Скиталец по мирам (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 16

— Во, — не менее удивлённо выдохнул я, рефлекторно ударив деда здоровой рукой.

Он упал как подрубленный. Я взял его за худенькие плечи и прислонил к стене, так чтобы дед не захлебнулся, если он ещё жив. Тревожно наклонился над ним. Не убил? Нет, дышит, усами шевелит. Просто в глубоком нокауте. Что он тут вообще делал? Пытался что-то отыскать, а потом сдать, продать… съесть? Ну, судя по одежде, – бомж. Возможно, я где-то и прав.

Мне стало жаль старика. У него явно жизнь и так не сахар, а тут ещё я. Надо как-то возместить ущерб. Я нырнул окровавленной рукой в карман и случайно нащупал злополучный чип, а потом уже вполне осознанно нашёл небольшую золотую пластинку с ноготь размером. Хватит старику за побои. Я стёр с неё кровь и отпечатки пальцев, а потом вложил в руку старика — узкую и морщинистую, будто птичья лапка.

— Извини, дед, — искренне попросил я прощения, после чего двинулся дальше, сверяясь с коммуникатором.

 Каждый следующий шаг давался всё труднее. Кровь струилась из множества порезов, стекая по коже и смешиваясь с гадской жижей. Грязная одежда липла к телу. Силы утекали, как вода сквозь пальцы. Зрение стало подводить меня — луч фонарика превращался в свет в конце тоннеля. Я тряс головой, пытаясь хоть немного взбодриться. Это помогало, но не сильно. Ноги двигались только благодаря чудовищным усилиям воли. Благо, что крысы подгоняли меня своим заинтересованным писком. Они словно обсуждали: на сколько дней им хватит моей окровавленной тушки. Меня подобное поведение серых тварей, изрядно напрягло, а затем пробудило толику ярости. Мне хватило её, чтобы ненадолго всколыхнуть болото затухающего сознания и посмотреть схему канализации. Если нигде не ошибся, то люк метрах в двух впереди. Посветил на потолок. Да, вон он. Волна тёплой радости обдала моё нутро и вдохнула ещё порцию сил.

Я выбрался из канализации и оказался в узком проходе между домами. Вымученно привалился к шершавой стене, пахнущей кошачьей мочой. Тупая боль пронзала тело, а сломанную руку ломило так, будто в ней ковырялись вязальными спицами. Ещё немного – и мне точно каюк. Сознание готовилось покинуть меня. Я уже с трудом мог соображать.

Глава 7

Глава 7

Превозмогая желание отрубиться к чертям собачьим, стиснув зубы, чтобы не застонать, нашёл в коммуникаторе номер Сэма и вызвал его. Друг ответил после пятого гудка.

— Да! — донёсся его голос, почти тонущий среди громких взрывов музыки.

— Это… я перебрал… много… очень много… выпил… сейчас сдохну. Нужна тачка…  Я нахожусь... возле… мы тут… года два назад… подрались с типами из… общаги, — прокряхтел я, еле ворочая языком.

Парень должен понять, где это. Я сознательно не назвал точный адрес, стараясь, лишний раз не давать зацепок силам правопорядка, которые непременно заинтересуются взрывом на заброшенной стройке. Ухищрения, конечно, были детскими, но ничего лучше в таком состоянии придумать не смог.

Сэм что-то произнёс в ответ, но я не расслышал его слова. Моё сознание померкло, даря облегчение. В следующий раз оно вспыхнуло из-за боли, которая пронзила руку. Я распахнул глаз и увидел взволнованное лицо друга.

— Ты как? — прохрипел он, приподняв меня и потащив в сторону блестящей машины.  — Кто тебя так отделал?

— Потом… твою мать! Рука… левая… сломана… — простонал я, пуская кровавые слюни на грудь. — К Скальпелю… давай. Он мне… должен. Будет… молчать. Только езжай так… чтобы камеры не… зафиксировали. Возьми мой… коммуникатор… там… карта.

В этот момент сознание решило, что пора бы снова отключиться. Я совершенно не помнил, как мы ехали через весь остров к врачу, который когда-то работал на военных. Его вышибли оттуда, лишив лицензии за то, что он проводил какие-то гнусные опыты, напугавшие даже бывалых вояк. Сейчас Скальпель с этими опытами вроде бы завязал, но не берусь твёрдо утверждать это.

