1917: Вперед, Империя! (СИ) - Бабкин Владимир Викторович. Страница 65
Я вырулил, явно сболтнув лишнего. Хорошо вовремя спохватился.
– Да, я действительно хочу скорее выехать в Севастополь. Вчера в действие вступил Южный фронт генерала Брусилова, который начал свой марш на Болгарию. К его войскам присоединилась и болгарская армия. Если все будет хорошо, то завтра-послезавтра наши войска возьмут Констанцу и соединятся с болгарами, отрезав Австро-Венгрию от Черного моря. Конечная цель наступления – Константинополь. Проливы. Ради них Россия вступила в эту войну и взятие их простит мне многое. В ходе войны мы потеряли обширные территории. И господин Суворин может сколь угодно красноречиво описывать доблесть русской армии, но пока она наступать на немцев совершенно неспособна. Даже обороняется с трудом. Тот же Двинск мы героически потеряли, а деблокировать 38-ю дивизию не в состоянии. Тем более я совершенно не уверен, что нашей армии удастся отбить у немцев, к примеру, ту же Польшу. Значит, нужно что-то такое явить народу, что затмит Польшу и все остальные потери, и что господину Суворину можно будет объявить Главной Победой. Именно по причине грядущей битвы за Проливы я действительно должен быть на Императорском командном пункте в Севастополе.
Взглянув в глаза жене, я кивнул.
– Да, ты права – это лишь часть правды. Я не могу допустить того, чтобы слава победителя досталась лишь моим генералам.
– Ты опасаешься, что набравшие популярность генералы могут тебя свергнуть?
Да, она умна. Этого у нее не отнять.
Киваю:
– Опасаюсь. Только за этот год в России дважды пытались свергнуть Императора, не считая заговоров и покушений. Я знаю о существовании еще нескольких заговоров или, как минимум, о том, что определенные люди прощупывают почву, ведя осторожные консультации. Я и наступление в этом году начал во многом только потому, что если бы я не направил энергию моих генералов на цели вне Империи, то они бы нашли себе интересные цели внутри ее. И такой целью почти наверняка стал бы я. Разговоры о том, что я своим показным миролюбием пытаюсь украсть у России и армии победу, начинали звучать все громче. И если сто дней генералы были готовы мириться с этим, понимая, что нужно укрепить армию и восстановить дисциплину, то к июлю я должен был спустить с цепи псов войны, иначе бы они загрызли меня самого.
– Псы войны…
Маша задумчиво повторила эти слова, словно смакуя их вкус.
– Да, радость моя. И сейчас, в глазах армии и народа, главным триумфатором и героем Победы должен стать Император, а не Гурко, Брусилов или еще кто-то. Иначе возникнет огромный соблазн обратить популярность генерала в реальную власть. Мне хватает проблем и с Маниковским, а тут еще и такое.
– С Маниковским? Это твой премьер-министр?
– Да. И уже дважды он всерьез рассматривался заговорщиками на роль военного диктатора. Один раз при Николае, а второй уже при мне, когда мой трон зашатался.
– Тогда почему ты его не уберешь?
– Пока не могу. Более того, я дал ему во многом чрезвычайные полномочия для наведения порядка в экономике и управлении Империи. И то, что Россия сейчас значительно лучше стоит на ногах, чем полгода назад, во многом его заслуга.
– Но он опасен?
– Очень. И не только он.
– Ты уезжаешь в Севастополь, а он остается в Москве…
Я склонился и нежно поцеловал ее ладошку.
– У меня очень умная жена. Да, ты правильно поняла суть момента. Я не могу уехать и не могу не уехать. Император должен стать во главе Победы, но, когда свергали Николая, он тоже оставил столицу и уехал в Ставку. Ты наверняка знаешь историю моего воцарения и события, которые этому предшествовали.
Тигрица неопределенно кивнула.
– Я читала об этом. Но, когда-нибудь, расскажи мне и другую, неофициальную историю.
– Как-нибудь расскажу.
Тут Маша встрепенулась и внимательно посмотрела мне в глаза:
– Погоди. Ты же собрался не просто в Севастополь, но потом еще и в Константинополь! Ты фактически покидаешь пределы Империи! В такой опасной для твоей короны ситуации!
– Да, любовь моя, именно так.
Она откинулась в кресле и долго задумчиво смотрела на пляшущие языки пламени в камине.
– Что-то можно сделать?
Киваю.
– Разумеется. Я принял все необходимые меры.
Мы помолчали.
