Невеста гнома (Жена гнома) (СИ) - Чигарина Георгия. Страница 18

 — Спасибо, — сказала я, почему-то смутившись. Он что-то сказал на своем языке. Повторил. Я повторила за ним. Фегле кивнул. Значит удалось правильно сказать с первой попытки. Еще несколько раз повторила про себя, стараясь запомнить новое слово.

 Фегле убрал мазь. Сам же подвинул ближайший тюфяк к моему. Начал готовиться ко сну. Я только на него косо посмотрела, но ничего не сказала. Он же деловито снял куртку, чтоб использовать ее вместо подушки. Потом эту участь постигла и теплая кофта. Он остался только в тонкой рубашке, расшитой по вороту. Мне было бы холодно. Но вспомнив, какой он горячий, я не стала особо переживать. Завернулась в свое одеяло, и попыталась уснуть. А букашки больше не кусались и не ползали по мне. Мазь подействовала. Я повернулась на другой бок и столкнулась с взглядом Фегле. Ему видимо не спалось. Или он решил продолжить вчерашние уроки языка? Он взял мою руку. Очертил ее назвал. Пришлось повторять. Сама же хотела язык выучить. Потом то же самое последовало с каждым пальцем. Ладонью. Фегле показывал и называл до того момента, пока я не запоминала это слово и не могла выговорить его правильно. Еще пришлось и вчерашние слова вспомнить. Как-то он серьезно взялся меня языку учить. Добавляя каждый раз новые слова. Уже все спать легли, а он не унимался. Так я и уснула на полуслове. Вроде тогда пыталась выучить как правильно произносить холод...

Холодно. Мороз словно проникал под кожу. Мне снилось, что я брела по колено в снегу по какому-то полю. Холод пробирался под куртку, в которую я пыталась закутаться, но не получалось. Несколько раз чихнула. Холодно. И страшно хотелось спать, но я знала, что засыпать нельзя, иначе замерзну. Зубы стучали. Рук я почти не чувствовала. Ноги медленно брели. С каждым шагом я словно к земле пригибалась. И снег уже не казался колючим, а напоминал мягкое одеяло. Теплое. Видимо я упала в этот снег и зарылась в него. Сразу стало тепло. Особенно носу. И зубы перестали стучать. После этого я крепко уснула.

 Запахи. Я давно привыкла к ним. Дома пахло иначе. Там было чисто. А еще специальный ароматизатор каждые несколько часов прыскал какие-то ароматы, наполняя комнату свежестью. В этом мире пахло соломой, супом, дымом, деревом, людьми и животными. Эти запахи уже стали привычными. Вот и сейчас пахло вроде знакомо, но иначе. Мазь от блох, смешивалась с запахом горького табака, который пропитал теплую куртку. Темно и тепло. Сон отступал.

Вчера я засыпала рядом с Фегеле. Получается, что мы продолжаем лежать рядом, только накрыты с головой его курткой. Я попыталась выглянуть из-под нее, но тяжелая рука так придавила меня к шкуре,которая была положена поверх тюфяка, что я пошевелиться не могла. Сердце ухнуло вниз. Он впихнул мне в руки какой-то камень. Сжал мои руки. Явно я должна была его держать. От камня шло приятное тепло. Я взяла камень. Фегле только сжал мою руку. После этого я выбралась из-под одеяла. Взял свою куртку. Холод. Он резанул лезвием по голове. Я попыталась найти шапку. Но похоже это было бесполезно. Куда она делась? Нашлась. Только шапка была вся покрыта инеем из-за этого приобрела белый цвет. Фегле отобрал ее у меня и нацепил свою мне на голову. Сам же пошел к печке.

 Все в столовой приобрело белый цвет. Словно этот дом был обителью самой Зимы. Около печки сидел гном, который поддерживал огонь. Но его не хватало, чтоб прогреть промерзший дом. Фегле положил на печку мою шапку. Сам же пошел будить остальных.

 Из-за холода было тяжело дышать. Приходилось то и дело прятать нос. Под одеялом и моей курткой было тепло. Воздух был спертым, но горячим. Гномы поднимались медленно. Оглядывались по сторонам, но удивленными не были. Кто-то пошел в комнату хозяина этого чудного места. Солнце пробилось сквозь щели с потолка, показывая, что мы ночевали чуть ли не на улице. Пусть это было красиво. Все искрилось и переливалось, как сокровищница какого-нибудь сказочного царя. Но на такую красоту любоваться хорошо со страниц какой-нибудь книге. А вот находиться в такой красоте не хотелось совсем.