Жил бывший военный врач в подвале театра, где принимал не слишком разборчивых клиентов, которым было начхать: есть у него лицензия или нет.  Денег Скальпель за свою работу брал меньше, чем его официально трудящиеся коллеги, а значит — клиенты  у него всегда будут. Среди них часто встречались ребята, связанные с криминалом. Они весьма ценили людей, умеющих держать язык за зубами, а Скальпель болтливостью не страдал.

Когда электромобиль остановился возле театра, то я снова ощутил всё «прелести» своего положения. Сознание вернулось. Мутный взгляд через окно вперился в не очень презентабельное  пятиэтажное здание, зажатое между двумя высотками. Штукатурка частично отвалилась и обнажила красные кирпичи, выглядевшие на фоне белого фасада каплями крови или брызгами вина — кому как больше нравится. Колонны храма лицедейства, подпирающие двухскатную крышу, были испещрены сетью густых трещин и грозили вот-вот рухнуть на лестницу, составленную из разноцветных кусков мрамора.

Я грустно прохрипел, пытаясь открыть дверь:

— Да уж… не ценит… нынешнее поколение… искусство.

— Сиди и не дёргайся, — рыкнул на Сэм, услышав мои слова.

Он выскочил из электромобиля, открыл заднюю дверь и помог мне выбраться.

Парень мрачно проронил, глядя на испачканное кровью и грязью сиденье:

— Если выживешь, то будешь в одиночку драить до идеальной чистоты.

— Тогда… дай мне… умереть, — просипел я, пытаясь шутить.

— Вот уж хренушки, — осклабился друг и потащил меня к задней двери театра.

Из стрельчатых окон доносились раскаты музыки. По-видимому, несмотря на поздний час, в театре шло представление. Наверное, это то самое грандиозное «Столкновение миров», которое так широко освещали в прессе. Ночь должна была придать этой постановке особый драматизм.

Между тем друг приволок меня к двери и начал дубасить в неё кулаком. Звук был громкий, мощный. Он бы не затерялся среди оркестра театра.

— Камера… справа… посмотри  в неё, а то… хрен откроет, — прошептал я, стараясь держать голову прямо.

Сэм последовал моему совету — и тогда через две-три секунды раздался ехидный надтреснутый голосок, который мог бы принадлежать сбрендившему профессору:

— А чего так тихо стучишь? Боишься, что услышу?

— Звонок бы хоть поставил! — воскликнул друг, со всей силы пнув дверь ногой. — Открывай!

— Я в этих вопросах придерживаюсь старомодных взглядов, — чопорно заметил Скальпель. — И попрошу мне не дерзить. Я старше вас минимум втрое. В деды вам гожусь.

— На хрен мне такой дед, — едва слышно пробормотал Сэм.

В двери что-то щёлкнуло. Она немного приоткрылась. Друг полностью отворил её, а затем торопливо затащил меня внутрь и поволок по длинному тёмному коридору, в конце которого располагалась ещё одна дверь. Из-под неё через щель шёл чистый, белый свет.

Когда мы добрались до цели, Сэм повернул ручку и открыл дверь. Я едва не ослеп от ярких лучей, льющихся с низенького потолка. Множество ламп прекрасно освещали небольшое помещение, забитое разнообразным медицинским оборудованием.

Комната оказалась лишена оконных проёмов и была разделена на четыре части прозрачными полиэтиленовыми занавесками. За одной из них скрывался Скальпель, облачённый в белый халат. Его силуэт склонился над металлическим столом и что-то там делал.

— На каталку его положи, — бросил бывший хирург, не поворачивая головы, на которой покоилась смешная полупрозрачная шапочка.

— Хорошо, — лихорадочно откликнулся Сэм и помог мне вытянуться на каталке, заляпанной бурыми пятнами давно высохшей крови; на кафельном полу их тоже хватало.

— Побыстрее… можно? Я… как бы… умираю, — жалобно простонал я, часто моргая. Глазам был неприятен яркий свет.

— Бегу-бегу, — спокойно проговорил мужчина и отодвинул занавеску.

Ещё в первую нашу встречу Скальпель прочно начал ассоциироваться у меня со старым мудрым вороном, потому что он был высоким, худым и сутулым.  С тех пор хирург ещё больше поседел и согнулся, а его крючковатый нос стал заметнее нависать над серыми губами.

Сейчас в бледной руке с длинными пальцами оказался зажат скальпель, а халат врача был запачкан кровью. На металлическом столе лежал препарированный труп мужчины. Виднелись сизые кишки и вскрытая грудная клетка.