Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 76

— …Где-то в конце ноября, начале декабря хочу провести Всероссийское совещание оружейников — конструкторов и производственников — на ту же тему. Думаю, в Туле в самый раз будет… Организуйте мне это мероприятие, господин Имперский комиссар!

Всё ж лучше, чем самому по оружейным заводам ездить и, в каждый там угол заглядывать.

— Справитесь?

— Без всякого сомнения, Ваше…!

— Я не сомневаюсь в Вас, Павел Валентинович! Зайдите сперва в Генеральный Секретариат к Мордвинову, затем в Имперскую Канцелярию к Мосолову. Получите все сопроводительные бумаги, командировочные и…

Пожав на прощанье руку:

— В ДОБРЫЙ ПУТЬ!!!

Если кратко изложить смысл полученных первым Имперским комиссаров документов, то получится как в записке кардинала Ришелье для Миледи у Дюма, в «Трёх мушкетёрах»:

«Всё, что совершил податель сего письма, сделано для блага Франции и, по моему приказу».

Глава 15. Полтора фунта мелинита для царского хозяйства

«Русская интеллигенция должна быть благодарна царскому правительству, что оно своими тюрьмами и штыками защищает ее от народного гнева; горе всем нам, если мы доживем до того времени, когда падет Царь».

Михаил Гершензон.

Три раза пришлось напомнить Начальнику Конвоя Свиты и, заодно — начальнику царского полигона — есаулу Мисустову Петру Изотовичу, про своё желание ознакомиться с «карманной артиллерией» и, даже изволить разгневаться — прежде чем заметил, что в углу полигона что-то нарыто. Что-то типа небольшого фортификационного сооружения.

— А, «это» для чего здесь нарыли, господин есаул? На случай внезапной атаки с воздуха, что ли?

На лица есаула мелькнула некая лёгкая досада:

— По вашему устному распоряжению, Ваше Императорское Величество, я приготовил место для метания ручных бомб…

— Вот, как?! Это очень хорошо, давно было пора…

Среди господ офицеров и генералов возникло некое оживление — обычная стрельба уже несколько приелась и, захотелось чего-нибудь «свеженького» и «остренького».

— Что ж, господа… Пойду «пометаю» — глядишь, пригодится, когда! А то, какой-то дисбаланс в истории поучился: в царей уже метали бомбы — а вот цари ещё, ни в кого нет. Нэ харошо есть!

По виду Мисустова можно было понять, что он вообще против метания Помазанником Божьим бомб:

— Дело очень опасное, Ваше…

Я его резко оборвал:

— Для солдата-гренадёра «дело» ещё более опасное — в него, при этом ещё и стреляют! Кроме этого, хочу понять психологию террориста-бомбометателя — глядишь, пригодится как-нибудь — при оказии…

— Сплюньте, Ваше Императорское Величество!

Я три раза сплюнул через левое плечо и, трижды постучал по первому попавшемуся на глаза дереву.

«Место для метания ручных бомб» представляло собой огороженный баррикадой в рост человека — из мешков с песком, небольшой участок. За ним, метрах в десяти — в пятнадцати, был выкопан довольно широкий и глубокий ров — куда, по объяснениям есаула и, следовало «метать» из-за баррикады ручные бомбы.

Двойная перестраховка!

Непосредственно за рвом был девственно нерасчищенный лес — деревья и кусты.

Перед тем, как приступить к новому для меня да к тому же — достаточно опасному делу, я решил «отлить»… Мало ли что, правильно? Тем более, с утра перепил чёртовой «Куваки» — которую наш Комендант, просто напросто каждому навязывал — чуть ли не сам в горло заливал.

— Господа! Вы пока покурите, а я до кустиков сбегаю.

Не добежав «до кустиков», заглядываю на дно ровика и невольно останавливаюсь как вкопанный в полном изумлении…

Мать моя, Императрица Мария!

На дне его, в мелкой мутной луже сидела здоровенная — размером с половинку футбольного мяча зелёная лягуха и, грустно — печальным взглядом советского интеллигента-лузера отощавшего в «лихие 90-е», на меня смотрела.

