Реинкарнация Тьмы (СИ) - Виноградов Максим. Страница 2

Если не присматриваться, то сложно заметить в его фигуре хоть что-то необычное. Но я знал, что под рукавом пальто скрывается протез — замена ампутированной левой руки. Трудно представить, во что ему обошлось это чудо техники — сплав новейших механических и магических технологий. Достаточно сказать, что в протезе имелся свой, независимый источник питания, работающий на энергоне, а связь между живой плотью и сталью обеспечивали несколько сильнейших магических печатей, наложенных лучшими магами Пруссии. Подозреваю, что при создании протеза не обошлось и без алхимии. Впрочем, я по прежнему остался профаном, как в магии, так и в механике и в алхимических взаимодействиях. Так что для меня это был просто невероятно сложный супер-технологичный артефакт, сам факт существования которого я принимал, но познать его суть и способ действия даже не пытался.

Между тем, суета на перроне продолжалась.

— Пятый вагон в той стороне? — пыхтя прокричал небольшой мужичок, подволакивая за собой два объемистых баула.

Тут же, не дожидаясь ответа, он убежал в указанном самим себе направлении. Я удивленно посмотрел ему вслед и пожал плечами. Удачи в поисках!

Через минуту раздался громкий гудок, двери вагонов стали закрываться. Еще гудок — и поезд пришел в движение. Сначала медленно, потом все больше ускоряясь, он покинул станцию Сибницы и умчался вдаль, по своему маршруту. На перроне остались только пять человек — наша замерзающая команда.

— Найму такси, — подхватив свои вещи я неторопливо двинулся к единственному мехмобилю с характерной расцветкой, стоящему неподалеку.

Идти приходилось осторожно, поглядывая под ноги, чтобы не наступить в очередную яму и не оставить в ней обувь или и вовсе ногу. Едва я успел подойти к такси, как мехмобиль заурчал двигателем и начал сдавать назад, не обращая на меня никакого внимания.

— Эй, уважаемый! — я успел постучать в стекло водительской двери.

— Занят! — гаркнул шофер в ответ и ожесточенно закрутил руль, — Возить тут еще всяких...

И добавил в конце бранное словцо, означающее любителя потрясти своими половыми органами. Мехмобиль развернулся и выехал со стоянки, чуть не обдав меня волной из раскинувшейся вблизи лужи.

— А ты умеешь находить контакт с людьми, — с иронией подтолкнула меня Хельга, подкравшись сзади.

Я удивленно огляделся. Никогда не встречал таких таксистов, чтобы уезжали прочь от заведомо денежных клиентов, да еще и нахамив при этом.

Немного потоптавшись на месте, мы обошли здание вокзала и оказались на улице, возможно, главной улице Сибницы. Под ногами хлюпала жижа, состоящая из невероятной смеси грязи всевозможных сортов. Пыль, снег, песок и, собственно, обычная грязевая прослойка тут соединились во что-то, отдаленно напоминающее жидкий ледяной цемент. Посреди проезжей части красовались лужи, больше похожие на среднего размера озерца. Там, где лужи имели наглость зайти на тротуар, кто-то заботливо уложил деревянные мостки, худо-бедно подходящие для форсирования водных преград.

— Мистер, будьте добры... — я сделал вторую попытку коммуникаций, обратившись к прохожему, но тот лишь ускорил шаг, демонстративно отвернув голову.

Хельга засмеялась, к ней присоединился Марио.

— Со мной что, что-то не так? — я внимательно осмотрел свою одежду, но не заметил никаких изъянов.

— Ты пугаешь людей своей вежливостью, — задумчиво высказала версию Анжела.

— Смотри и учись, — пробормотал Григорий.

Он степенным шагом, насколько позволяла грязевая чача, подошел к крохотной будке, служащей в настоящий момент пристанищем пацаненку лет десяти. В руке Химика блеснула монета, через секунду перекочевавшая в карман беспризорника.

— Скажи-ка, парень, где тут ближайшая гостиница?

— Глаза разуй! Вот же, через дорогу! — важно ответил малец, стараясь говорить более низким голосом, — На первом этаже таверна, а на втором можно комнаты снять.

