Несчастье на полставки (СИ) - Кувайкова Анна Александровна. Страница 33

Затем настал черед торгов. Мужчинки-заговорщики умоляли меня перестать наносить им увечья по средствам деталей интерьера и окружающей обстановки, взамен предлагая все манны небесные, включая самые лучшие процедуры, палату-люкс и райское наслаждение, помноженные на щедрые отпускные.

Я ломалась, но перспектива получить за отдых денюжку, для моей натуры оказалась вдруг жуть, какой привлекательной! Натура, кстати, оказалась жуть, какой алчной, и в итоге, благодаря скромной помощи демона-искусителя с левого плеча, сломили мое забитое обстоятельствами упрямство.

И вроде бы, жить тогда и радоваться… Но нет! Мое бессознательное недовольство вступило в конфликт с сознательной жадностью, и началась третья стадия — депрессия!

Надо перестать перечитывать на досуге труды дядюшки Фрейда, что ли…

В общем, я замоталась в одеялко и напрочь игнорировала растерянных заговорщиков. Они растеряно переглядывались, предпринимали робкие попытки выковырять меня оттуда… Под одеялком было жарко, жалостливо шмыгать носом и возмущенно дрыгать пяткой надоело, но жалость к себе покидать нагретое уютное местечко не хотела.

Зато хотелось плакать от обиды на вселенскую несправедливость! Смущенных мужиков по ту сторону одеялка тоже было жалко… немного. Потом вдруг проснулась некстати возмутившаяся совесть. Так что пришлось уныло переползать в последнюю стадию — принятие. Тем более что до отлета оставалось всего лишь несколько часов!

Но я не сдалась так просто, да. И вместо ответа выкинула еще одну стадию, не описанную ни в одном учебнике психологии. Это была месть! Коварная, жестокая и беспощадная. Вспотев под таким удобным вчера одеялом, после очередной жалостливой просьбы «Соколовская, мать твою, почему я тебя как ребенка уговаривать должен?!» я все-таки выбралась. Молча. Посмотрела на своих вздохнувших с облегчением мучителей, так же молча поднялась, точно так же подошла и вытащила у Ромки из кармана бумажник. Продолжая сохранять каменное молчание, взяла у него единственный сиротливый стольник, а потом, вернув туго набитое разноцветными бумажками имущество… гордо покинула квартиру, не реагируя на их возмущение. Такое же бессловесное, кстати!

И пока они безмолвно булькали от непонимания и негодования, я дошлепала до остановки, по счастливой случайности отыскав ту без особого труда и приключений. А потом… а потом все едущие по делам попутчики развлекались, сами того не зная, за мой счет, глядя на то, как на каждой остановке, следом за их транспортным средством, уныло но послушно тормозят две спортивные машины. Таки мальчики решили сопроводить меня до дома лично.

Вот так-то!

Стоило ли говорить о том, что хватило их далеко не на все долгие полтора часа дороги? Шеф слился примерно на середине, Ромашка сдался даже чуть раньше. Правда, я сдалась бы еще быстрее, ибо если и есть где-то ад на земле, то точно в маршрутном автобусе посреди белого дня на раскаленной летней дороге!

Но гордость не позволила, да. Хотя, по итогу, как я и думала, сиятельное руководство меня около дома караулить изволило-с. Медленно поджаривая свою сексуальную попку в белых шортах на капоте собственного авто, с распахнутой на груди тонкой рубашке, с очками на пол лица…

И как его слюной завистливых соседок, выпадывающих из окон не смыло-то? Да его ж все старушки почтенного возраста по пять раз если не изнасиловать должны были, так хотя бы закормить до состояния опухшего колобка!

— Хватит тут отсвечивать, — буркнула, выхватывая из насмешливо протянутой мне лапы собственные же ключи. Тьфу. Он что думал, у меня запасных нет? Да еще как имеются! Подумаешь, сначала бы через забор перелезть пришлось… в первый раз, что ли? — Пока мне весь район бойкот не объявил.

— То есть, ты согласна? — невозмутимо отсвечивая голливудской улыбкой на весь мир, ухмыльнулся начальник, приставуче следуя за мной во двор. Присутствие моего песика его отнюдь не пугало… и то, исключительно по причине его отсутствия. Извините, конечно, за тавтологию, но у меня с этими заговорщиками просто слов нет! Второй заговорщик, кстати, пропал без вести, как и мой песик. И если на одного я просто отчаянно дулась, то Малыша было до натуральных слез жалко!

