Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 8

Но Толя уже не может оставаться.

– Мне бежать надо, – говорит он. – Начальник меня убьёт.

– Не убьёт. – Смотрю на него. – Давай я с тобой пойду, попрошу, чтобы не убивал.

– На стройку?

– Ага, – киваю и улыбаюсь ему.

– Ты же отдыхать приехала, купаться и загорать. Ты ночь не спала. Тебя твои друзья ждут.

– Подождут. – Прижимаюсь к нему. – Просто я хочу сейчас быть с тобой.

– И я с тобой, – шепчет он мне.

========== Глава 6 ==========

В очередной раз звонит телефон. Толя хватает трубку и мужественно выслушивает от начальника трехэтажный мат. Хватает меня за руку, и мы бежим на стройку – настолько быстро, насколько это возможно на моих каблучках.

По пути я отправляю эсэмэс Викуле:

«Прости, я слегка задержалась, не знаю, когда буду» – И сердечко.

«Развлекайся, Любимая», – приходит её ответ. Прижимаю телефон к сердцу.

Мы подходим к стройке; это какой-то коттедж или гостиница, я так сразу не могу разобрать. Начальник выходит навстречу, собирается орать на Толика, но замечает меня и смягчается.

– Ты где был? – сурово говорит он ему, а после смотрит на меня, и его губы расползаются в приятной улыбке. – Здрасьте!

– Привет, – здоровается с ним за руку Толя. – Ты прости, я сегодня задержался, обещаю, это больше не повторится… – Он что-то ещё лепечет себе под нос, но я уже не могу разобрать.

– Ты что, не спал всю ночь? – Начальник – толстенький, лысенький и с бородкой, но крепкий коренастый грузин в джинсовом комбинезоне – на меня пялится.

– А что, не видно? – Толя кивает в мою сторону. Под перекрестными мужскими взглядами я чувствую себя неловко, но я же сама вызвалась с ним идти, чего я ждала? Что меня станут слушать или на меня будут пялиться?

– Машина уже загружена. Поедешь?

– Вы сами всё загрузили? – удивляется Толян.

– Конечно, сами, ты же в это время чем-то другим занимался. – Начальник снова смотрит на меня и улыбается.

А я, как дура, стою и кручу пальчиком локон.

– Подождёшь меня? – спрашивает Толя, глядя мне в глаза.

– Ага, – киваю я. – А куда я денусь?

Он исчезает за воротами и возится там несколько минут. Когда он выходит, на нём уже рабочая одежда. Его провожают двое крепких парней без футболок, в таких же рабочих комбинезонах. Одни из них слишком уж явно пялится на мои коленки, я их даже прикрыть пытаюсь.

– Представишь нас? – спрашивает другой.

– Юлька, а это мой брат… – Имён я не запоминаю, да и зачем они? Я каждый день десятки имён слышу, всех не упомнишь.

– Очень приятно, – ласково улыбаюсь я.

– Юлька, а ты, случаем, не еврейка? – вдруг говорит один из них.

– Да, а как ты догадался?.. – Не успеваю договорить, как он продолжает:

– Да просто ты чёрненькая.

– И носатенькая, – шепчет мне на ушко Толян.

– Обычно все думают, что армянка, – говорю я.

– Так, чего стали? За работу! – разгоняет их начальник. Снова смотрит на меня и улыбается, потом на Толю и хмурится. – Ещё раз так опоздаешь – из зарплаты вычту.

– Без базара, – говорит Толян. – Первый и последний раз.

– Ну-ну. – Начальник ещё раз окидывает меня взглядом, качает головой и возвращается к работе.

А Толя выкатывает из ворот груженую «газель». Открывает передо мной дверцу и кричит:

– Запрыгивай.

Я ни секунды не думая сажусь рядом с ним. Тут всё такое пыльное, грязное. Но почему-то я так счастлива!

– Дашь порулить? – спрашиваю я.

– Тут механика.

– Поучишь меня на механике, я способная, – не отстаю я.

– Окей, на обратном пути, когда машина будет пустая. Он вжимает газ, а я прижимаюсь к нему, глажу его по руке, которой он передачи переключает.

– Ты такой работящий! – говорю я и сама замечаю, что таю в его присутствии. Оказывается, мне немного для счастья надо.

– Юлька, не приставай, ты меня отвлекаешь, – говорит Толя.

– Да я не пристаю! – обижаюсь я. Смотрю на него грустными глазками.

– Ну-ну, Мелкая, прости, люблю тебя, просто я на работе… не обижайся.