Григорий развернулся ко мне и демонстративно развел руки.

— С деньгами любой дурак сможет, — посетовал я.

— Дурак может и смог бы, — ответил Химик, возвращаясь на тротуар, — А вот ты — нет...

Улыбнувшись такой незамысловатой шутке, я потащился вслед за общей кавалькадой путников.

Григорий шествовал первым, и в качестве первопроходца ему приходилось замерять глубину встречных луж, протаптывать колею в потоках грязи, да и вообще — он пытался найти наиболее легкий путь к нашей цели.

Обидно за Анжелу, потому что ее изящные сапожки на каблуках совсем не предназначались для подобного отношения к себе. Хотя расстроенной она не выглядела, смело наступая в гущу грязевых ванн.

Зато на Марио смотреть было больно, так как он обулся в легкие ботиночки. Интересно, как быстро он промокнет насквозь? А потом ведь и замерзать начнет...

На мне, как и на Хельге, обуты высокие ботинки военного образца, не боящиеся ни воды, ни грязи. Потому мы с ней шагали спокойней всех, не переживая за сохранность своих ног.

До постоялого двора оказалось чуть дальше, чем просто перейти дорогу — пришлось пройти мимо двух домов, не понятно — жилых или нет, прежде чем мы достигли длинного двухэтажного здания. С вывесками хозяева, видимо, решили не заморачиваться, чем и объяснялось то, что никто сразу не опознал в этом строении гостиницу. Только по свету в окнах и по звукам голосов, что слышались из-за входной двери, становилось понятно, что место людное и, похоже, популярное среди местных.

Как следует обстучав обувь и вытерев ее о видавший виды коврик, наша компания ввалилась внутрь таверны.

Большой полукруглый зал, почти полностью заставленный столами и стульями, был заполнен посетителями практически до отказа. Меж столов сновали вызывающе одетые официантки, разнося выпивку и яства на подносах. В дальнем конце, рядом с барной стойкой, горел огонь в камине. Светильники, стилизованные под средневековые фонари, наполняли помещение светом.

Гул голосов, на секунду стихший при нашем появлении, возобновился почти сразу же. У меня тут же создалось ощущение, что наша группа явилась новой и весьма благодатной темой для обсуждения. Причем, я бы не ставил на то, что нас обсуждают с позитивной точки зрения — общество, скорее наоборот, оказалось настроено к чужакам враждебно. Напрямую вражду никто проявить не отважился, но с десяток-другой злых взглядов по пути к барной стойке я заметил.

Трактирщик, восседающий на стуле за барной стойкой, при виде нашей компании отнюдь не оживился, напротив — скрючил недовольную гримасу, изображая крайнюю степень безразличия.

— Мест нет! — сразу же заявил он, не давая мне даже рта раскрыть.

— Похоже, нам тут совсем не рады, — тихо пробормотал Григорий, оглядываясь.

— Нам нужно где-то остановиться, неужели все номера заняты? — спросил я у хозяина, вложив в свой вопрос всю имеющуюся у меня почтительность.

— Нету мест! — гаркнул тот и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

— Хотя, вот девчонок мы бы приютили! — раздался голос у меня из-за спины.

Обернувшись, я увидел здорового детину, выше меня на голову и пропорционально шире в плечах. Он был пьян ровно настолько, чтобы еще твердо стоять на ногах, но при этом и море было ему по колено. А еще этот громила, судя по разбитым кулакам, явно был не дурак подраться. Особенно учитывая наличие двух таких же здоровых дружков, стоящих совсем неподалеку.

— Девчонок, говорю, приютим! — повторил здоровяк, — Темненькую, значит, я оприходую, ну а беленькую... о-ом-омномном!

Окончание его фразы оказалось слегка скомканным, потому что трудно связно выражать свои мысли, когда у тебя во рту находится дуло готового к бою пулевика со взведенным курком. Марио Грассо никогда не нуждался в долгих уговорах, чтобы влезть в драку — второй его пулевик уже был направлен на дружков оратора, которые сразу несколько утратили уверенность в себе.

Все разговоры в зале постепенно стихли, слышалось только испуганное сопение детины и писк трактирщика, тут же скрывшегося за стойкой.