Трудиться. Учиться. Влюбиться?.. - Бирюкова Инна Андреевна. Страница 15

Вскочив с постели, на которой лежать стало слишком уж мокро, я орала в голос, требуя: а) немедленно рассказать, что стало с моим лицом после кипяточного умывания; и б) сию же минуту линчевать наставника без суда и лишних разбирательств. Полуэльфка хлопотала, не зная, как меня заткнуть. Ян покаянно вздыхал и предлагал «осмотреть ваву». Я бесилась еще больше и вслепую (ориентируясь только по голосу) метала в мага все, что подворачивалось под руку. В конце концов, запустив в него своими же штанами, я вдруг поняла, что стою перед этим нахалом в одной ночнушке, и, от всей души пожелав ему пройти все круги преисподней дважды — при жизни и после, забралась под одеяло с сухой стороны кровати, на которой почивала полуэльфка. Лайн, воспользовавшись тем, что я временно угомонилась, тут же обмазала меня какой-то дурно пахнущей дрянью, шлепнула на глаза холодный компресс и выпорхнула из комнаты — в дверь как раз постучал первый на сегодня подопытный. Оставшись со мной наедине, Ян полез было с извинениями, но я царственно повелела ему выйти вон, заодно сообщив, что дурной сон я ему рано или поздно и так бы простила, но вот поругание моей красы неописуемой — никогда! Маг зло сплюнул и вышел. А я, кажется, задремала.

С обедом Евдокия расстаралась особенно, позволив мне даже откушать в постели. Ян старался без нужды на глаза не попадаться. Лайн не переставая мазала меня всеми подряд мазями, но зеркало пока не подносила, что и настораживало. Я тайком ощупывала лицо и, постепенно успокаиваясь, приходила к выводу, что существенного урона удалось избежать. Ближе к вечеру зеркало мне таки дали, и я с радостью отметила лишь излишне румяную и кое-где припухшую кожу. Приободрившись, даже соизволила выйти из комнаты и отужинать за одним столом с наемником, но метать в него гневные взгляды так и не перестала.

— Лета, кончай дуться, — меж тем вещал он. — Я не нарочно. Завтра мы выезжаем в Куринск, и я не хочу всю дорогу лицезреть твою обиженную физиономию.

Я красноречиво промолчала.

— Практика зачтена? — загорелась Лайн.

— По Гончаровке — да. Отработала по совести.

— И даже никого не убила, — хмуро поддакнула пифия.

— Кстати, — я все-таки включилась в разговор. — Лайн, ты помнишь свое пророчество по поводу практики? Ну, толпы упырей и иже с ними?

— Я помню, как ты над ним ржала!

— Извини, я была не права. Наворожила ты в самую точку!

— С чего ты взяла? Это действительно была полная ерунда!

— О чем это вы? — решился задать вопрос Ян.

— О своем, девичьем! — грубо отрезала я, не желая налаживать мосты. — Это не ерунда, Лайн. Ты доела? Тогда пойдем в комнату — расскажу!

На следующий день маг разбудил нас в такую рань, что я даже не сразу поняла, чего он от нас хочет. За окном были предрассветные сумерки, а холод в избе стоял такой, что вылезти из-под одеяла не представлялось возможным. Абсолютно.

— Сколько хоть времени? — еле ворочая языком, буркнула Лайн.

— Около пяти, — просветил наемник, и мне захотелось его подушкой придушить. — Давайте поднимайтесь, спящие красавицы! До Куринска дневной перегон, а дорога неезженая, кони будут вязнуть в сугробах. Так что если через полчаса не выедем, к вечеру можем не поспеть.

— Ну и что?

— Ехать будем лесом, вот что. Кто из вас хочет заночевать в сугробе?

— А что, объездной дороги нет?

— В объезд и за несколько дней не управимся. А времени у нас не так уж много — к концу недели вам отчет по практике Верховному сдавать.

— Ну опоздаем мы на денек-другой, с кого убудет-то?

— С меня. Верховный три шкуры спустит, если я вас в назначенный срок не верну в Академию.

— Бюрократы, — вздохнула я. — Ну, ты из комнаты-то выйди. Нам нужно переодеться.

— Хорошо. Я пока у Евдокии еды в дорогу прикуплю.

— Так она с тебя деньги и взяла, — хмыкнула полуэльфка.

— А кто ее спрашивать будет? Я вот тут под подушкой золотой оставлю.

— Думаешь, найдет?

— А то! После нас в комнате приберется — и найдет.

