Выбор пути (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 44

— О! А чего тут мент делает? Я ничего такого не сделал!

— А кто на меня напал? Не помнишь? Вот сейчас я тебя и оформлю, чтобы неповадно было! Уголовное дело тебе и пришью! — погрозился я, и оглянулся на бабу Нюру, задумчиво и как-то даже горестно разглядывавшую пространство над Колькой. Что она там увидела? Может призрака? Присмотрелся — неа, нет никакого призрака. Просто — расстроена бабулька. Может тем расстроена, что я так легко снял ее заклятие? Ну так я же колдун, а не какая-то там жалкая ведьма! Хе хе хе…

Мда… как легко я стал привыкать к своему новому статусу, а? И ведь всего пару дней назад я и не помышлял о том, что буду вот так запросто налагать и снимать заклятия! Колдовать, как заправский волшебник!

Даа… Потный Гарри просто-таки отдыхает, с его глупыми волшебными палочками и дурацкой системой волшбы. Именно дурацкой — Роулинг ни черта не продумала, как это так — кто быстрее выкрикнул заклинание, тот и победил. А если заика? И почему надо вообще чего-то выкрикивать? Вот я — сформулировал мысленно то требование, которое предъявляю к объекту колдовства, и все! Получилось!

Хмм… а получилось ли? Надо проверить…

Не обращая внимания ни на Кольку, ни на ведьму — шагаю к двери, отодвигаю засов, зову:

— Хозяйка! Настя, поди сюда! Быстрее!

Настя ворвалась в дверь встрепанная, запыхавшаяся, будто бежала сюда три километра, да еще и с мешком муки на плече. Не дав ей ничего сказать, требую:

— Водка дома есть? Самогон? Налей стакан и неси сюда. Быстрее! Чего смотришь? Неси самогон!

Настя захлопала глазами, хотела что-то спросить, но удержалась и быстро скрылась за дверью. Появилась секунд через пять — в руке стакан с чем-то вонючим, пахнущим мерзкой сивухой, рука мокрая — видать как ливанула из бутыли, так половину на пол и пролила.

— Закусить дать? — протянула стакан мне, и я едва не расхохотался. Неужели я похож на человека, который ходит по домам на своем участке и требует себе выпивки и закуски? Может плохо побрился? Мда… надо следить за внешним видом, однако!

Я молча повертел головой, информируя хозяйку дома о том, что после первой не закусываю, осторожно взял у нее двухсотграммовый стакан, всклень налитый вонючей сивухой, и шагнув к дивану протянул граненую емкость еще советского производства Кольке, который с живым интересом следил за путешествием стакана в настоящем пространстве и времени.

— Пей! Пей, тебе же хочется, ведь правда же? — голос мой сделался настолько ласковым, настолько медовым, что и самому вдруг стало противно. Вот так сирены заманивали моряков на острые камни рифов. Ни один моряк не смог устоять перед их сладкоголосым пением — кроме одного, завязавшего себе уши, чтобы не слышать это коварное музицирование. Но тут вариант был посложнее — потребовалось бы еще завязать и глаза.

Колька счастливо улыбнулся, вздохнул, принимая в руки священный сосуд с живительной влагой, чуть прищурил глаза, предвкушая неземное удовольствие и медленно, со вкусом втянул в себя чуть мутноватую, теплую и такую приятную жидкость. (Брр! Теплый самогон в жару и без закуски пьют только дегенераты! И студенты на учебной практике в колхозе)

Я живенько шагнул назад, по дороге цепляя застывшую столбом бабу Нюру и оттаскивая ее к двери (она будто окаменела, все еще продолжая разглядыватьпустоту — впала в состояние Самадхи?), спиной оттеснил и Настю, с выражением грустного отчаяния наблюдавшую за тем, как муж выпивает этот стакан, и замер, приготовившись к ожидаемому представлению.

И оно не заставило себя ждать. Самогон вырвался из Кольки со скоростью нефтяного фонтана, остановить который можно только перекрыв трубу стальной задвижкой размером как минимум в два обхвата. Кроме самогона в желудке Кольки уже давно не было ничего — ну может кроме воды и бульона, однако он постарался осушить желудок по-полной, и даже освободиться от него совсем, выбросив оный орган через свою луженую глотку.