– Дорогой муж, это ведь не все проблемы, верно? Почему ты так торопишься с коронацией? Ведь это никак не связано с Маниковским и генералами?
– Откровенно говоря, у меня нет однозначного ответа на твой вопрос о коронации. Возможно, это все пустое. А может и нет. Моя корона, твоя будущая корона, и корона нашего будущего сына не должна иметь даже намека на нелегитимность. Но казус отречения от короны Николая, которое противоречит российским законам о Престолонаследии, весьма серьезные намеки бросает. Он не имел права отрекаться, а тем более не мог отречься за Наследника. Это вопиющее нарушение. Поэтому мои права на корону неоспоримы, пока я могу удерживать ее силой на своей голове. Но я предпочел бы провести коронацию по всем правилам, а не просто быть номинальным Императором. Тем более если мне предстоит покинуть Москву на месяц-два.
– Может не стоит ехать? Суворин прекрасно может рассказать о твоей роли в Самой Главной Победе.
– Может. Но мне этого мало. Слишком велики ставки в Большой Игре. Ты знаешь сколько веков Россия пыталась взять Константинополь? И даже почти брала его. Но окрик великих держав всегда заставлял русских уйти. Сейчас уникальная ситуация – мы можем не только взять Константинополь, но и имеем все возможности его удержать, встав во весь рост не только в Проливах, но и во всем Средиземноморье. Как я могу от этого отказаться? Это же исторический шанс.
– Я знаю о всех попытках и мечтах России взять Константинополь и вполне согласна с твоими доводами. Но зачем плыть в Константинополь? Этот вояж можно совершить потом. К тому же, пока мы будем в море, в Москве и мире может произойти все, что угодно.
– Ты права, солнце, но есть еще некоторые моменты. Во-первых, я не буду отрезан от страны, поскольку Императорская яхта «Колхида» это вообще-то командный пункт командующего Черноморским флотом. Тем более что ее сейчас серьезно модернизировали. Там очень мощная радиостанция, которая может свободно связаться из Константинополя с самой Москвой. А, во-вторых, мы плывем туда не на экскурсию, а на коронацию.
– К-хе! К-хе!
– Тебе подать стаканчик водички, радость моя?
Мария помолчала, несколько долгих мгновений собираясь с мыслями.
– Правильно ли понимаю, что коронация здесь и коронация там – это две разные коронации?
– Я б даже сказал, что это три разные коронации.
– Три?!
– Да. Водички подать?
Но Маша не была настроена на игривость и проигнорировала мои шуточки. Так и сидела, потирая виски.
– Ты хочешь присвоить права на корону Византии?
– Разумеется. Только не присвоить, а заявить и получить. Причем, получить, пока остальные Игроки не опомнились. А это уже другой будет уровень заявки на право обладания Проливами.
– Так вот зачем ты собрался в Константинополь!
Киваю серьезно.
– Уж, не только достопримечательности смотреть. Вновь поднимая православные кресты над Святой Софией, я собираюсь венчаться на царство короной Восточной Римской Империи, а затем и объединенной короной единой Российской и Ромейской Империи. И как ты понимаешь, все это я делаю не из желания коллекционировать такие дорогие головные уборы.
– Ты хочешь заявить права на влияние во всем Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке?
– Да, в том числе и как глава всех православных. А для этого мне нужно иметь возможность действенно и официально опекать православных патриархов во всем регионе и взять под свое крыло большинство из них, начиная со Вселенского и Иерусалимского патриархов. Разумеется, патриарх Московский так же будет восстановлен.
– Да, но опасность переворота в Москве?
– Опасность есть. К тому же, в Москву как раз съезжаются делегаты на съезд аграриев, а земельный вопрос – главный вопрос России. Может случиться всякое. Но пока все не выглядит настолько уж опасным и неразрешимым. Пока на мне ореол победителя, тем более ореол освободителя Константинополя и Святой Софии, сбросить меня будет довольно сложно. Тем более, когда есть перспектива новых благодатных земель, годных для заселения, о которых так сладко расскажет ведомство господина Суворина. Но именно это и заставляет меня торопиться. В то, что нам удастся взять Проливы я более-менее верю, хоть и не без труда. Но в то, что мы в этом году выиграем войну – верится с о-о-очень большим трудом. В лучшем случае, нас ждет длинная эпопея переговоров о мире и послевоенном мироустройстве. Многие месяцы, а может и год изнурительных переговоров. И за этот год моя популярность может весьма упасть, а итог переговоров может быть совсем неблагоприятным для нас.