— А вы, господин наставник, легких путей, я смотрю, не ищете, — я, плюнув на его присутствие, натянула штаны под одеялом.

— Проторенные дорожки — это скучно, Лета.

— С вами, господин Роутэг, нигде не соскучишься. Рубашку мне тоже при тебе надевать?

— Уже ухожу, — кивнул маг.

И действительно ушел.

— Слушай, долго ты еще собираешься его мучить? — тут же накинулась на меня полуэльфка. — Он ведь уже и так, и этак… Завтрак вот притащил. Идея-то была хорошая. Никто не виноват, что все наперекосяк вышло.

— Вот именно. Никто вроде бы не виноват, но у нас все время все наперекосяк.

— Но он старается. Это заметил бы даже слепой!

— Слушай, Лайн, а ты сама-то давно в его защитники заделалась?

— Ладно, извини. Я действительно лезу не в свое дело.

— Я не это имела в виду. Просто я пока сама ничего не понимаю. А когда пойму, ты узнаешь обо всем первой.

— Идет. Скажи только, что тебя смущает?

Я рассеянно потерла переносицу.

— Не знаю даже, как объяснить… Такое ощущение, что он давно уже все решил. Сам. Без меня.

— И тебя это бесит?

— Не то чтобы бесит. Но мое мнение тоже важно. Я, может, вообще не хочу замуж!

— А тебя звали?

— Нет пока… Но, кажется, скоро позовут.

— Ну так и радовалась бы, бестолковая!

— Да как тут радоваться?! — вспылила я. — Он же, поди, все венчание уже по минутам расписал, планов каких-то настроил! А меня вообще спросил?!

— А чего тебя спрашивать? По тебе и так все видно.

— Ничего по мне не видно! Я маскируюсь!

— Плохо маскируешься!..

— Ну, вы долго там? — в комнату заглянул бодрый и умытый Ян.

— Уже идем! — я тайком показала подхихикивающей подруге кулак и пошла за магом.

Нигде нельзя прочувствовать всю красоту и величие зимы так, как в заснеженном лесу. Бодрствует природа и весной, и летом, шумят листвой деревья, переговариваясь на неведомом нам языке. Реки бегут-бегут-бегут, неустанно гоняя свои неспокойные воды. Луга одеваются в пестрые наряды, распевают на разные лады писком и стрекотанием насекомых. Птицы безостановочно мельтешат в небе… Все живет, движется, радуется погожим денькам и тянется к теплым солнечным лучам.

Зима же погружает все в сладкую дрему. Все живое прячется и замирает в ожидании новой весны. Деревья обнаженными великанами возвышаются над головой, кутая руки-ветви в снежные варежки. Птицы разлетелись. А те, что остались, не показываются на глаза, редко чирикая где-то вдалеке. И ты как будто попадаешь в другой мир — неподвижное, безмолвное зимнее царство. Царство сна, удивительно белой и тихой природы. И только девственно-чистый, никем не тронутый снег тихо поскрипывает под копытами трех лошадей.

— У меня нос отмерз. И уши отваливаются! — безостановочно ныла я, ерзая в жестком седле.

— У меня тоже! — активно поддерживала меня полуэльфка.

На месте мага я уже давно прикопала бы нас в ближайшем сугробе и дальше ехала, наслаждаясь тишиной и красотой. Но он молчал. Поминутно сверялся с картой, крутил ее так и сяк и как-то подозрительно оглядывался.

— Дамы, только без паники, — наконец произнес он. — Кажется, мы немножко сбились с курса.

— Как это — немножко? Мы… заблудились, что ли?! Лайн, ты слышала? Мы вот сейчас здесь замерзнем, и нас медведи съедят!

— Медведи зимой спят, — тут же заспорила подруга.

— Ну, бывает, что и просыпаются, — поправил маг, вызвав у меня новый поток стенаний по поводу безвременно загубленной жизни. — Лета, сходи в туалет, ты мешаешь мне сосредоточиться.

— Не хочу в туалет! Уже три раза ходила и все отморозила!

— Ну погуляй тогда! Ты меня отвлекаешь!

Я обиженно замолчала. Но ненадолго.

— А что ты делаешь?

— Колдую, — сквозь зубы процедил наемник, и я заткнулась окончательно.

— Ну вот, — по прошествии нескольких минут приободрился Ян. — Все ясно. Мы слишком сильно забрали вправо. Сейчас вернемся на прежний курс и меньше чем через час выедем из леса. А с его окраины до городских стен рукой подать.