Проклятье новобрачной (СИ) - Бахтиярова Анна. Страница 50

— Здесь имеет место недоразумение. Перед вами другая леди, а не та, что вы разыскиваете. Могу вас заверить, господа, что леди Парквэлл-Хант прибыла на остров не три дня назад, а находится здесь гораздо дольше.

— Но у нас есть фотография, — констебль вытащил снимок из кармана и показал следователю.

Тот глянул без намека на любопытство, однако лицо мгновенно помрачнело.

— Интересно-интересно, — пробормотал он и глянул на мою дражайшую бабку. — Вы в курсе, леди Гамильтон, что обман стражей порядка карается законом?

— Что?! — взвизгнула та. — Никого обмана! Это моя внучка! Не знаю, что она вам наплела или как подкупила. Но я не уеду без нее! А вас засужу! Погонят со службы в шею!

Старший следователь побагровел. Спускать подобный тон, а тем более угрозы, он не собирался никому.

— Арестуйте леди Гамильтон! — приказал он своим парням.

Но я вмешалась, понимая, что правда рано или поздно раскроется. Тогда и мне достанется. Ведь знаю причину недоразумения. И раз смолчу, значит, тоже преступница.

— Постойте, старший следователь. Прошу! Я могу всё объяснить. Я не Брук Армстронг, но я, действительно, внучка этой леди.

Я уверенно шагнула навстречу бабке, но Райан схватил меня за руку.

— Эрин, не надо!

Лицо старой мегеры побагровело от гнева! Цвет свеклы, ей-богу!

— Да как тебе хватило наглости представиться этим именем, мерзавка?! Совсем стыд потеряла?!

— Всё в порядке, — шепнула я мужу, высвободила руку и отправилась к бабке.

Она не вызывала ничего, кроме отвращения, и я бы предпочла выставить ее вон, нежели общаться. Но с этим следовало покончить. Здесь и сейчас. Я шла к бабке, заметив краем глаза появление новых «зрителей»: Лайонелла и Оливию. Как ни странно, старик остановился на лестнице, решил не задавать вопросов и не вмешиваться, а понаблюдать за происходящим.

— Я представляюсь своим собственным именем, бабушка, — последнее слово далось с неимоверным трудом, но я заставила себя его произнести. — Я не Брук.

— Лгунья! Это легко доказать! — ее пальцы потянулись к кулону, что висел на моей шее.

Сам кулон прятался под платьем, но мегера узнала цепочку — очень запоминающуюся цепочку, сделанную из двух, переплетенных между собой.

— Я всем докажу, кто ты! — бабка дернула за цепочку, вытащив на всеобщее обозрение мой кулон. Кулон с рубином. А не с сапфиром, как у Брук.

Она отшатнулась, будто увидела змею, но кулон не выпустила, чуть не сорвав его с моей шеи. Хорошо, что цепочка крепкая, не порвалась.

— Не может быть! — взвизгнула дражайшая родственница, переворачивая украшение, чтобы прочесть имя. — Это… Это подделка!

— Ты знаешь, что нет.

— Покажи шею! Сзади!

Я знала, чего она хочет. Увидеть две маленькие родинки, расположенные друг под другом. Потому послушно повернулась спиной и подняла густые волосы, чтобы бабка разглядела, что хотела. Доказательство, что я не Брук.

Я не видела ее лица. Только услышала судорожный вздох.

— Не может быть… Но как?

— Не уверена, что это тебя касается, — отчеканила я жестко, глядя в выцветшие глаза без намека на страх, хотя эта женщина меня пугала. — Я совершеннолетняя и замужем. У тебя нет никаких прав на меня. Тот же трюк, что с Брук, ты не провернешь. Что же касается моей сестры, уясни раз и навсегда: она больше не в твоей власти. Мы с мужем обратимся в суд и получим опеку. Не сомневайся, сестра-близнец, тем более, молодая и здоровая женщина — кандидат гораздо надежнее, чем бабушка, которой неизвестно сколько осталось жить.

О! Никому другому я бы ни за что не сказала столь ужасных слов. Но я понимала: нужно дать понять старой мегере, что я не бедная овечка, которая испуганно заблеет, коли на нее надавить. Я тигрица, которая будут биться и за себя, и за сестру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А тебе палец в рот не клади, да? — усмехнулась бабка. Она не испугалась, но без сомнений поверила моим словам. — Брук только истерики закатывать умеет. И бегать от проблем.

