Цвет настроения белый (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 13

«Викулеча, вернись ко мне любимая, мне сейчас так тебя не хватает! Неужели ты оставишь свою Юлечку одну, умирающую в больнице под капельницей?»

Заходит сестра, промывает катетер физраствором и ставит очередной бутылёк с чем-то прозрачным.

– Что это? – спрашиваю я. Мне же нужно знать, чем меня накачивают.

Она отвечает, но я не понимаю ни единого слова – какие-то витамины, вроде как.

– От капельницы может хотеться в туалет, – говорит она. – Вот. – Она ставит передо мной на стул пластиковую утку. – Это, чтобы ты не вставала.

– Хорошо, – говорю, а самой страшно: неужели я вся такая больная?

========== Глава 10 ==========

Посидеть, что ли в телефоне? Нет, не хочу. Хочу отдохнуть. Полежать одна в тишине, чтобы никто не отвлекал и не беспокоил. Смотрю в потолок, и у меня медленно слипаются глаза. Я же вроде как ночью выспалась, так почему я сейчас опять засыпаю? Если бы не боль в писюшке, я бы подрочила. Чёрт, почему всё так не справедливо: целая неделя месячных, и так каждый месяц?! А парням хоть бы что! Может, лучше было родиться парнем? Нет, нет, девочкой, только девочкой! Девочки лучше, красивее и нежнее… Обожаю девочек и обожаю быть девочкой!

Дотягиваюсь до своего телефона. Несколько пропущенных, не стану отвечать. Посмотрю лучше фотки: мои, Сашкины и Викины. Какая же мы были красивая пара.. нет не пара, трио… не знаю… но мы идеально подходили друг другу. Мне жутко хочется опять целовать её ножки, и чтобы Сашка на нас подрочил. Как же это было мило! Столько приятных воспоминаний. Мысли о сексе отзываются болью внизу живота. У меня давно там болит, и боль какая-то рвущая. Как будто там ещё что-то, кроме месячных (как будто мне месячных недостаточно).

Приподнимаю трусики и смотрю на свою писюшку. Милые «холмики», «горошинка»; жаль, её с такого ракурса не рассмотреть. А как лучше всего? В позе 69 с подругой, и тут не важно, кто сверху, перед глазами вся «киска», с «лепесточками» и клитором, дырочка и ягодицы. Обожаю Викину попку, вот так бы её и съела! Ну, хотя бы попыталась укусить. Хочу любви! Вик, ну позвони мне, я же в больнице! Пожалуйста!

В палату резко открывается дверь, и заходит врач:

– Та-а-ак, посмотрим! – громко говорит он, и его голос разносится по всему полупустому помещению.

– На что жалуемся? – спрашивает он меня.

Смотрю на него снизу вверх.

– Я сознание потеряла, – говорю. – А так всё в норме.

– Ничего больше не болит? Не ноет?

– Да вроде как нет. Рука болит, лежать неудобно, ну и месячные. Можно мне но-шпу?

– Я же поставил антиспазматическое. – Он проверяет капельницу и выходит, и я снова остаюсь в одиночестве в палате.

«Хоть бы книжку взяла почитать, – думаю я. – Хотя когда я в последний раз читала художественную книгу, а не учебник? Я вообще ничего не читаю. Мне не интересно. Мне скучно. Я привыкла всё время сидеть в телефоне и в ноутбуке. На улице не гуляю, книг не читаю, спортом не занимаюсь. Интереснейшая личность я, наверное, потому так всем «нравлюсь».

Улыбаюсь: я же понимаю, что парни во мне видят прежде всего внешность, картинку, симпатичную разрисованную мордашку, фигурку. У меня неплохая фигура, хоть и не спортивная. Бёдра не слишком широкие, груди (я уже сто раз про них говорила) волосы… Да что ж такое с этими волосами, чего я о них всё время вспоминаю?!

Ножки и мордашка. Никто не любит меня за то, какой я человек, все ценят во мне только внешность. Хотя внешность – это не так-то и мало. Я тоже люблю красивых людей. А личность и интересы, которых у меня нет, мои таланты, которых нет тоже. Мои… не знаю, что ещё. Я даже на лыжах катаюсь, как каракатица, как корова на льду. Вспоминаю нашу с Сашкой поездку и улыбаюсь. Не всё было идеально, но помнится только хорошее.

Простреливающая боль в локте. Неужели иголка от капельницы достала до кости? Как посмотрю на неё, мне страшно. Сколько ещё в меня можно тыкать всяких иголок и брать анализов? Смотрю в окно – там светло, щебечут птички, но я чувствую, как на мир опускается ночь. Или это только в моих глазах темнеет. Всё плохо и бесперспективно. Я сама загнала себя в эту ловушку и не знаю, как из неё выбраться. Вике я не могу позвонить, но никого, кроме неё, я не хочу сейчас видеть.

