Ее чудовище (СИ) - Огинская Купава. Страница 2

К одной из таких упрямых и притесняемых я и спешила ранним утром, петляя по узким улочкам, утопающим в утреннем прозрачном тумане.

Извозчики не любили ездить в нижние кварталы и плату брали двойную (а по вечерам и тройную) за какие-то десять минут дикой тряски. А я не любила тратиться, потому на дорогу до домика почтенной Улисы потратила чуть больше двадцати минут и ни одной монеты. Вопреки слухам, нижние кварталы были едва ли не самым безопасным местом в нашем городе — ведьмы хорошо следили за порядком на своей территории, потому ходить здесь можно было совершенно безбоязненно.

Длинная улица с характерным названием Копченый Котел упиралась в площадь Трех Дождей. На площадь я спешила мимо аккуратненьких светлых домиков, спрятанных за высокими заборами, старательно оплетенными цветами.

Тихое уютное место…

Улиса была сильной ведьмой, одной из верховных, составлявших ведьмин круг, и потому жила в одном из шести домов, расположенных на площади. В центральном, выделяющемся среди остальных белокаменных зданий серой кладкой высоких стен и темными провалами больших окон, не украшенных воздушными шторками.

Я не успела даже взяться за увесистый молот в виде птичьей головы, чтобы сообщить о своем приходе, как дверь распахнулась, а на пороге, подперев крутое бедро кулачком, во весь свой скромный рост встала рыжая девица в простом синем платье.

Когда люди говорят о сильной злой ведьме, то почему-то всегда представляют себе сгорбленную тощую старуху с крючковатым носом и неизменной бородавкой и очень удивляются, увидев молодую, полнокровную и весьма симпатичную девицу.

— Ну заходи, — велела Улиса неожиданным для своего вида сильным грудным голосом. — Расскажи, что за беда тебя ко мне привела.

Неприятности она чувствовала просто мастерски, что, собственно, и стало причиной нашего знакомства.

Два года назад хозяйка магазинчика, который теперь был моим, чуть не разорилась. Улиса, как и всякая уважающая себя ведьма, попыталась выкупить удачно располагающееся здание — не центр, но не очень далеко от него; храмов, опять же, поблизости нет, и до нижних кварталов рукой подать, — чтобы сделать из него свой магический магазинчик. Вот только если люди просто опасаются иметь дела с ведьмами и стараются не продавать им недвижимость или что-то ценнее булки хлеба, то я имела дурость Улисе надерзить. Глупая была, молодая, с ведьмами до этого дел не имела.

Вопреки ожиданиям, кара меня не настигла. Напротив, продажи после того случая у нас пошли в гору, но хозяйка, крайне суеверная дама Митри Алес, не смогла и дальше вести дела и уехала из города, позволив мне выкупить ее дело.

Так диковатая, но неприлично самонадеянная деревенская девчонка и стала обладательницей целого магазина… и внушительного кредита в местном банке.

Но это, пожалуй, было еще не самым удивительным; куда как невероятнее оказалось то, что спустя две недели после заключения договора и смены моего статуса с просто работницы на хозяйку магазина Улиса заглянула на чай.

Как тогда выяснилось, безмозглые девчонки с отвратительным характером были ей очень по душе. Чаепитие наше ожидаемо закончилось очередной ссорой, которой я лишь утвердила ведьму во мнении, что с головой у меня конкретные проблемы, а инстинкт самосохранения отсох еще в детстве.

С тех пор я успела поумнеть, чуть не потерять свое дело, научиться вести счета и платить в срок. Слегка заматерела, но дурости своей не потеряла, а потому продолжала общаться с Улисой, особо этого даже не скрывая.

Горожан это поражало, но от магазина моего не отвращало, чего я боялась сначала. А сплетни… сплетни меня не особо волновали.

В светлой гостиной ведьминского дома пахло свежей выпечкой, а от больших глиняных кружек (Улиса не признавала фарфор и несерьезность тонкостенного сервиза) шел ароматный пар. И мне, расслабившейся в мягком кресле, казалось, что случившееся ночью — всего лишь страшный сон. Если бы не синяки на запястье — напоминание о том, как крепко меня держали, безжалостно выпивая жизнь, я бы, может, и позволила себе обмануться…

— Рассказывай, — повелела ведьма, пододвигая ко мне блюдо со сдобными вертушками.