— Я не бегу, как видишь.

Мы прожигали друг друга гневными взглядами. Будто в гляделки играли: кто первым не выдержит и отвернется. И обе не сдавались. Неизвестно, чем бы кончилась эта «игра», если б не произошло сразу два события. Во-первых, вмешался, наконец, Лайонелл и поинтересовался:

— Может, кто-то объяснит, какого черта тут происходит?

А во-вторых…

Во-вторых, через незапертые двери в дом вошел Тревор Хант — папенька Райана, не пожелавший накануне встречаться с его дедом, но, кажется, передумавший. Иначе с какой стати являться в «логово зверя»?

Впрочем, загадка быстро разъяснилась.

— Райан, почему ты не пришел на встречу? Я волновался. Подумал, что-то слу-чи-чи…

Он замолчал, не закончив фразу, и изумленно уставился на мою дражайшую бабулю.

— Папа, прости. Я закрутился, и совсем вылетело из…. из…

Райан тоже оборвал себя на полуслове, заметив интерес отца к моей родственнице.

Бабка, к слову, тоже удивилась появлению Тревора.

— Вы? — спросила тоном, будто сомневалась, что ей не мерещится.

Ответить не позволил всё тот же Лайонелл, повторивший вопрос:

— Кто-нибудь объяснит, в конце концов, что здесь творится?!

Я была бы рада это сделать. Ибо «сцена» затянулась. Да и бабулю следовало поскорее отправить восвояси. Подальше от острова, где скрывалась Брук. Вот только произошло «в-третьих». А именно — дом огласил очередной вопль. Женский. Причем, на этот раз шум подняла точно Элеонор. Ее голос ни с чьим не спутаешь.

— Да сколько можно? — простонал Райан.

Мы переглянулись, не зная, что делать. Не то бежать на призывы о помощи не шибко угодной гостьи, не то разбираться внизу со всеми родственниками сразу.

— Бегите-бегите, — посоветовал Лайонелл насмешливо. — Может, на леди Коллинз напал очередной призрак. А я не в том возрасте, чтоб по всему дому носиться из-за ерунды.

Старший следователь тоже не сдвинулся с места. Видно, разборки с Элеонор не входили в круг его «интересов». Вместо этого он поманил к выходу констеблей, что прибыли с бабулей, явно намереваясь выгнать их из «Королевства Роуз».

— Я с вами, — объявил Тревор нам, но Лайонелл ловко преградил дорогу.

— Э, нет. К тебе у меня отдельный разговор.

Райан хмуро покосился на отца с дедом, не желая оставлять их наедине. Но Элеонор наверху продолжала истошно голосить. Да и я потянула супруга за руку. Не одной же мне разбираться с вопящей мегерой. А Тревор — большой мальчик. Не пропадет.

…Наверху мы застали настоящее представление. Элеонор прижалась к стене в коридоре и махала в сторону хмурой Джорданны портьерой, которую сдернула с дверей, ведущих из восточного крыла на лестницу.

— Сгинь нечистая! Прочь! Прочь!

Служанка стояла, не шевелясь, и ничего не говорила. Помалкивал и третий участник событий — Ральф. Он, правда, покачивался, желая кинуться на защиту Джорданны, но не решался связываться с Элеонор. А чего еще ожидать от бесхребетного существа? Да, он в трауре и достоин сочувствия. Но, взглянув на него, я осознала, что мой лимит исчерпан. Я снова представила Ральфа в церкви, бормочущего извинения и убегающего прочь с настоящей невестой. Ох, как был трусом, так и остался.

— Прекратите немедленно! — приказала я.

Терпение лопнуло. Святые угодники! Когда же гостям разрешат разъехаться?!

— Она призрак! — завопила Элеонор громче прежнего.

— Кто? — насторожился Райан.

— Джорданна!

— Тьфу!

Кажется, и терпению мужа пришел конец. Он напрочь позабыл, что некогда испытывал к Элеонор трепетные чувства. Рванул к гостье и, не слушая громогласных возражений, спеленал в портьеру. Я не вмешивалась. Стояла, сложив руки на груди, и наблюдала, как Райан перекидывает Элеонор через плечо и тащит прочь.

— Тебе тоже стоит уйти, — велела я Ральфу.

Тот покосился на Джорданну и, получив кивок девчонки, засеменил к себе.