– Я не обиделась. – Вру, конечно, я обиделась. – Просто я хочу хоть как-то скрасить твой рабочий день.

– Просто сиди и молчи. Своим присутствием ты уже сделала этот день лучшим в моей жизни, – говорит он.

– Мне даже говорить ничего не надо? – вскидываю бровки я.

– Да не обязательно, – говорит. – Ты слишком красивая, чтобы ещё что-то говорить.

– А чего ты меня «Носатенькой» называешь? Значит, у меня нос большой.

– У тебя самый милый носик, который я видел в своей жизни. – И, улыбаясь, добавляет. – И самый большой.

– Спасибо, – демонстративно обижаюсь я.

– Ну-ну, не дуйся, – прижимает меня к себе. – Кстати, а у меня по-прежнему внизу живота болит. Может, полечишь меня, ну… как ты умеешь? – мнётся он.

– Могу подрочить тебе, на большее и не рассчитывай, мы пока ещё не столь близки. – «А, типа, это мало!».

– Губами прикоснёшься. – Вот это он наглый! Люблю таких! – А носиком?

– Посмотрим на твоё поведение.

«Боже, я не хочу становится шлюхой! Не хочу, и всё, но так тянет! Господи, зачем ты всё время соблазняешь меня? Хочу хранить верность, а по факту я всем изменяю: то Сашке, то Вике. А теперь этот Толя, я ведь и ему верность не смогу сохранить. Господи, какая же я шлюха! Сделай меня нормальной. Мне что, затычка нужна для моей «киски», чтобы изменять не хотелось?»

«Кому ты изменяешь? Очнись! Сашка встречается с Викой, а ты свободна».

«Что-то я не чувствую себя свободной».

«Да ну тебя… – машет на меня рукой внутренний голос. – Как была дурой, так и осталась».

Влюблённо смотрю на Толика, нежно кладу ему руку на пах и начинаю гладить, а у самой пелена перед глазами, и гормоны так штырят, что отдаёт в висках. Всё, буквально всё подталкивает меня к нему, но надо сопротивляться. Хотя кому надо? Мне, моей бессмертной душе. Борюсь с собой и проигрываю.

Пытаюсь расстегнуть ремень на его шортах, но у меня не получается.

– Помочь? – спрашивает Толик.

– Ага, – киваю я. Иногда поглядываю в окно, мы выехали из города и несёмся по бескрайним просторам. Идеальное место для… ну, вы понимаете для чего. Господи, что же я творю! Ненавижу себя за это!

Толик расстёгивает ремень и слегка приспускает шорты. Я опускаюсь к нему и кладу голову ему на пресс. Он его не напрягает, хоть я всё равно чувствую его стальные мышцы. Спускаю с него трусы и глажу его крепкий член. Смотрю на него, и меня захлёстывает желание, я больше не в силах себя контролировать, мысли и эмоции бьют через край. И тут я начинаю плакать.

Толя резко тормозит и выключает зажигание. Обнимает меня и прижимает к себе, гладит. Сколько же он меня гладит.

– Прости, не могу, прости меня, не могу, – хлюпаю носом я.

– Милая моя, ласточка, вижу, как ты пытаешься сделать мне приятное, но что-то тебя останавливает. Я чувствую, как тебе больно.

– Я ненормальная, я точно ненормальная, мне лечиться надо в психиатрии. Как вернёмся в город заедем в нашу больничку, у меня там как раз знакомая психиатричка. – Смотрю на него и заливаюсь слезами. – Прости, Толенька, прости, любимый (я впервые его так называю)! Можешь презирать меня всю жизнь, я заслужила.

– Ты что, Мелкая, я же люблю тебя! – Он крепко-крепко прижимает меня к себе. – Я как тебя встретил, то заново жить начал. Думал уже, что не буду никогда счастлив. Ты же моё солнышко, ты свет моей жизни! – Он убирает волосы с моего заплаканного лица и снова меня целует.

– Плохая идея. – Толя прячет свой член в трусы. – Отныне одни только поцелуи и никакого секса. Ты же предупреждала, что ты лесбиянка и что тебя пугают мужчины.

– Постой, – говорю, – я не это хотела сказать.

– А я это, – Он смотрит мне прямо в глаза и стирает слезинку с моей щеки. – Если ты не можешь заниматься сексом с мужчинами, мы и не будем. Мне достаточно просто быть с тобой рядом. Достаточно платонических отношений. А себе я и сам подрочить могу.