— «Взгляни на первую лужу, и в ней найдешь гада, который геройством своим всех прочих гадов превосходит и затемневает…», — процитировал я вслух Салтыкова-Щедрина.

В ответ лягуха-переросток, скосив глазёнки куда-то вверх-в сторону, липким длинным языком поймала какую-то летающую мандавоху и разглядев на предмет съедобности, тут же схарчила.

Сперва, возникло желание просто обосцать, но потом появилась идея получше: спасти этого выдающегося земноводного (почему то, решил что это — самец) от последствий метания ручных бомб. Сбегав таки «до кустиков», не поленился после этого спуститься в ровик и, немного помучившись и измарав аглицкие краги каким-то жидким дерьмом, я всё же изловил этого «выдающегося» — словами классика «гада», завернул его в носовой платок и вылез наружу.

Так… Куда бы его теперь — чтоб обратно к себе «домой» не прискакал?

Смотрю идёт мой личный шофёр Адольф Кегресс — изобретатель первого в мире колеса… Хм, гкхм… Полуколёсного… Сорри — полугусеничного движителя и, что-то по-французски мурлыкает себе под нос.

— Мсье Кегресс! Подойдите сюда!

Подходит и, толком не разглядев животинку сквозь ткань, спрашивает:

— Qu’est-ce que c’est?

На достаточно хорошем немецком отвечаю:

— Дас ист жаб! Отнесите его в безопасное место — если Вас это не затруднит, конечно…

— «Жаб»?! А, это — La grenouille… Разрешите, Votre majest??

Взяв в руки с моего разрешения, развернув платок и с трудом удерживая забившееся в необъяснимой панике земноводное, внимательно его рассматривает, щупает ляжки и, даже для чего-то заглядывает под анальный плавник:

— Oh! C’est tout simplement fantastique! Где взяли?…Там?

Получив утверждающий кивок, француз плотоядно-заинтересованно заглядывает мне за плечо:

— Там ещё есть?

— Нет, навряд ли… Этот то, в той луже случайно оказался: видать скакал по лесу — гонялся за комарами да вошками, по своему жабьему обычаю, да не заметил — что здесь нарыто.

Что-то какое-то смутное подозрение, возникло:

— Адольф! А зачем Вам ещё один жаб? И, что Вы обрались сделать с этим?

Тот, слегка порозовев:

— Ну… Подарю представителю французского верховного командования при Ставке Вашего Императорского Величества, женералю Жакену. Он лягушек любит… Очень!

Адольф облизнулся и проглотил слюну…

Только головой покачал: дурной народ эти французы! Другие вон — собачек, кошечек да хомячков любят! Попугайчики там, да канареечки… В последнее время мода на вьетнамских карликовых свыней пошла, припоминаю. Сам не без греха: жил у меня одно время декоративный кролик Яша — постоянно кабель от Интернета грыз, пи…ор ушастый.

А эти — земноводных любят… Зелёные, склизкие, холодные, в пупырышках… Тьфу, какая гадость!

Впрочем, это их заморочки:

— А, тогда ладно… Передайте генералу Жакену заодно, что этот лягух — ему вместо ограниченного контингента российский войск [143], что он у меня клянчит. Бугагагага!!!

Воспользовавшись предельным изумлением шофёра после моих слов, лягух сильным рывком выскользнул из его рук и, совершив невероятно ловкий кульбит вокруг своей оси, крупным лошадиным галопом ускакал в лес. Француз, сыпя отборнейшими ругательствами на языке великого Луи де Фюнеса, за ним было погнался — но жаб, делая по-заячьи сложные «скидки», всё же добрался до леса и, на прощанье обидно что-то квакнув, исчез в колючих кустах.

Прыснул со смеху от этой сцены и пошёл в хорошем настроении метать ручные бомбы…

* * *

Всем «посторонним», есаулом было приказано держаться снаружи за баррикадой, а мы с ним зашли за неё — где находился какой-то блеклого вида офицер-сапёр и с ним унтер. После представления и прочего официоза — связанного с его встречей с Императором, офицер спросил:

— С какой ручной бомбы прикажите начать, Ваше…? Имеются германские, австрийские трофейные, японские и наши…

— Давай с той, что попроще! — несколько раздражённо ответил за меня есаул.