Остров кошмаров. Корона и плаха - Бушков Александр Александрович. Страница 6

В Англии тогда существовал так называемый «корабельный» налог, деньги от которого за вычетом королевской доли шли на строительство и содержание военных кораблей. Взимали его только в тех графствах, что граничили с морем. Иаков распространил этот налог на все без исключения графства, в том числе и чисто «сухопутные». Как и следовало ожидать, парламент возбудился. Иаков обе палаты ошарашил неожиданным заявлением (явно ухмыляясь про себя лукаво и цинично): он ничуть не самодурствует, а просто-напросто пускает в ход старый английский закон, по которому корабельный налог следует как раз собрать со всех графств, без различия на «морские» и «сухопутные». Полезли в архивы. Там и точно отыскался в пыльном углу именно такой закон. Он был крепенько забыт и не применялся лет сто, если не больше, но отменен не был, а следовательно, считался действующим. Крыть было нечем, и парламентарии уныло заткнулись.

Иаков (о чем он сам и понятия не имел) стал последним английским королем, который мог позволить себе роскошь не церемониться с парламентом. Он и не церемонился. Парламент созыва 1610 г. предложил королю так называемый «великий договор»: Иаков отказывается от некоторых устаревших феодальных прав вроде опеки над малолетними дворянскими сиротами и выдачей замуж сирот женского пола и безвозмездного изъятия у населения в чрезвычайных обстоятельствах разнообразных припасов. Парламент, в свою очередь, ему будет ежегодно выплачивать дополнительно 200 000 фунтов. Иаков, в принципе, был не против, для него-то сделка была крайне выгодной, но ее сорвала парламентская оппозиция. Разозленный Иаков пустил в ход крайне эффективное оружие, против которого у парламента попросту не было никакой защиты. Сохранялось право короля в любой момент распускать парламент и собирать новый, когда его величеству заблагорассудится. Так что Иаков совершенно законным образом парламент распустил (называя вещи своими именами – разогнал), а для пущей надежности четырех вожаков оппозиции законопатил в Тауэр. Правозащитников тогда и в проекте не было, так что кричать о вопиющем нарушении демократии было некому. Три года (1611–1614) Англия жила вовсе без парламента – и вы знаете, небо не упало на землю, а люди не начали есть друг друга. Страна жила в обычном ритме, особенно и не печалясь отсутствию парламента (я так думаю – если завтра Путин на неопределенный срок распустит Госдуму, всем, кроме кучки политически озабоченных крикунов, это будет до лампочки, а страна не погибнет. Наоборот, выйдет большая экономия денег – Госдума налогоплательщикам влетает в копеечку).

Оставшись без парламента, Иаков зря времени не терял. Широко пользовался прежними правами как опекун малолетних наследников и человек, по феодальному праву дававший согласие на выдачу замуж дворянских девушек-сирот. В первом случае доходы с имений сироток шли до их совершеннолетия в королевскую казну, а за разрешения на брак взималась немаленькая плата. Денег все равно не хватало, и Иаков обратился к старой практике, от которой в свое время отказался даже всемогущий Генрих Восьмой – добровольно-принудительным «займам» у подданных. Богатым землевладельцам бурным потоком хлынули письма от Королевского совета, открытым текстом требовавшие дать королю денег взаймы или прислать ценные подарки. Затея эта провалилась: прямой приказ выполнила небольшая часть адресатов, а большинство попросту промолчали и никак не отреагировали, прекрасно понимая, что данных «взаймы» денег никогда больше не увидят, а преподносить королю ценные подарки просто так… А собственно, с какой стати? Ну а силком конфисковывать что-то Иаков все же не решился – не те времена стояли на дворе.

В поисках денег Иаков сделал оставшееся уникальным в европейской истории изобретение. Изобрел новый дворянский титул – баронет. За тысячу фунтов золотом его мог приобрести любой желающий, будь он хоть дворянин, хоть галантерейщик наподобие незабвенного г-на Бонасье из «Трех мушкетеров». Деньги были серьезные – в то время батрак на ферме зарабатывал примерно пять фунтов в год, фунт стоила корова. В английском законодательстве на сей счет имелась большая прореха. Никто из прежних законодателей этакого казуса не предусмотрел. Не было закона, разрешающего королю изобретать новые дворянские титулы, но не было и закона, запрещавшего это делать. Что не запрещено, то разрешено. Так что баронетов Иаков наплодил изрядно. Если вам попадется английский баронет, знайте: его прапрадедушка, неизвестно каким коровам хвосты крутивший, попросту купил у короля титул, как мешок картошки.

