Выбор пути (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 5

— Имеете в виду — от кагана пошел? Царя ордынского? — ухмыльнулся я — Да чушь это все. Непонятно кто дал фамилию, с потолка. Мама-то моя детдомовская, так что и неизвестно, какого рода.

— Владимирыч, знаешь, что ему баба Нюра наговорила? — встряла продавщица — Говорит, он незаконнорожденный сын третьей в роду незаконнорожденной женщины! Во!

— Опять свое мракобесие распространяет? — поморщился Самохин — Вот же баба Нюра! Неймется ей! Ты не слушай, Василий… тут у нас по округе таких чуднЫх полным-полно! Знахарки, кликуши и всякая такая ерунда!

— Постойте! — спохватился я — Так что там с домом-то связано? Почему колдунский?!

— Если так интересно — это тебе Нина расскажет. Она всю эту чушь собирает. А мне некогда, труба зовет. Будет время — заходи, поболтаем за жизнь. Если чего нужно для работы — скажешь мне, чем могу помогу.

— Кстати, а на кой черт вам тут понадобился опорный пункт полиции? — вдруг вырвалось у меня — Вы и сам, насколько я слышал, неплохо управляетесь с нарушителями порядка. Полицейский-то тут зачем? Или это чья-то инициатива со стороны?

— Ох, Нина! Болтушка! — Самохин укоризненно помотал головой — Ну все разболтает, находка для шпиона! Да нет, Василий… тут все сразу. Во-первых, с какой стати я лично должен порядок наводить? А власть тогда на что? Она меня охранять должна! И других охранять! А если бы и правда этот дурак догнал свою женушку, да башку-то ей и набил? И что тогда? Ну и вообще — почему я должен разбираться, чья корова потраву на огороде навела, и надо ли эту корову тогда искоренять в возмещение ущерба? Да и вообще народ приструнить — а то расслабляются! Побухивают не в меру! Опять же — приезжие у нас тут бывают, рыбачить на озера приезжают, иногда ведут себя неправильно. Вот власть и нужна. Мы всегда поможем, ежели чего, но кто-то должен и возглавить! Не так ли?

— Шериф. Вам тут нужен герой-шериф! — брякнул я даже не задумываясь, и Самохин довольно хохотнул:

— Точно! Шериф! Вот ты и получил погоняло — Шериф! Теперь пристанет — не отлепишь! Ладно, ушел я — пойду погляжу, как там Костян с трактором возится, а то ведь мерзавец сейчас под брюхом и уснет. Пока не пнешь — как следует работать не будет! И все здесь так — без пинка — никуда!

Самохин резко развернулся и стремительно исчез за косяком приоткрытой двери. Ну а я воззрился на продавщицу, довольно поблескивающую глазами. Ну как же — сейчас все расскажет! А если не расскажет прямо сейчас — лопнет от переполнявшей ее информации!

— Ну так что там насчет колдунского дома? — нажал я на спусковой крючок, или вернее будет сказать — повернул барашек крана.

— Этому дому лет двести! Или триста! Только он не гниет, и не портится! Как заколдованный! — затараторила продавщица — А жил в нем колдун, звали которого то ли Ерофеич, то ли Еремееич — щас уж и не вспомнить. Мне мама о нем рассказывала, а ей — ее мама. И вот был этот колдун таким старым, таким древним — что уже никто и не помнил, когда он в том доме поселился. Говорили — пришел откуда-то из лесов, и стал тут жить. И прознали люди, что он колдун. Как прознали — не знаю. Прознали, да и все тут! Стали к нему обращаться — кто какую настойку от лихоманки просил, а кто чего похуже… например — любовный приворот. Или наоборот — отворот. Вообще, боялись его, бабушка рассказывала. Нехороший у него был взгляд. А еще — один глаз голубой, а другой — черный. Говорят, так бывает у колдунов, которые и на светлую сторону смотрят, и на темную. Ну то есть и дурное колдовство творить могут, и белое тоже творят. А если колдун на темную сторону уйдет, так у него оба глаза черные делаются! Ну так бабушка рассказывала, я ничего не прибавляю, все как есть говорю. Вот этот колдун в доме-то и жил. Ну в том, где вам жить отвели! Баба Нюра говорила, мол, ерундой занимаемся, не выдержит участковый, или помрет, или сопьется — но ее ни кто не слушал. Вот и получилось! Вначале-то шустрый парнишка был, важный такой ходил, а потом…

Продавщица осеклась, взгляд ее метнулся в сторону и снова упал на меня. И теперь в этом взгляде было что-то вроде брезгливой жалости, будто смотрела она на больного человека, к которому и прикасаться-то противно — настолько он вонючий и гнойный, но и жалко — человек же все-таки!