— Мне защита нужна, самая сильная, какую ты только можешь сплести.

Признание мое ее очень удивило:

— Сильная? Сильнее того, что я на твой магазин наложила?

— Да! Нет. Не знаю, — стушевалась я. — Наверное. Только его на меня наложить надо.

— Зачем?

— Ты не поверишь… — эпический рассказ о встрече с организатором моего будущего некролога в нашей славной местной газете она выслушала спокойно, под конец рассудительно заметив:

— Радуйся, что не убил.

Я честно попыталась радоваться, но воспоминание о том, что Барон обещал еще заглянуть в гости, делало мою радость неискренней. Улиса это приметила и попыталась подойти к проблеме с другой стороны:

— Но не на Сумеречного же ты наткнулась, в конце концов. Ходят слухи, что этот Высший свихнулся и начал таскать в свой лес человеческих женщин. А какая женщина сумеет выжить в Сумеречной зоне? Пока страдают жители резервации светлых, но и до нашего острова беда может добраться.

— И откуда ты это знаешь?

— Я же ведьма, — беспечно пожала плечами она, будто это все объясняло. — Защиту я тебе сплету, но ничего не обещаю. Моих сил едва ли хватит, чтобы оградить тебя от Барона.

Говорила она искренне, и от ее искренности у меня все внутри сжималось. Самоуверенная Улиса сомневалась, что сможет что-нибудь противопоставить Высшему… Та самая ведьма, что не побоялась на торговой площади сцепиться с когортой жрецов!

— Совсем ничего сделать нельзя? — тихо спросила я.

— Ну зачем же сразу бледнеть? Мы попробуем.

— А если не получится?

— Попробуем еще раз… что-нибудь другое. О чем ты переживаешь? Он же обещал тебе время на восстановление. Значит, убивать пока не будет, — она фыркнула. — Я бы на твоем месте радовалась. Если уж сам Высший в тебе что-то разглядел, значит, ты и вправду не простая деревенская выскочка, а что-то большее…

Улиса повела рукой в воздухе, подбирая слова. Я ждала, прекрасно понимая, что сейчас, скорее всего, услышу гадость — делать комплименты она катастрофически не умела.

— Теперь ты стала питательной средой Высшего, есть чем гордиться.

Меня невольно передернуло.

— Ведьма ты, Улиса.

— А то я не знала, — откинувшись на спинку кресла, она с нескрываемым интересом спросила: — Скажи, а целуется-то Барон как?

— Мне откуда знать? — растерялась я. То, что произошло ночью, поцелуем назвать было сложно. — Меня вообще-то ели.

— Ели, — легко согласилась она, — но для этого не душили, чтобы жизнь выходила быстрее, и не держали просто за руку. Он тебя поцеловал. Так что, каково это?

— Страшно. Я, если ты вдруг не в курсе, чувствовала, как мою жизнь воруют.

— А опасности ты не почувствовала, когда на пустой улице увидела человека в черном?

И вроде сказано это было беззлобно, но я все равно смутилась и пристыженно замолчала.

Это можно было считать самой фееричной глупостью в моей жизни.

В наших землях черный цвет носил лишь Барон и офицеры городской стражи. Но у последних черный цвет был разбавлен белой отделкой воротничков, манжет и погон.

В остальном же самым темным цветом в одежде считался темно-серый.

Но как бы я смогла отличить в темноте темно-серый от черного?

Улиса была неумолима и упрямо считала, что должна была…

— Если, конечно, у тебя есть желание жить долго и по возможности счастливо, — с намеком закончила она, — в чем я, конечно, сомневаюсь.

Несмотря ни на что, ведьмовскую защиту Улиса сплела для меня мастерски, прикрепив ее к моему обережному колечку, которое я никогда не снимала.

— Так будет надежнее, — решила ведьма, любуясь результатом своего двухчасового труда.

Прислушавшись к себе, я была вынуждена признать, что никаких изменений не заметила. Разве что на душе стало спокойнее.

В порыве чувств я сжала ее ладошку в своих руках: