Жемчужина Шелтора (СИ) - Полынь Кира Евгеневна. Страница 33

Но мои догадки не подтвердились, и уже через минуту она появилась в поле моего зрения. Она шла, так же как и в первый раз, но в каждом шаге читалось отчаянье, желание сорваться с места и бежать неведомо куда. Она сдержалась. Проделала этот долгий путь ко мне и встала рядом, ожидая моего решения.

Он нее разило паникой. Я только отмахнулся, сажая ее в лодку. Пройдет. Она расслабиться и откроется. Все открываться и она не исключение. Пара подарков, красивые слова, бессонные ночи и эта жемчужина будет моей. Да… Жемчужина.

Она стояла у самого краешка борта и с вселенской печалью смотрела вниз, заглядывая в самую глубину темных вод. Мне даже показалось, что она хочет прыгнуть, но я прогнал эту мысль, не прекращая неотрывно следить за ней.

Когда мы приплыли на Морши, я нетерпеливо тащил ее к алтарю. Потом полюбуется. Весь ритуал я сжимал ее холодные пальчики, потому как она испугалась сильного ветра, и ее испуганные глаза царапнули мою душу. И с иронией я заметил, как нашу с Викторией ленту потрепало за последний год. Она распущенными нитками трепыхалась на ветру, намотавшись на ветку. Как и наш брак. Заранее продуманное мероприятие. Боги не любят договорных браков, не благословляют их и сейчас показывали мне, как выглядит наш брак со стороны. Как та самая жалкая подранная ленточка.

Когда друид ушел я понял что девушка в панике, оказавшись привязанной ко мне. По груди разливалось теплое как хант удовлетворение. Хотелось сдернуть с нее фату, зарыться в волосы и наконец, попробовать, притянув к себе. Чем я и занялся, медленно, словно мучая себя самого стягивая с нее белое полотно. Хотелось продлить это удовольствие, растянуть время перед встречей с той, кто срывалась за всеми этими одеждами.

Белая. Даже нет, не так. Белоснежная! Ее волосы светились неестественным свечением, отражая свет от тусклого солнца, что почти не радовало нас в эти дни, прячась за серыми тучами.

Она подняла на меня черные глаза, и я сказал что-то не членораздельное, завороженно пялясь в ее лицо. Я должен был, должен был узнать какие эти губы на вкус, запустить пальцы в ее белоснежные волосы и притянуть к себе, пометить, искусать. Что я и сделал.

С наслаждением впивался в ее губы. Вдыхая носом ускользающий, но ощущаемый аромат лунного цветка, который окружил девочку в моих руках. Нужно ее отпустить. В штанах шевельнулся нетерпеливый член, как и я, пьянея от ее запаха. Оторвал от себя, смотрит растеряно, сказал еще какую то ерунду. Еще щеки покраснели, а глаза смущенно смотрят в землю. Что я сказал? Боги, ничего не помню.

Как до острова добрались, вспоминаю отрывками, только что девочка все время была рядом, вынужденно прижавшись и недовольно сопела, когда я пересадил ее вперед, вынудив прижаться еще сильнее, а сам тайно вдыхал ее запах, закатывая глаза как влюбленная девица. Совсем сдурел на старости лет. Ну ничего, разложу ее на кровати и пару раз почему территорию. И наваждение пройдет.

Поцелуй Виктории на причале немного отрезвил и заставил прийти в себя. Змея жалась ко мне, обхватывая руками торс, и занимала все место собой, не позволяя притянуть жемчужину, чтобы показать всем, что она моя. Ничего, ничего. Придет время. Сегодня она станет моей, а скоро Виктория отчалит к своему папаше.

Зал был наряжен в нашем духе, щиты, ленты, мечи. Но Аорелия понуро сидела рядом. Не поднимая головы. Ее белые волосы упали на грудь и прикрывали виски, на которых была серая блестящая краска, которая так ей шла. Виктория шла в атаку. Она не давала мне ни секунды покоя, постоянно о чем то, спрашивая, как будто ей есть до этого дело. Раздражает. Хочется повернуть голову в сторону новоиспеченной ирли, но что-то мешает. Оно сомнением царапает меня, не давай больше духа, чтобы, наконец, заговорить с ней, вывести ее из этого транса.