Бедный мой. Куда он мог подеваться?

— Согласна, — буркнула еще недовольнее, возмущенно звенящими ключами отпирая уже входную дверь. — Но вы всё равно меня бесите!

Вы думаете, его это смутило? Он оскорбился моим недовольством, разозлился на мою маленькую месть или разочаровался в моей неблагодарности? Да ха-ха! Скорее уж лягушка разочаруется во французе, который ее сожрал, чем этот тип моим поведением! А вот отомстить мне — это он не забыл, да. И устроил массовые гонения, критикуя по пятому кругу все мои вещи, доставаемые из шкафа. Вот как будто он раньше их не видел, ей-богу!

Знал же, с кем связывался. Но не-е-ет. То тапочки ему неправильные, то халат слишком пушистый, то шорты совсем длинные… А чемодан так вообще, от старости давно скопытиться должен был, и покорно уйти на покой на антресоли!

— Соколовская, еще раз повторяю: это что, чемодан? И если да, то почему он до сих пор не сожжен по причине старости и во имя банальной жалости?

Почему, почему… Потому что у меня антресолей нет, одна кладовка! Но там холодно! А зимой еще и сыро. Старым весам с мини-гирьками там вполне удобно, а вот чемодану с его потертой коричнево-рыжей, местами с проплешиной тканевой обивкой — нет. Подумаешь, на нем еще одно колесико отвалилось … Что сразу сжигать-то?!

Великая инквизиция по вам, как по ценному специалисту рыдает, ей-богу. Займите уже их свободную вакансию, Христа ради! Если, конечно, вас, как вампирюгу восьмидесятого левела, самого с помощью паяльной лампы не прикончат…

Но вслух я только вздохнула, продолжая жамкать несчастные шлепанцы.

Пока шеф продолжал распинаться, время неумолимо приближалось к вечеру, а ночью — самолет. Хотя… вот и плюсик нарисовался, позитивчик такой родненький, нежданненький. Ну, может, опоздаем все-таки? Я как бы это, того. Ну, не летала на железных птицах никогда! Опасаюсь за целостность собственной шкурки и нервов, знаете ли.

— У меня нет слов, Аська. Хорошо хоть я предусмотрел все возможные варианты, — в конце концов, выдал мой неумолимый босс… и гордо ретировался нафиг!

Я удивленно выронила тапки. Он что, того? Ну, выпилился?

Самоустранился, отступил и сдался на милость моей природной несостоятельности? Такое, и правда, возможно? Правда, правда, правда?

Ага, счаз. Как там было в старом мультике Тима Бертона-то?(*)

«Добычу мы доставим в срок, начальник наш придет в восторг. Достанет нам из закромов, свой самогон из пауков!»…

Вот тут произошло почти всё то же самое, только в роли начальника ради разнообразия и безобразия, была я, а Максим, вместо самогонки для успокоения души, приволок мне новенький, блестявенький, стильненький чемодан с рисунком черно-белого Лондона. Телефонная будка там, Биг Бен, Лондонский Тауэр, и все дела…

Не, слышала я, конечно, что, мол, если что-то хочешь, надо это визуализировать, и тогда оно обязательно сбудется. Но чтобы на чемоданах, да разные страны изображать? Это уже совершенная глупость, по-моему, не? Типа, купил, поставил, любуешься, и рано или поздно полетишь туда, в нарисованную страну? А если, простите, на нем Чешир изображен, и всё чаепитие с Безумным Шляпником во главе? Да чтобы попасть туда, скурить нужно столько, что ни один контроль страны вас с таким грузом не пропустит! Да простит меня многоуважаемый Госнаркоконтроль.

Аминь.

— Шеф, если вы мне притаранили новые вещички, я ж вас в этом же чемодане домой и отправлю! — насмерть перепугалась я. Еще только не хватало, чтобы он лично моим гардеробом занялся — представляю, что его подлая вампирская душенька могла мне прикупить. По доброте-то душевной!

— Вот в чем я никогда не сомневался, Соколовская, так это в твоей гуманности, — закатил глаза начальник, насильно впихивая мне «визуализацию» чьей-то мечты. — Это просто чемодан. Пустой. Шмотками твоими займемся позже, в санатории.