Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим. Страница 12
— Пф! — фыркнул Дэшон. И сочувствующе уточнил. — Дитя, ты совсем не в себе после встречи, да? Меня вообще никто никогда не слушает! Вот ты — когда меня в последний раз слушал? А твой отец — когда? Может, еще о Йене напомнить?
— Гномы бы послушали… — упрямо пробормотал Рэй, протер слезящиеся глаза, отлепился от стены, двинулся дальше по коридору. Уже неспешно. Чтобы Дэшон с его мелким ростом и коротенькими ножками успевал.
— И вот опять ты споришь, — пожал плечами Дэшон.
Несколько мгновений они шагали рядом в тишине. Потом Рэй задал вопрос, ответа на который слышать не хотелось.
— Что теперь будет?
— Давай подумаем, — пожал плечами Дэшон. — Обиженные гномы — это непросто. Даже несмотря на то, что решили обидеться еще до того, как с ними заговорили. Могут и в драку полезть. А если они полезут в драку, что мы будем делать?
— Драться, — ответил Рэй.
— А не полезут — не будем, — резюмировал Дэшон.
— Когда отцу станет легче, — Рэй тяжело вздохнул, — что он скажет?
— Ты не переживай, — подбодрил Дэшон. — Я ему объясню. Я даже тебя похвалю.
— А толку? — хмыкнул Рэй. — Тебя все равно никто не слушает.
***
Йен открыл дверь в комнату Нивена.
Комната была пустой. Только ложе едва заметно примято. Он тут даже не спал, судя по всему. Тут просто девка просидела полночи в ожидании.
“Вот дурак, — подумал Йен. — Впрочем, тоже мне новость…”
Решительно зашагал по коридору, сбежал по лестнице, распахнул дверь и… столкнулся с Арисом, который как раз собирался войти. Тот шагнул назад, выпуская на крыльцо. Ирхан поднимался. Окрашенное алым облако над морем вдруг напомнило отцовский флаг.
Птица на фоне скалы.
Алый росчерк по черному.
Даар.
— Не спалось ночью? — думая о своем, спросил у Ариса. — Что тут за место такое? Никому не спится, судя по всему. Или это тоже — влияние болота?
— Нет, — Арис виновато улыбнулся, — это не болото. Это я. Переживал. Как все будет, как мы пойдем, как дойдем, проспать боялся...
— Стоп! — Йен поднял ладонь. — Какие это “мы” и куда это пойдем?
— И этого тоже боялся, — вздохнул Арис. — Что вы меня с собой не возьмете…
— Правильно боялся, — пожал плечами Йен. — А теперь иди спать.
Собирался было шагнуть, но Арис выскочил вперед, загородил собой путь с крыльца. Йен выгнул бровь.
— Слушай, — сказал Арис, — ты пойми: я столько легенд слышал, а ничего такого ни разу не видел! Вы же — настоящие! Вы герои! Я буду держаться подальше, честно. Я просто посмотрю. К тому же — там, у болота, народу рядом не будет, никого. Да и вообще — все тут привыкли всё в секретах держать. Как же о вашем подвиге узнают, если никто не расскажет? Я увижу своими глазами — и еще одна легенда будет. А? Давай?
Йен пожал плечами, легко оттолкнул парня с дороги и спустился с крыльца.
— Мне все равно, — бросил, оглядываясь по сторонам. — Ушастого спросишь, он решит.
— Почему он? — спросил Арис.
— Чувствительный очень, — хмыкнул Йен. — Если тебя болото сожрет, мне будет все равно. А он — распереживается.
— А-а, — протянул Арис, — чувствительный… Тогда понятно.
— Что понятно? — Йен перевел наконец на него взгляд.
— Да сидит там, — Арис махнул рукой в сторону моря, — на волны смотрит. Кажется, всю ночь уже сидит. Нормальные люди такого не делают. А вот если чувствительные…
— Мы не люди, — привычно напомнил Йен и уверенно двинулся к берегу.
Глава 5. Быть собой
Аэ стояла в лодке и слушала ветер. Тот шептал о многом и о многих, тот вел суда и поднимал волны, носился над равнинами, грохотал с лавинами в горах, вяз в гуще лесных ветвей, сносил крыши и шептал сказки спящим младенцам, пел, выл, рычал. Но всё это было далеко.
С Аэ он говорил. И она — слушала.
Она искала в рассказах ветра то существо, но чем больше искала, тем лучше понимала: того существа больше нет. И отчего-то было жаль, странно жаль, не просто потому что ей теперь не помогут — было жаль его. В нем было что-то, что не давало забыть о нем все это время. Не чуждая и темная сила, не бесцветные, словно мертвые, глаза — что-то внутри, под силой, под взглядом. Быть может, ей просто показалось. В конце концов, она видела его всего несколько мгновений. Но за эти мгновения что-то случилось.
А когда схлынули гнев и страх, когда ушла ненависть и боль, осталась не пустота: осталось воспоминание. И его голос.
Осталось имя: Нивен.
Нет смысла врать себе, сейчас, наедине со сверкающим в лучах Ирхана, бесконечным и изначальным Мирдэном. Может, она отправилась за ним не только для того, чтобы попросить о помощи. Может, она просто нашла повод дать ему больше нескольких мгновений? Просто чтобы понять, что там было, под взглядом, что случилось с ней.
Но как теперь понять, когда ветер, облетевший уже весь Н’ваго, все соседние острова, побывавший на кораблях и в подземельях, говорит ей: той темной силы больше нет.
— Нивен, — прошептала она, впервые произнесла вслух, и почему-то было трудно: одно дело вспоминать его имя, другое — говорить, пусть даже шепотом, пусть даже ветру. Но имя прозвучало. Перестало быть запретным. И Аэ повторила громче, тверже. — Нивен.
Ветер тонкими струйками взвился рядом, потрепал волосы, метнулся прочь, подхватив имя.
И тут же принес эхо.
Темной силы не было, но имя — звучало.
По всему Н’ваго и за его пределами. И совсем недавно — над сверкающими волнами.
Аэйлар вслушалась в шепот.
И зашептала в ответ сама.
Змейки-струйки подхватили лодку, помчали вперед.
Тяжелые ветра подняли валы по сторонам — погнали в стороны, расчистили дорогу.
Ветер теперь молчал, но Аэ казалось, над Мирдэном всё ещё носится невесомое звенящее эхо и повторяет имя.