Жена рудокопа (СИ) - Чигарина Георгия. Страница 10

Глава 3.2

Леса злилась. И только на этой злости и пыталась работать. Именно пыталась, потому что руки отваливались, ноги не держали, а спина отказывалась гнуться. Вокруг же все работали, как машины и словно не чувствовали усталости. Это надо было столько учиться и работать, чтоб потом свою жизнь окончить на рудниках? Оказаться на какой-то каторге, поданной под соусом «покажи себя, а мы посмотрим». Она стремилась оказаться на этой планете. Прошла конкурс. Ещё, дура, ждала результатов. За эту поездку должны были хорошо заплатить. Дать место в крупном институте. Только она застряла в пещерах и лопатой машет. Совсем весело, только смеяться не хотелось, а наворачивались слёзы.

Когда исследователи подписывали контракт на командировку, которая должна была длиться пять земных лет, то там был пункт, что Земной союз предупреждал о возможности невозврата из-за чрезвычайных ситуаций. Дальше шёл целый перечень этих ситуаций. На какие-то из них выделялась страховка. Как в случае с воровством. За неё должны были заплатить, но не заплатили, потому что она отказалась по прилету делиться своими деньгами. Не посчитала нужным...

Когда рабочий день подошёл к концу, Леса села на землю и поняла, что подняться у неё не хватит сил. Мышцы ныли, а тело не слушалось. Баль рывком её за руку поднял, отобрал маску с лопатой и подтолкнул к машине, которая должна была доставить их к столовой. Леса не замечала ничего вокруг себя. Шмыгала носом, потому что слёзы продолжали литься. Баль попытался её заставить тюк с вещами нести домой, но у неё не слушались руки, поэтому пришлось нести вещи, нагревательные батареи для душа и две кастрюли с едой самому. Из-за того, что Леса ногами еле перебирала, дорога заняла больше времени, чем он рассчитывал. Дома она сразу упала на стул, изображая из себя мешок, который явно ничего делать больше не планировал.

— Какая ты слабая, – вздохнул Баль.

— Знаешь, я как бы камни не таскала в прежней жизни. И не подписывалась там работать.

– А зачем было сбегать от хорошей жизни? – наклоняясь к ней, спросил Баль.

– От какой хорошей жизни? Я предлагала заплатить штраф. Мне нужно было только время. Когда люди из моего посольства уедут. На их место пришли бы другие и они бы помогли.

– А что тебе твои друзья не помогли? Почему они от тебя отвернулись?

– Я нашла одно лекарство. За него должно были заплатить. Хорошо заплатить. Это моё изобретение. Личное. А они хотели, чтоб я эти деньги разделила между всеми, кто был в экспедиции. Я отказалась. Меня и подставили.

— Деньги, золото, серебро. Вот, – Баль ушёл в комнату и вернулся оттуда с кулем, в котором лежали драгоценные камни, пластинки с золотом и серебром. — Вот твои деньги. Это только один мешочек. А у меня их три. Только у меня. Для чего мне больше? Я его ем?

– А зачем тебе всё это? – рассматривая огранённые и не огранённые камни. Если ты не видишь в них смысла. Зачем хранишь?

– Торговля с внешним миром, да и камни красивые. Из них ювелиры красивые вещи делают, — ответил Баль. Он зачерпнул камни и высыпал их назад в мешок.

-- Я устала.

– Починю нагреватель и будет вода. Помоешься, поешь и лучше станет, – ответил Баль, убирая камни.

Тёплая вода всё равно не прогоняла усталость. Обидно и горько на душе. Слезы по щекам, а потом словно резкий щелчок. Сработал какой-то переключатель и ситуация стала выглядеть иначе. Она сейчас моется под тёплой водой. У неё есть тёплый дом. Чистая одежда. С кухни даже сюда проникают аппетитные ароматы. Она не осталась на холоде, мучаясь голодом и ломотой в мышцах. Не гниёт где-то в недрах пещер. И не было страха, что кто-то её обидит, побьёт. Словесная перепалка с Балем – это ведь ерунда. Так чего судьбу гневить? В камере было намного хуже.

Леса надела свежую рубашку, поверх кофту и юбку. Собрав влажные волосы, она зацепила их заколкой.

– Ты там утонула?

– Не дождёшься, – буркнула Леса.

– Идём обедать, – заглядывая в комнату, сказал он.