Желудок, как оказалось, приделан к своему месту вполне себе крепкими нитями, потому выблевать его Кольке все-таки не удалось — хоть он и старался сверх всякой меры и возможности.

А затем началось самое интересное: Колька выл, выгибался дугой, катался по дивану, потом упал на пол — прямо в мерзкую вонючую лужу, снова стонал, снова выгибался. По его телу проходили судороги, суставы скрипели, мне показалось — даже кости гнулись, и я в конце концов слегка напугался — да как бы сейчас еще и кОней не двинул, вдруг у него сердце слабое?! Хотя я ведь его предварительно укрепил, здоровьице поправил — бонус, так можно было бы сказать. За здоровье не плАчено. Впрочем — как и за все остальное. Увы. Увы?

Окончательно затих Колька только минут через пять — обессилевший, бледный, как полотно, ошеломленный и ничего не понимающий. И первое, что он сказал, когда наконец-то пришел в себя (ха!):

— Старая карга! Ты чего наделала-то?! Я теперь ведь пить-то совсем не смогу! Ах ты ж сволочь старая!

А затем произошло то, чего я совсем даже не ожидал: Настя радостно засмеялась, потом зарыдала сквозь смех и бросилась в ноги… бабе Нюре!

— Спасибо! Благослови вас господь! Спасибо, спасибо!

А баба Нюра стояла, скорбно поджав губы и смотрела на меня взглядом строгой неприступной учительницы. Мол, какого черта ты вообще творишь? Как будто мы с ней не говорили об этом всего лишь около получаса назад.

— Круто, хозяин! Круто! — сказала пустота за моей спиной, и кто-то гаденько и весело захихикал. И конечно же — этого никто не заметил. Говорила-то «пустота» только со мной, ни капельки не сотрясая вонючий, пропахший самогоном и блевотиной воздух этого дома.

Ушел я не попрощавшись, оставив бабу Нюру получать не заслуженные ей аплодисменты и букеты роз. Но я был доволен — и дело сделал, и в тени остался. И это было на самом деле прекрасно! Теперь у меня на участке будет на одного дебошира меньше. А разве же это плохо?

Мечта каждого нормального человека — чтобы хобби и работу можно было совмещать. Или даже так: чтобы работа и хобби полностью совпадали. Так вот сейчас это и произошло — хобби колдовать и работа участковым совпали на сто десять процентов.

Ну не молодец ли я?! Хе хе… сам себя не похвалишь — кто, кроме бесов-озорников тебя похвалит? Кто молодец?! Я молодец!

Дальше я шагал легко, при каждом шаге едва не подпрыгивая от прилива энергии. Может это бесы мне подкачнули сил, может это просто на душе сделалось так хорошо — но шаг был пружинистым, я бодр, и только одна мысль билась в голове, разгоняя кровь и будоража мозг: «И жизнь хороша, и жить хорошо!».

Ей-ей впервые за последние года два или три, а может и дольше, я испытывал такой прилив удовлетворения собой и своей жизнью! Все равно как актер, получивший первую, и справедливо заслуженную им статуэтку дядюшки Оскара.

А еще мне думалось о том, что на самом деле, если разобраться, на свете нет черной и белой магии. Вот нету такого разделения, да и все тут! Я сегодня с помощью черной магии помог людям так, как и не снилось «белой» ведьме! И можно ли тогда эту магию назвать черной? Мало ли что<em> они</em> толкуют — мол, это черная магия, это проклятие, это порча! То, что приносит пользу людям — магия правильная. А значит — белая!

Ну да, в моих рассуждениях есть свои так сказать… хмм… сомнительные тезисы, но общий смысл будет понятен даже человеку невеликого ума. Любую вещь, любое явление можно использовать во зло, или в добрых делах. Нарезать ножом хлеб — это разве не доброе дело? А этим же ножом убить соседа, который ничего никому плохого не сделал — разве это не зло?

Кстати, акцент именно на том, что «никому ничего не сделал». А если сделал, очень плохое, как два ублюдка сегодняшней ночью, и ты убил его этим ножом — разве не доброе дело сделал? И значит — твоя «магия», вроде как черная, послужила доброму делу! Так какая она тогда магия? Каког «цвета»? Вот то-то же! Все не так просто, как это утверждают некоторые несведущие люди. Жизнь — она вообще штука непростая!