Мне вдруг стало не по себе. Даже мороз по коже прошел, как если бы ледяным ветерком потянуло. Видать настыло здание магазина за холодную зиму, вроде и весна, а стужа все не отпускает. Да и немудрено — здание-то старое-престарое, прикидываю — кирпичей в шесть толщиной эти стены! Не нынешней постройки, да и не советской — вон, кирпич какой старинный, да и раствор не на цементе. Больше напоминает кладку кремлевских стен. Интересно, откуда здесь взялось такое старое кирпичное здание? Кучкино убогая деревенька в глухомани! Кто тут станет строить такие здания?! И кстати, похоже, что эта постройка всего лишь часть какой-то большой постройки. То, что сохранилось. Когда подъезжал, мне показалось, что за магазином что-то вроде остатков фундамента.

— А что за фундамент за магазином? — прервал я тягостное молчание — Что тут раньше было?

— Ой! Да вы не знаете?! — обрадовалась продавщица, явно довольная тем, что тема поменялась — Да это же бывший господский дом! Тут помещики когда-то жили. Щас уж фамилию их никто и не помнит, но то, что господский дом был — это точно! Их в революцию раскулачили. Или нет, не раскулачили… тьфу! Забыла, как это называется. В общем — всех поубивали.

Продавщица заговорщицки понизила голос, наклонилась ко мне:

— Говорят, у них десять девушек было, господских дочек! Когда дом-то подожгли, их всех вытащили наружу и снасильничали — всей деревней! Ну… всеми мужиками. А потом утопили в господском пруду — вон там, дальше, где щас Владимирыч карпов разводит. Ну и вот — они в русалок превратились. Иногда берут, и топят людей!

— За ногу утаскивают, что ли? — усмехнулся я.

— Ну, за ногу или не за ногу, или еще за какое место — поджала губы продавщица — а время от времени тонут там люди. И куда деваются потом — никто не знает. Прошлый год утоп один приезжий. Они на берегу шашлык жарили, с девками плясали. А потом девка бежит — мол, утоп ее парень! Вызывали из города водолазов, искали, но так и не нашли. Там вроде как на дне бревна, лесины всякие, да и вода мутная. Пруд этот, или озеро — как назвать не знаю, он вообще у нас странный. То прозрачная вода, а то мутная сделается. Вообще ничего не разглядишь. Ну вот и не разглядели. А позапрошлый год девка утопла — Катька Федюнина. Купалась, и вдруг — рраз! И пропала! Но эту нашли. Говорят — сердце слабое у нее было, инфарк ее шарахнул. Инфарк — дело такое, щас идешь вроде здоровый, а потом рраз! — инфарком тебя жахнуло. Вот! Так вот — говорят, что девки, когда их насильничали и топили — прокляли деревню-то нашу. И всю округу прокляли. Ничо хорошего тут не будет теперь! Мужики спиваются, бабы топятся — ничо хорошего.

— Опять врешь, Нина Петровна? — за спиной молодой женский голос, мелодичный такой. Я оглянулся — женщина лет тридцати, не красавица, но… про таких говорят: «приятная». Голубые глаза, стройная фигура. Одета можно сказать «по-городски» — джинсы в обтяжку, ветровка, облегающая крепкую грудь.

— И ничего не вру! — запальчиво бросила продавщица — Просили меня рассказать, вот и рассказываю! А ты вечно не в свое дело лезешь, Машка!

— Про призраков успела рассказать? Про барабашек и домовых? — улыбнулась женщина и провела по коротко стриженой «под мальчишку» голове ухоженной, совсем не деревенской рукой — Вы ее послушайте, она и не такое вам напоет! Вместе с бабой Нюрой. Одна — местная ведьма, другая — просто болтушка, все сплетни собирает.

— Да какие сплетни?! — продавщица так разозлилась, что теперь чуть на месте не подпрыгивала — Если ты сама чего-то не видела и не слышала, это не значит, что ничего такого нет! Если ты учительница, так не щитай, што умнее всех! Ишь, обтянула задницу, и ходишь, мужиков смущашь! Так бы и врезала тебе по твоей заднице!

— Да чего? — «Машка» внимательно оглядела «низы», демонстративно пожала плечами — Задница, как задница. Товарищ старший лейтенант, посмотрите, у меня что, плохая задница? Она вас смущает?