном изоляторе и была так бесцеремонно разбужена седым псевдо — Сантой.

— Что ты копаешься, как примадонна в гримёрке? — Раздражённо буркнул Перси, что было совершенно не в его характере.

Что ж, всякое бывает. Небось, из — за ночного дежурства…

— Руки!

Ну, точно переводят в камеру в здании суда, раз пришлось надевать «браслеты».

— Ты хочешь сводить девушку в кино, на ночной сеанс, Перси? Прокатимся?

— Прокатимся, Мун. Только не в кино.

Мне забирать нечего, кроме самой себя. Я проверила — самая ценная вещь, световое панно — в кармашке куртки. Зарядки в нём хватит года на три.

Перси взял меня за предплечье и повёл по коридору, будучи явно в скверном расположении духа. Не менее в скверном расположении духа он находился, когда чуть не придавил мне ногу дверцей полицейской машины во внутреннем дворе управления.

— Всё в порядке, Перси? — Спросила я, поскольку на деда уже было жалко смотреть.

Охранник не ответил. В конце концов, это не моё дело и, скорее всего, я больше его не увижу.

Формальности с выездом закончены, и можно попытаться подышать воздухом свободы — если, конечно, можно назвать таковым жалкую струйку, врывающуюся в салон полицейской машины, несущейся по ночным улицам Дублина. Странно, но, — мы ехали слишком долго и не в нужную сторону, потому что здание Γородского суда находится неподалёку — пешком десять минут, не то, что на машине. Не успела я высказать свои сомнения вслух, как Перси резко затормозил, и я пребольно ткнулась лбом в металлическую сетку, отделяющую задние сиденья от передних. Мы проехали два квартала и остановились в тихом переулке, где по причине позднего часа уже давно были закрыты все пабы и кафешки, и не горели огни ни в одной из витрин.

— Что мы тут делаем, Перси?

— Ждём. Мы приехали чуть раньше.

— Чем кто?

— Кто надо, Мун. Хочешь покурить?

— Не курю! — Бросила я с видом оскорблённого достоинства, а между тем, холодок недоброго предчувствия уже забрался ко мне под одежду.

Охранник кашлянул, как будто стараясь скрыть неловкость.

— Мир принадлежит им… Ничего личного, девочка. Я не знаю, чем ты им насолила, но твои документы начальство изъяло из картотеки ещё два дня назад. Тебя нет. Тебя уже нет.

— Что?!

Мягкий шорох дорогущих автомобильных шин ворвался в тишину переулка похоронным маршем, а затем стих. В ста футах от полицейской машины остановилась тонированная «Валькирия». На таких тачках ездят только Тёмные, и возьмём более точно — так выглядят машины службы охраны Эрика.

— Перси… — мой голос сорвался на хрип, — что происходит?..

— Скорее всего, за твою голову отвалили кучу денег. Я всего — то должен был привести тебя на место, Пэнти Мун. Боюсь, для тебя это билет в один конец — никто не просил ключи от наручников. Значит, никто не собирается их снимать. Прости.

Медленно, как в страшном сне, распахнулись передние двери «Валькирии», выпуская двух красавцев, в их неизменно дорогих, с иголочки, костюмах и с бесстрастными физиономиями. Сейчас не будет никаких улыбок, подмигиваний и заигрываний с кошачьей горничной.

С ленивой грацией чёрных пантер Тёмные, не спеша, направились к нам. Ангелы смерти…

— Прости, девочка.

— Перси, пожалуйста. Я не хочу умирать! — Взмолилась я, надеясь на какое — то чудо. — Отвези меня обратно в полицейское управление, пожалуйста!

Дед судорожно вздохнул.

— Поганые дела, не по мне это, но я выполняю приказ!

Безупречные костюмы и бесстрастные физиономии их владельцев медленно приближались.

— А, гори оно…

Перси повернулся ко мне и быстро заговорил:

— Я думаю, у тебя найдётся место, где снять железо и залечь на дно, Мун.

Я согласно закивала. Это мой город, и я не просто спрячусь, я исчезну! Сначала в автомастерскую, к Фелиму Уилану, а там, как сказала бы Лоис, будет видно. Я помню оставленные мне координаты человека в Белфасте.

— Сейчас я выйду из машины. Открою твою дверь. Помогу выйти. И тогда, девочка, лупи ботинком мне в коленную чашечку, лупи со всей дури, чтобы я слышал треск и загнулся от боли кренделем. Ты поняла?!

Чего уж тут не понять!

— Спасибо, Перси!

— У меня же внучка, как ты, чего там… Беги со всех ног, лети!

Дроу приблизились, сократив уже две третьих дистанции. Дверь… коленная чашечка… треск… Перси валится на мостовую… и я бегу, бегу, как никогда в жизни, ныряю в узкую улочку…

… ныряю только для того, чтобы быть схваченной за ворот моей «косухи», как нашкодившая кошка. На меня смотрят пронзительно — ледяные глаза тёмных эльфов, у одного — зелёные, у второго — фиалкового цвета. Оказывается, «мальчики» не только в дорогих тачках катаются, но и бегают на зависть всем, и на горе таким вот неудачникам, вроде меня.

Сильные руки оторвали меня от земли, но я не могла вот так просто сдаться, я боролась за свою жизнь — пиналась, брыкалась, и даже успела заехать одному из красавцев по холёной физиономии, а металл наручников поспособствовал разбитому носу и здоровенной такой ссадине на правой щеке. Странно, что он не звезданул мне в ответ. Будь на его месте кто — то из ребят Кревана…

Сопротивление не помогло. Вдвоём они быстро затащили меня на заднее сиденье «Валькирии» и жёстко пристегнули ремнями безопасности, предварительно обмотав скованные руки тем же самым ремнём, чтобы я не смогла их вытащить или вообще сдвинуться с места. Тот красавец, который не был мной поцарапан, вынул что — то из внутреннего кармана пиджака, и мне на глаза опустилась плотная тёмная повязка, лишая последней связи с внешним миром. Завязывая узел, красавец постарался, чтобы в него не попали мои волосы… Как будто это сейчас имело значение!..

Что бы сказала Лоис в такой ситуации, имей она возможность видеть меня? Несомненно, следующее: «Девочка, тебя отправят на тот свет такие роскошные мужики. А если ещё и отымеют перед смертью, то лучшей кончины и желать нельзя!». Мысль о жизнелюбии Лоис меня сейчас никак не могла ни поддержать, ни спасти. Жаль, еще и Перси напрасно пострадал, но он старался помочь.