Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 14
…Это был среднего роста 58-летний худощавый мужик, с как бы «обесцвеченным» — больше солдатским, чем генеральским лицом, торчком торчащими седыми жесткими усами, в очках, слегка косоглазый [26]. Он производил впечатление не военного, а какого-то штатского профессора. Недаром, коллеги погоняло Алексееву дали — «Генерал в калошах»!
Впрочем, читал про его — человек хороший и порядочный, а как начальник штаба — необыкновенно трудоспособный. Мой Реципиент выбрал его по причине личной приязни — вот, «порядочный человек» и отблагодарил… Хотя, как говорится: «Ничего личного — только бизнес!» Такого Императора — даже у порядочного человека, руки чешутся предать. Посмотрим, посмотрим — может и, сработаемся… По крайней мере, замены ему я пока не вижу, тем более сейчас — перед самым Виленским сражением.
Второго генерала — генерал-квартирмейстер Пустовойтенко, я вычислил тоже по внешности. Пустовойтенко имел то, чего недоставало Алексееву — представительскую, щеголеватую наружность. Других достоинств, современниками и историками за ним замечено не было…
Единственное, что я про него помню — за глаза, его называли «Пустомеленко». Вроде, он кем-то Алексееву приходился — то ли родственником, то ли просто другом детства или одноклассником. С этим надо разобраться: кумовство — хотя бы на таком уровне, надо искоренить. Но, это — попозже…
Маленького роста, кругленький, несколько неопрятно одетый генерал, державшийся нарочито в сторонке, должно быть некто Борисов — играющий при Алексееве роль «серого кардинала». За этим числилась какая-то «тёмная» история — не помню какая именно, а его «гениальность» была сродни помешательству… Или, наоборот?! Нет, больше не помню про Борисова больше ничего — чёртов склероз!
Этих двоих, Алексеев — при назначении Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего, привёз с собой. Остальной состав Ставки остался без изменений — как при Великом Князе Николае Николаевиче.
…Тоже, в полном обубуении от моего видона, эти трое проводили меня в большую комнату с длинным столом — за который я без приглашения усаживаюсь и, картами боевых действий на стене.
Первым делом — ещё до «доклада», Алексеев не забыл пропиарить себя и, заодно — по давней русской традиции, лизнуть начальству оппу и накакать на незадачливого предшественника:
— Прежняя Ставка при генералах Янушкевиче и Данилове [27] только регистрировала события; теперешняя, при Вашем Императорском Величестве и ваших покорнейших слугах — в моём лице и лице Михаила Савича, не только регистрирует — но и, реагирует и управляет событиями на фронте и, отчасти в стране…
«Отчасти в стране»? А он, не много ли на себя берёт, этот лампасник?! Но, пока промолчу…
Прерываю поток красноречия, интересуясь:
— Давайте ближе к делу, господин генерал! Расскажите, как происходит ежедневная работа Штаба Ставки Верховного Главнокомандования?
При слове «господин генерал», Алексеев закрутил шеей — осматриваясь по сторонам…
«Интересно, а как к нему мой Реципиент обращался? Как в дневнике к собственному дяде — Верховному Главнокомандующему, что ли? Типа: «Николаша», «Мишаня» — «Вась-вась», да «Мить-мить»…
Тьфу, ты!
Алексеев, хотя и несколько смешался, но с готовностью профессионала — по какой-либо причине, вынужденного разжёвывать прописные истины дилетанту, начал:
— Все разговоры про особую «секретную комнату» со специальными картами, в которые младшие чины — в соответствии с меняющейся обстановкой, сутки напролёт приходят и вставляют новые флажки и вынимают старые — это, просто обывательские россказни…
«Про что это он? Про прообраз штабного планшета, что ли? Жесть… Надо обязательно замутить такую «приспособу».
— …На самом деле, всё обстоит так: офицеры Генштаба, приставленные регистрировать ход боевых действий на отдельных фронтах, раз в сутки отмечают все значимые перемены на них с помощью топографов и чертежников на карте и докладывают о них генерал-квартирмейстеру.