 Я так поняла, гномы собрались на совет, пригласив Гиля и хозяина этого сарая. Они о чем-то спорили. Гиль переводил хозяину. Тот хмурился. Спорил с ними. Но в итоге соглашение было достигнуто. После этого гномы сразу принялись за дело. Глава обоза, которого как я поняла звали Рилем, давал указания. Сам помогал сдвигать столы. Гиль подошел ко мне.

 — Я девчонок еще сюда отправлю к тебе за компанию. Да и болявого надо сюда перевести.

 — Что случилось? — спросила я.

 — Морозы ударили, — ответил Гиль. — Слишком сильные. Мы их ждали, но не таких сильных. Надо ждать, когда они спадут. А пока будем утеплять эту комнату. Крышу починим. Разберем сарай. Снегом до окон закидаем стены. Дров притащим. Скотину сюда переведем. И печку вторую сюда перетащим. Эта не справляется.

 — Помощь нужна?

 — Грейся пока. Не хватало еще, что вы заболели, — усмехнулся он. — Сами справимся. Когда теплее будет, тогда и пригодишься.

 Я никогда не видела, чтоб так быстро и четко работали. Пока мы с девочками грелись рядом с печкой и с помощью каких-то теплых камней, вокруг все кипело. Над головой слышен был звук молотка. На улице пищала пила. В столовой делали загон для скотины. Пока сделаили временный из столов. Кто-то таскал дрова. Фегле возился с животными, у которых померзли лапы. Я выбралась из-под одеяла. Как бы ни приятно было греться, но сидеть под одеялом и ничего не делать, пока другие работали, я не могла. Неправильно это было.

 Взяв свою шапку, которая почти высохла, я пошла отдавать Фегле его шапку. Он мазал чем-то раны дугарнов.

 — Спасибо за шапку, — сказала я на ломаном гномьем. Он поправил меня и показал на свои руки. Такими шапку не одеть. Пришлось ему помочь. Фегле только кивнул.

 В этот момент дугарн решил закончить лечение. Он толкнул башкой лекаря и попытался выпрыгнуть из загона. Я уже один раз видела, чего мог натворить беспокойный дугарн. Они когда находились в возбужденном состоянии, не замечали ничего вокруг. Я схватила его за поводья. Страшные зубы пролетели мимо моего лица, обдавая дыханием и оглушая щелканьем. Фегле уже был на ногах. Схватил дугарна за ухо. Тот переключил внимание на него. Я же продела поводья за ножку ближайшего стола. Я слышала, как Фигле что-то шептал дугарну. Тот начал успокаиваться. Недовольно фыркал, но грудная клетка больше так не вздымалась. После этого Фегеле продолжил обрабатывать ему рану на животе. Я стояла рядом и боялась пошевелиться. Сердце бешено колотилось в груди. Пришел запоздалый испуг. Эта скотина меня чуть без носа не оставила. А все из-за того, что я этот нос сунула туда, куда не следовало.

 Фегле начал чего-то говорить. Спокойно, тихо. Я не понимала ни слова из его речи, но при этом становилось спокойнее. Испуг начал проходить. Животные к нему подошли поближе, словно хотели услышать ту сказку, которую он им рассказывал. Я осторожно вышла из загона. На сегодня приключений и общения с животными было для меня достаточно. Тем более раны, запах лекарства — это нервировало. Я так торопилась отдать шапку Фегле, что забыла про свой страх при виде крови и ран. Когда дело было сделано, то страх вернулся. Он видимо никуда и не уходил. Просто притаился, а теперь решил вернуться. Решив, что медиком мне не быть, я пошла помогать лопатой сгребать снег к стене дома, делая что-то вроде снежной подушки, чтоб не задувал ветер под дом. За работой мороз казался не таким уж и сильным. Терпимым. Правда оказаться около печке все равно хотелось.

Распилить дерево, которое пробило крышу, заделать дыру — все это у гномов заняло полдня. Хозяин постоялого двора принялся за готовку. Я помогала ему на кухне. Привычная работа, заодно и теплая. Жинбан был заросшим мужиком. От него сбежала жена этим летом. Он пытался ее догнать, чтоб вернуть, но не смог. Тогда он вернулся назад и стал дальше держать таверну, которая раньше стояла на хорошей дороги, ведущей в богатую деревню. Но после крупного пожара, когда половины деревни сгорело, деревня обнищала. Уже десять лет не могла восстановить свою былую славу. Дорога все меньше пользовалась спросом. Трактир же вместе с ней стоял неделями пустым.