– Сколько мне ещё лопатой махать, чтоб вернуть доверие? – садясь за стол, спросила Леса.

– От тебя зависит, – ответил Баль. – Я же не знаю чего тебе завтра в голову придёт. Вот оставлю тебя дома, а ты по стене полезешь к нашему окошку, которое по-хорошему надо закрыть, а то пещеру студит.

– Если слово дам, что не полезу?

– Решила больше не сбегать?

– Я не знаю здешних ходов и выходов. Не знаю дороги. Допустим, если я выберусь на поверхность, то нужно знать в какую сторону идти. Я плохо ориентируюсь в местных дорогах. Скорее всего, у вас есть дикие звери.

– Есть.

– Быть съеденной я не хочу. Да и для побега нужно снаряжение, – ответила Леса.

– Завтра я подумаю, что можно сделать, но при условии, что больше мне тебя ловить не придётся, – сказал Баль. – Я смогу повернуться к тебе спиной и буду знать, что ты не убежала. Договорились?

– Да.

– Хорошо. Посуду помоешь?

– Руки болят.

– Ладно, сам справлюсь, – заканчивая ужин, ответил Баль.

– И вы так каждый день работаете?

– Пять дней и один выходной, который рекомендуется в долине проводить на свежем воздухе.

– Значит вы всё-таки выходите?

– Нет. Мы черви, которые только и делают, что роют землю. Так ещё и солнечного света боимся. А ещё мы не можем без работы. Нам и сон не нужен. Только работа и работа, – с серьёзным выражением лица сказал Баль. – Женщин мы держим в клетках, в самых нижних ярусах. Навреное, около канализации. И они нам нужны лишь для того, чтоб детей рожали. Вот сидят они такие бедные в клетках, все с животами. Оборванные и грязные. Вопрос остаётся открытым, какие там дети получаются, но молва говорит, что мы все с головой не дружим, поэтому и дети должны быть такие же.

– Да ладно тебе, – рассмеялась Леса. – Уже известно, что вы самая богатая, закрытая и развитая раса на этой планете.

– Спасибо, хоть на этом.

– Но эти байки и до меня доходили.

– Байки. Самая что ни есть правда, – ставя посуду на полку, ответил Баль. – Сама же должна чувствовать отношение к себе. – Он задумчиво постучал пальцем по полке. – У меня мазь есть хорошая. Могу спину тебе намазать, чтоб завтра не так сильно болела. Тогда завтра встать нормально сможешь. Согласна?

– Думаешь буду возражать?

– Мало ли. Может тебе страшно, когда до тебя кто посторонний дотрагивается. У кого какие страхи.

– У меня таких страхов нет, – ответила Леса.

– Это хорошо, – усмехнулся Баль.

Глава 3.3

В пещере сложно было ориентироваться по времени. Пусть в комнате и висели часы, но время не ощущалось. Оно словно растянулось. Баль ушёл за досками. Он решил расширить кровать. Леса осталась одна. Стала раскладывать вещи, которые были в тюке. Бежать они никуда не собиралась. На это просто не было сил.

Два платья, три юбки и три тёплых кофты. Ещё одна пара штанов, куртка, две шапки, носки, несколько нижних рубашек и шорт, которые были здесь бельём — довольно большой гардероб. Вещи были новые. Видно, что их никто раньше не надевал. Простого покроя и ярких цветов. Красные, синие, зелёные, жёлтые – от такой пестроты в глазах рябить начинало, но становилось веселее. Серые стены всё-таки угнетали. Леса ещё подумала, чего они не красили их. Можно же было раскрасить дома внутри. Сделать уютные уголки, в которых не чувствовалось бы холода. Хотя, к стальному холоду ей было не привыкать. Сколько времени она провела в казённых стенах, пока делила комнату в общежитие или пока работала на станции... Первая нормальная комната у неё появилась, как ни странно, на этой планете. Светлая и уютная с рисованными пейзажами на стенах. Леса добавила к этим пейзажам картины с мозаикой, которую собирала сама в нерабочее время. Это был хороший способ, чтоб расслабиться и подумать. Ей нравилось подбирать стеклянные камешки по цветам и с помощью них оживлять рисунок. И всё это осталось... В то же время о потерянном жалеть глупо. Она ведь жива. Значит сможет сделать новые картины. Ещё лучше. Главное, чтоб такая возможность была.