«Значит, Генерал-квартирмейстер [28] у них — некто наподобие нашего начальника Оперативного отдела…».
— …Затем, генерал-квартирмейстер докладывает Начальнику Штаба — вашему покорнейшему слуге, а последний — Верховному Главнокомандующему — если тот пожелает, — закончив, Алексеев слегка мне поклонился.
— Понятно…, — до чего-то докопаться обязательно надо — иначе зачем, спрашивается, приезжал? — а, что между этими «изменениями и докладами раз в сутки», происходит с картами?
— Карты висят с утра до конца доклада, а потом снимаются и поступают в соответствующие делопроизводства, где хранятся.
— Кто может видеть карты — кроме лиц, непосредственно с ними работающими?
Алексеев, пожал плечами:
— Эти карты может видеть любой офицер здесь находящийся — никакой особенной тайны они не представляют…
Откровенно стебаясь, спрашиваю:
— Хм… Может, тогда стоит торговать ими? Или на театральных афишах развешивать — чтоб, в немецком Генеральном Штабе знали, как мы представляем себе обстановку на Фронте?!
Алексеев побагровел и завертел головой — должно быть воротничок мундира, стал ему слегка тесен…
— А, какие тогда карты представляют «особую тайну»? — насмешливо интересуюсь, — которыми Вы со своим генерал-квартирмейстером, в «штуку» рубитесь?
— «В штуку»?!
Должно быть, они здесь «рубятся» в что-нибудь другое…
— Я имел в виду игральные карты. Продолжайте, господин генерал!
— …Десятиверстные и двухверстные карты всего нашего фронта и отдельных его районов, Ваше Императорское Величество, — быстро придя в себя, бойко ответил тот, — они находятся в кабинетах начальника штаба, генерал-квартирмейстера и генерала Борисова. По которым, они справляются — читая оперативные сводки и детально изучая какую-нибудь сложную операцию…
Вот, чешет! Ну, как мне — простому попаданцу, тягаться с выпускником Академии Генерального Штаба?!
— Хорошо, если так… Но, всё равно — «бережённого Бог бережёт, а не бережённого»… Жандарм стережёт! Сегодня же, господин генерал, потрудитесь издать приказ по всем войскам занавешивать карты в штабах на время, когда с ними не работают или когда в одной комнате с ними находится кто-то посторонний.
Тут, новая у меня мысля:
— А как с режимом доступа в здание Ставки, господин генерал?
Хрен, я просто так от тебя отстану!
— …Ваше Императорское Величество?
— Если, допустим, если германский шпион раздобудет себе мундир русского офицера — он сможет беспрепятственно проникнуть в Ставку, спрашиваю?
— Никак нет, Ваше… Здесь весьма строгий надзор — как явный, так и тайный, везде и за всеми при помощи полиции и жандармерии! Полевые жандармы стоят при входе, при вешалке и при входных дверях в управление и мой кабинет.
Да! Что-то такое, мною наблюдалось.
— …Никому невозможно, даже одев мундир русского офицера, проникнуть в Ставку!
— Вы отвечаете за свои слова, господин генерал? А, если я проверю?
Молчит, хлопая белёсыми ресницами…
— Настоятельно рекомендую ввести строгий пропускной режим! Временные пропуска выдавать офицерам — постоянно и регулярно работающим здесь и, бессистемно почаще менять их формат, — думаю, поймут, — а, разовые пропуска выдавать лицам, случайно или редко посещаемым Ставку по какой-нибудь служебной надобности… Задача ясна?
— Так точно, Ваше Императорское Величество!
Идём далее:
— Как мне известно, при Ставке находятся иностранные представители.
— Да, это так — представители союзнических военных миссий… Франции, Англии, Сербии, Японии и Бельгии.
— Они имеют доступ в здание Ставки?
— Да, случается — посещают, интересуясь обстановкой на русском театре боевых действий.
Да, блин!
— Надо прекращать эту практику, господин генерал! Пусть «посещают» другие места — в Могилеве просто уймище достопримечательностей (хахаха!), а для ознакомления с «обстановкой» высылайте им раз в сутки бюллетени.