Хмурый Император (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 25

— Да, но действенность пули окажется не такой большой.

— Согласен. Поэтому можно будет выпускать и другие патроны. Но главная задача, которую я вижу, заключается в создании максимально дешевого оружия. Этакой «рабочей лошадки», которую можно было бы активно экспортировать всюду. Поэтому и остановился на вашем карабине. Если довести его конструкцию и запустить в производство большой серией, то это позволит продавать его с такими низкими отпускными ценами, что никто из конкурентов не сможет с ним сравнится. Боеприпасы должны быть под стать. Да, можно будет отдельно выпускать и пули со свинцовым сердечником. Но, главное, чтобы основной вал ходовых боеприпасов был дешев… очень дешев. И их можно было бы сделать много.

— Все быстро упрется в латунную гильзу, — чуть подумав, произнес Джон. — Она и так составляет львиную долю цены выстрела.

— Так и есть. Поэтому я хотел бы и гильзы изготавливать из стали. Штамповкой. С последующим покрытием их лаком.

— Но это невозможно!

— То, что так никто не делает — не говорит о невозможности. Я проконсультировался у ученых, и они подтвердили принципиальную возможность столь глубокой стальной штамповки. Но только из мягкой, низкоуглеродистой стали с очень низким содержанием фосфора и серы.

— А это дорого!

— Дорого. Но существенно дешевле латуни. Использование которой, к слову, делает гильзу на десять процентов тяжелее. Да и хорошей стали на наши нужды потребуется не так уж и много. На каждый миллиард патронов не более двадцати тысяч тонн. Этот объем можно и закупать. А можно и самим производить.

— Ваше Императорское Величество… вы не понимаете… это очень сложная задача!

— Джон, а что там сложного? — Удивленно произнес Николай Александрович и выдал «на-гора» кучу фундаментальной информации о электродуговой плавке. Она была к тому времени вполне известна и кое где даже потихоньку осваивалась. В той же Германии. Однако на пути ее внедрения стоял острый дефицит электрической энергии. — Но и это не проблема. — Продолжал Николай Александрович. — Смотрите — вот тут река Волхов, — ткнул он на карту. — Если ее перегородить плотиной ближе к устью, то мы не только затопим ее пороги, облегчив судоходство, но и позволим запитать электрогенераторы. Река небольшая и мощность выйдет умеренная, мегаватт в пятьдесят. Но и, например, маленькая печь на двадцать пять тонн потребляет всего около семисот-восьмисот киловатт. То есть, для наших целей хватит за глаза и на плавки, и на всякие станки, и еще на сторону электроэнергию будем продавать. Вот. Что еще? Не выйдет ничего с электросталью? Не беда. Займемся переделом чугуна. Да, сейчас новые веяния — мартеновские печи. Однако есть способ и поинтересней. Сидни Томас разработал свой передельный конверторный процесс, но упустил в нем важную деталь — продувку. Если продувать не воздухом, а кислородом, то…

Николай продолжал распинаться еще пару часов, рассказывая всякие нюансы и прикидывая «на коленке» бизнес-план. Нужен кислород для продувки? Не проблема. Электролиз воды решит этот вопрос. Благо, что профессор Лачинов еще в 1888 году разработал промышленный метод такого разложения воды. Электроэнергия имелась прямо под боком. Причем предельно дешевая. Как и чистая, пресная вода. А побочным продуктом получался водород, который можно продавать на сторону. Очень дешевый по себестоимости водород, существенно дешевле основной массы рыночных предложений.

И так далее. И тому подобное. В общем — там — у будущей ГЭС на Волхове Николай Александрович предлагал Браунингу поставить комплекс производственных объектов по производству не только прекрасной стали, но и собственно оружия с патронами.

Что Браунингу с этого? Титул барона, тридцать процентов этого предприятия и пожизненная должность главного конструктора. Причем совсем не фиктивная. Потому что Императору много чего хочется получить из стрелкового вооружения. И когда он перечислил свои «хотелки» Джон аж воротник расстегнул и нервно попил водички, отчаянно долбя стеклянным стаканом по зубам…

— Ваше Императорское Величество, — после долгого обсуждения пронес конструктор, — но ведь вы уже все продумали. Зачем вам я?