Когда объявляю бои, с удивлением вижу в числе добровольцев Ирлинга. Он одет, так же как и все, его тело, увитое вбитыми под кожу рисунками, совсем не смущает мою маленькую жемчужину, она с любопытством и интересом разглядывает его, как и он ее. Черт! Почему так хочет дать ему в рожу, который раз за последнее время? Не хотелось поднимать этот разговор вслух, не было желания показывать свою слабость, но видимо выхода нет. Позже обязательно выскажу другу все что думаю, и возможно все-таки двину. Просто что бы стало легче дышать.

Он выиграл! Каков гад. Доволен собой, светиться весь и смотрит на нее, съедает глазами, но не так как обычно. Ласково, что ли… Не видел его таким. Влюбился? Не может быть! Только не в нее!

Просит ночь с ней. Как землю из-под ног выбили, одним мощным ударом ноги, распластывая меня по земле. Хочется прямо сейчас броситься бить его недобитую рожу, утаптывая соперника в пол. По залу разнёсся смех. Жемчужинка смеялась, подрагивая плечами, и прикрывала красивый рот ладонью. Она смеялась потому, что капитану удалось выкрасть ее и забрать первую ночь? Она счастлива. Значит, у них все же что-то было. Черт!‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она отчитывает нас обоих как малых детей, ее кудряшки подрагивают, когда она переводил глаза с одного на другого, и я замечаю в них что-то, что ускользает из-под моих глаз укрытых яростью, когда она начинает тянуть браслет, чтобы уйти.

Хочется наказать ее, показать ей кто сильнее, дать понять раз и навсегда что капитан и любой другой мужчина больше никогда к ней не прикоснется. Только моя. Моя игрушка, красивая и хрупкая, но безвольная и пора уже показать ей, зачем она здесь.

Я тащил ее как разыгравшийся зверь в свою берлогу, перехватывал, специально трепал, чтобы она не успевала привыкнуть, не расслаблялась, боялась, в конце концов.

Удумала отчитывать меня как юнца, на глазах у моих людей. Неприятно было то, что они восприняли ее слова в серьез. Они осуждали. Каждый проводил меня несогласным, упрекающим взглядом.

Бросил ее на постель падая сверху, нес какую то ревнивую ерунду про нее и Ирлинга, сгораемый желанием доказать ей что я лучше. Убедить ее, что капитану до меня далеко, пометить, внушить, что она принадлежит мне. Рвал на ней одежду, а она даже не пикнула, молчит, сжимает губы, дрожит, глаза свои черные закрыла и сжала веки. Но разве это препятствие? Сухая…

Это больно ударило по гордости, и я плюнул на ласки. Слишком хотел ее, так что глаза туманом застило. Приставил уже подрагивающий от нетерпения член к ее лону, немного смочил слюной. Ничего, скоро помокреет, ни одна подо мной не смогла не получить удовольствие. Так или иначе, но кончали. И эта кончит. Сладкая, хоть и шлюха. А жаль, я себе уже всякой ерунды напридумывал, но может и к лучшему. Мне проще быть одному.

Толкнулся с силой, злостью, что накопилась за эти дни, а она закричала. Так пронзительно, честно. Не такого я ожидал в своей постели. Сжала меня, тесная такая, подрагивает все. Двинулся раз, два. Она вся трясется, на ресницах влага выступила.

Что-то не так.

Просунул руку, задел нежную шёлковую кожу и погладил пальцами. Демон! Такая узка аж больно! На пальцах была кровь.

Меня как холодной водой облили, даже дружок между ног пыл поумерил и немного потерял в размерах, позволяя вынуть себя из девочки.

Что я наделал?…

Она лежала передо мной в обрывках подвенечного платья испачканного кровь, закрыла лицо руками, как только браслет вспыхнул и отделился от моего. Осмотрел ее сверху вниз. Невинная. Каждый жест, каждый всхлип и то, как прячет от меня глаза. Ей страшно представить, что все что произошло, было реальностью.

Я был слепо отравлен своей уверенностью в том, что она не может быть честна. Все они шлюхи и лгуньи, все заставляли меня смеяться над нелепыми попытками меня обмануть. Но она….

Помню, как опустился ниже, хотел помочь снять боль, даже магию призвал, которой не пользовался уж много лет и кончиками пальцев коснулся маленькой окровавленной щелки с разбухшими розовыми складочками. Она пыталась свести ноги, но я плавно, аккуратно разводил их в стороны, понимая, что возможно это последний момент, когда она сможет мне доверять. Я растоптал то, из чего могло было бы вырасти крепкое дерево и настолько жестоко, что теперь она не сможет доверять никому. И бесконечно об этом жалел, что однозначно разнилось с моими планами.