Пиликает телефон. О-о, мамка звонит, беру трубку.

– Приветик! – хриплым голосом отвечаю я.

– Ты как там, Юлечка?

– Под капельницей, – отвечаю. – Что тебе врач сказал, меня скоро выпишут?

– Сказал: пару дней тебя там подержат…

– Ма-а-ам, можешь никому не говорить, ну о том, что я в больнице? Не хочу, чтобы знали.

– Ну хорошо, доченька,– отвечает мать.

– И принеси мне сюда все конспекты, буду к экзамену готовиться,– улыбаюсь я. Мне нужно чем-то сейчас занять голову, и учёба – не худший вариант.

– Хорошо. Выздоравливай поскорее, Юлечка.

– Спасибо, мамочка. – Кладу трубочку.

Откладываю телефон в сторону и несколько секунд держусь, не беру его, тренирую силу воли. Но не выдерживаю: хватаю трубку и начинаю листать фотографии Вики. Я не могу без неё долго. Вот надо же было уродиться такой идеальной! Откуда вообще берутся такие девочки, как Вика? Оттуда, откуда и все. Не верю.

Смотрю на её плечи, ножки и жалею, что не могу дрочить. Как же хочется ласкать себя, глядя на её улыбку, ножки, стопы! Она любит их фотографировать, они у неё едва не сексуальнее, чем мои собственные. По крайней мере, мне куда приятнее у неё сосать, чем у себя. Ну да, я брала в рот пальчики своих ног, проверить, как это. Мне всегда хотелось что-то такое попробовать. С Викой не сравнить, с её нежной кожей. Я возбуждаюсь, я дико возбуждаюсь и не могу подрочить. Долбаная писюшка, хватит уже кровоточить! Хорошо, хоть грудь есть. Ласкаю свои сосочки одной рукой. Так непривычно гладить себя левой. Засовываю два пальца в рот и сосу их. Готова сосать что угодно, я такая соска!

«Вика. Викулечка. Любимая». Закрываю глаза и представляю, как стою перед ней на коленях и лижу её «киску», а она улыбается мне и прижимает к себе посильнее. И мне так приятно и радостно! Открываю глаза – я на больничной койке под капельницей. Хочу туда, хочу в свою фантазию, вот можно было бы переключаться между реальной жизнью и воображаемой. Я бы сутками лизала ей ножки и целовала «киску».

Закрываю глаза и мечтаю, как она танцует для меня одной под тихую спокойную музыку, а после опускается на кровать, и мы лижемся и целуемся.

– Прости, Юля, что я тогда тебя бросила, – говорит мне она.

– Да ладно уже… просто ты не разобралась… ты мне тогда так больно сделала! Я думала, умру, думала, не смогу без тебя… но ты вернулась и вернула меня к жизни… – Целую её. – Я знала, что так будет. Всегда знала, ни секунды в тебе не сомневалась. Ни на мгновение не потеряла веры в любовь.

– Прости, Юлечка.

– Это ты меня прости, Викусечка. Люблю тебя, обожаю!

– Я тоже тебя люблю.

Она проводит рукой по моему дрожащему телу. А я целую её в сосок, обвожу его своим язычком. Почему сосочек – он ближе к её сердцу, желаю поцеловать её прямо в сердечко. Какое красивое желание – вспоминаю анатомию, как выглядит реальное сердце. Но я на самом деле хочу почувствовать стук её сердца. Хочу понять, что это оно из-за меня так часто бьётся. Я боготворю её и обожаю.

Открываю глаза; я всё ещё в больнице под капельницей, у меня рука болит, я не могу ею даже пошевелить. Вики нет, она мне даже не позвонила. Она обо мне даже не вспомнила. Господи, хочу заснуть, хочу очутиться в том сне и навсегда там остаться! Мне нечего здесь делать. Зачем мне такая жизнь? Не хочу больше жить без любви, не хочу и не буду. Зачем ты придумал любовь, если заставляешь меня жить без неё? Зачем? Лучше бы я её никогда не знала, лучше бы я никогда…

Крепко сжимаю в руке крестик. Вспоминаю молитву; я такая набожная стала прям вообще. Молюсь сутками напролёт. Давно не была в церкви. Я слыхала, что в больнице есть своя часовенка, нужно в неё зайти. Мне реально этого хочется. Я, кажется, понимаю, как люди приходят к Богу – так же, как и я пришла.