— Я продумал общую логику. Но я — не конструктор.

— Судя по вот этим наброскам, — кивнул он на листы с набросками всяких узлов и механизмов, включая, например, вполне современного вида магазин, — я бы с вами не согласился.

— Техническая грамотность не делает меня конструктором. К тому же я не смогу заниматься этим вопросом в полной мере. У меня просто не будет на это времени. А вы — толковый человек. Вам это можно доверить. Ну и главное — если вы останетесь и займетесь этим вопросом, то создадите целую оружейную школу. Школу Браунинга, — продолжал увещевать Император, давя то на финансовый интерес, то на тщеславие, то на возможность заниматься любимой работой…

Джон Мозес Браунинг ушел, переполняемый чувствами и бурными, скачущими мыслями. Да, он согласился. А кто бы на его месте отказался? ТАКОЙ шанс бывает не у каждого в жизни. Император же отправился обедать и готовиться к вечерним переговорам с куда более зубастым персонажем. С Джоном Рокфеллером — нефтяным королем США, который все же откликнулся на письмо и решил посетить Николая Александровича. А утром следующего дня было назначено судостроителю Крампу, во второй раз. После первой аудиенции он отправился осматривать Балтийский завод, «под ручку» с Михаилом Ильичом Кази. И теперь должен был явиться к Императору уже поговорить предметно…

Глава 4

1889 год, 21 июля. Санкт-Петербург

Попытка проведение уголовной реформы забуксовала, упершись в административный аппарат Империи. Николай Александрович не планировал проводить глобальные реформы, думая о том, что постепенные изменения намного лучше. Однако тут прям даже как-то растерялся.

Например, для него оказалось удивительным открытием, что в том же Госсовете числилась какая-то прорва всякого рода случайных людей. Вроде и не справился с работой. А человек уважаемый. Поэтому его снимали с должности и назначали состоять при Государственном совете. И там этот «товарищ» участвовал в работе разнообразных комиссий и законосовещательной деятельности. Что влекло за собой массу удивительных вещей.

За годы позднего Александра II и Александра III там скопилась масса всякого рода реакционных, консервативных, но безумно уважаемых людей. За что, правда, непонятно, но заслуженных и уважаемых. Этакие труженики «попы и языка». Высиживать, подсиживать да сплетни пускать и по ушам ездить — вот и все, что они умели. А как дошло до реального дела — сразу стали топить в согласованиях, обсуждениях, уточнениях и прочих крайне увлекательных вещах. Ну и правки посыпались.

Николай Александрович ведь «в запале позабыл» учесть интересы сословий. Духовенство того же. Как же так? Ведь по новому уложению духовных лиц также надлежало судить как простых обывателей. А дворяне? Про них, выходит, тоже забыли? Ну и так далее.

Понимая, что из-за таких деятелей все может быть спущено на тормозах, Император решился на серьезный и совершенно неожиданный для окружающих шаг. Он решил создать Парламент. Казалось бы, какая связь? Но разогнать Государственный совет без тяжелых последствий для себя он не мог. А вот трансформировать, да еще под всеобщее ликование — без всяких проблем.

Но Парламент — опасная штука. От брата там, в будущем, он наслушался того, какие кренделя выписывала Государственная дума в начале XX века. Да и потом, после реставрации в 90-е году, развлекалась как могла. Поэтому он решил пойти на одно ухищрение, затрудняющее всемерно прохождение в нее всякого рода одиозных личностей. Разумеется, не выдумывая ничего нового. Просто воспользовавшись наработками Древнего Рима. Ну… в какой-то мере и с некоторым переосмыслением.

Избирательная система была утверждена несколько необычная. Так голосовать мог любой человек, достигший двадцати пяти лет, состоящий в браке и имеющий некоторый минимальный имущественный ценз. Достаточный для того, чтобы отсеять самую лютую деревенскую бедноту и наиболее низкооплачиваемых рабочих.