Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим. Страница 53
— Меня не так зовут! — процедила она.
— Ты ждала не меня, — продолжил он, не слушая. — Ты ждала другого человека. Сама же только что говорила. Я — не он.
Она так удивилась, что даже перестала злиться.
— Ты изменился, — осторожно согласилась. — Да, я вижу. Но ты…
— Ни черта ты не видишь, — все так же мягко, теперь почти ласково перебил он. — И меня ты не видишь. И хорошо — оно тебе не надо. А теперь — иди спать. Не переживай за своих людей. Я больше не буду их пугать.
— И как ты справишься?
— А никак, — пожал он плечами. — Завтра уйду — и всем станет легче. Обувь под кроватью.
— Обувь… Что? — растерялась она. И только потом поняла, что он сказал. — Уйдешь?
Йен с трудом сдержал ухмылку. Сказал все-таки про обувь!
“Кого ты сейчас обманываешь? — подумал он. — Чему ты сейчас радуешься?”
— Ты можешь остаться… — неуверенно начала Мышка и снова себя перебила, вторя его внутреннему голосу. — Да чего ты улыбаешься?!
— Я не могу остаться, — скрывать ухмылку уже не было смысла, и он выпустил ее наружу.
— Шаайенн…
— Не могу — и ты это знаешь. Иначе не пришла бы проверять, все ли у меня в порядке, не съем ли твоих работников, не покусаю ли зогров… Зогр-то — здоровый, его за раз не съешь, так что…
— Да я не потому пришла! — снова рассердилась она, стремительно подошла, и ему показалось, что сейчас или ударит, или целоваться полезет, но Мышка просто присела напротив. Так же резко, как делала вообще всё. Присела, хлопнула ладонями теперь по его коленям и заглянула в глаза снизу вверх. — Я к тебе пришла. Какая мне разница, насколько ты изменился, а? Я не знала тебя раньше. Но хочу узнать сейчас. И не надо меня запугивать. Я тебя не боюсь, кем бы ты ни был.
— Зато я тебя побаиваюсь, — честно признался Йен. — Ты знаешь, какая страшная бываешь…
Мышка возмущенно фыркнула и опять вскочила. Выдохнула:
— Знаешь что!
— Вот-вот, — кивнул Йен. — Я только что чуть не подпрыгнул от страха.
— Не нравлюсь — так и скажи!
Йен усмехнулся, снова ласково, мягко. Покачал головой. И честно ответил:
— Не нравишься. Как и я тебе, сама сказала. Так что все в порядке, милая, это взаимно.
Мышка круто развернулась и вышла. Теперь дверью хлопнула так, что разбудила, наверное, всех, кто еще не успел проснуться от ее возмущенных криков.
“Надо будет уйти перед рассветом, — подумал Йен. — А то с них станется — придут утром честь дамы отстаивать. И тогда я все-таки сорвусь…”
Чего сердиться? Он же правду сказал. Она ему совершенно не нравилась. Что там может нравиться? Нос картошкой, глазки — мелкие темные бусинки, черты лица — слишком крупные, слишком твердые, почти мальчишеские…
Он медленно улегся на ложе, забросил за голову теперь обе руки и уставился в потолок.
Естественно, она ему не нравилась. И он точно не хотел проводить с ней ночь. Если бы было можно, он просто остался бы, еще чуть-чуть, совсем ненадолго. Чтоб она переживала, что он простудится. Чтобы спрашивала, почему он слишком зол под вечер. Чтобы просила не ссориться ни с кем, не драться. А он бы все равно ссорился и дрался, и ему могли бы подбить глаз, а то и сломать челюсть. Было бы здорово, если б ему можно было подбить глаз или что-нибудь сломать. Если бы он был настоящим, нормальным человеком.
Да, тогда бы он остался.
Йен закрыл глаза.
Сон не шел.
Было пусто.
“Может, потому Нивен боится женщин? — подумал Йен. — Он чувствительный, он эту пустоту раньше чувствовал. Может, даже с каждой своей женщиной чувствовал… Точнее — после ухода каждой женщины...”
Впрочем, скорее всего, Нивен чувствовал что-то другое. Может, ему было страшно. Может, больно. Может, наоборот, слишком весело, а он же такой злой и мрачный, что веселиться никак нельзя. Откуда Йену, Затхэ, древнему монстру, знать, что может чувствовать Нивен? Он-то сам не умеет чувствовать, как люди. Никогда не умел. Никогда не научится.
И то, что для него пустота, для них — совершенно иное.
Именно поэтому ему никогда не жить с ними.
Слишком разные.
Дверь с громким хлопком распахнулась и в комнату стремительно вернулась Мышка.
— Знаешь что! — повторилась она и угрожающе ткнула в него когтистым пальчиком. — Знаешь что, делай, что хочешь, а одну ночь ты мне, как ни крути, должен!
Йен поднялся на локтях. Хотел что-то ответить, но не успел придумать — она слишком быстро оказалась рядом. Сбросила куртку на пол. Провела рукой по волосам — и те, освобожденные от заколки, рассыпались темным водопадом по плечам.
— Я пытался, — напомнил Йен, отодвигаясь к спинке ложа, но догадываясь, что это бесполезно. Огляделся по сторонам. — Вот даже обидно: раз в жизни пытался поступить благородно, а никто не заметил…
Мышка улыбнулась хищно, совсем не по-мышиному.
— Ты пытался, — согласилась она, — но ничего не вышло.
И мягко, по-кошачьи, запрыгнула на кровать.
От ее волос пахло морозным горным ветром.
“На ветру, значит, разгуливала, пока все с зограми возились…” — мысленно обиделся Йен. Тут же осознал, что от него-то пахнет совсем иначе. Но обдумать это не успел.
Она склонилась к нему, волосы чиркнули по щекам, губы, едва коснувшись его губ, скользнули к шее, а руки вдруг оказались под мешком, который здесь считают одеждой.
Глава 17. Сети
Ух’эр свалился с облака почти на голову — Эйра едва успела отскочить. Хорошо, что сил еще хватило: как была самой прыгучей из всех, так и осталась.
И теперь стояла над ним, скрестив руки на груди. Наблюдала, как, хрустя костями, он собирает себя обратно. Хрустел долго — с большой высоты, видать, упал. Так долго, что Эйра принялась грызть ноготь от скуки. Потому ее слова прозвучали невнятно — с ногтем во рту попробуй внятно поговори:
— Не пойму, брат... Ты пытался убить меня или себя? Или нас обоих, чтобы было, как в какой-нибудь красивой людской легенде в мою честь?