(Маленькое геральдическое отступление. Очень легко отличить гербы баронетов от всех прочих английских дворянских – у баронетов, и только у них, в гербе присутствует «краденая рука»: серебряный щиток, на котором изображена красная кисть руки с растопыренными пальцами, причем ладонь – левая. Мне стало любопытно, но до происхождения и значения именно этого символа я так и не докопался, хотя добросовестно перелопатил несколько серьезных книг и энциклопедий по геральдике. Рука с мечом (черно-белая) часто увенчивает английские гербовые щиты и присутствует на гербах европейских дворян разных стран. И не только. Такая рука красовалась и на гербе Боснии времен австрийского владычества, и на польском королевском знамени XVII в.: вместо традиционного красного флага с белым орлом – красный флаг, на котором из облака выходит рука с турецкой саблей. Однако о «красной руке» баронетов я ничего не нашел. Лишь в самом капитальном труде «Геральдика» Джованни Санти-Мадзини мимолетно упоминается, что это как-то связано с Ирландией. Интересно, кстати, что в античности левая рука считалась менее «благородной», чем правая, символом неблагополучия, нечистой. У древних римлян она впоследствии считалась рукой воров – именно такая рука принадлежала покровительнице воров богине Латерне. В античные и древнеримские времена у всякой профессии, даже у воров-разбойников, был свой покровитель, бог или богиня. У древних язычников богов и богинь было как собак нерезаных.

В случае с баронетами Иаков заботился не только о пополнении кармана, но и снова проявил себя неплохим государственником. В то время англичане как раз начали планомерную колонизацию Ирландии, «отжимая» у ирландцев земли. Началось с провинции Ольстер (она и сегодня – единственная из ирландских областей, оставшаяся под властью британской короны). Земли в Ольстере Иаков в первую очередь раздавал баронетам, ставшим его опорой. На гербе графства Тирон и города Ландендерри (оба в Ольстере) изображена та самая красная рука. Ладонь, правда, правая. Так что красная рука баронетов действительно как-то связана с Ирландией.

Единственное бледное подобие изобретения Иаковом титула баронета можно отыскать в Европе в XVIII столетии. Граф Филипп Фердинанд, суверенный владетель аж трех из множества микроскопических германских государств, в дополнение к прежним орденам учредил три новых с крайне пышными названиями: «Орден Льва голштинско-лимбургского», «Орден соединенного родовитого дворянства», «Крест азиатского ордена, основанного султаном Али» – исключительно для того, чтобы за хорошие деньги награждать всех желающих. При чем тут совершенно неизвестный истории «султан Али», лично мне решительно непонятно. Однако желающие толпились в очереди, пихаясь локтями и оттаптывая друг другу ноги, – в том веке орден значил очень много, гораздо больше, чем в последующие столетия.

Вернемся к Иакову. Самая неприглядная страница истории его правления – разгул алчных королевских фаворитов, опять-таки беспрецедентный в английской истерии.

Первопроходцем тут был шотландец по происхождению, небогатый дворянин и королевский паж Роберт Карр. Он одно время оказывал огромное влияние на внутренние и внешние дела, стал виконтом Рочестером, а там и графом Сомерсетом, женился на Терезе Говард, разведенной леди Эссекс (история ее развода, которому покровительствовал сам король, довольно грязная, но я ее здесь приводить не буду, поскольку никакого отношения к нашей главной теме она не имеет). В конце концов Карр заигрался. Очень опасно затевать уголовные преступления, если у тебя много сильных и влиятельных врагов… В один прекрасный день оказалось, что Карр и прекрасная Тереза отравили известного поэта, сэра Томаса Овербери. Причем первую скрипку играла как раз Тереза, у которой были причины сэра Томаса люто ненавидеть: друг Карра, имевший на него большое влияние, Овербери отговаривал того от женитьбы на Терезе и даже высмеял ее в поэме «Жена». Все вскрылось при обстоятельствах, пожалуй что, мелодраматических: один из рядовых исполнителей, умирая и исповедуясь, признался в содеянном – как случалось со многими, не желавшими уходить на тот свет с грехами на душе. Кто-то написал донос. Донос лег на стол одному из могущественных врагов Карра. Быстренько арестовали всех названных умирающим сообщников, аптекарей, колдунов и колдуний. Те, не дожидаясь пыток, дали подробные и убедительные показания. «Сладкая парочка» предстала перед судом. Уже в ходе следствия выяснилось, что Тереза пыталась в свое время отравить и первого мужа, графа Эссекса, чтобы выйти замуж за фаворита.