Дракон должен умереть. Книга II (СИ) - Лейпек Дин. Страница 4

«Портовые грузчики», — догадалась Джоан. Она уже заметила, что грузчики в Дельте много и охотно халтурили помимо своей основной специальности. В основном — примерно, как сейчас. Строго говоря, они не выходили за пределы своих рабочих обязанностей. Все, что требовалось и там, и тут, — это грубая физическая сила. А ее у них было хоть отбавляй, особенно при правильной мотивации.

Бесспорно, по ночам мотивация грузчиков бывала значительно выше.

Джоан сложила руки на груди. Она знала, что у нее есть все шансы оказаться на крыше быстрее, чем любой из окруживших ее успеет моргнуть. Но Джоан было любопытно, что они от нее хотят. Она, конечно, догадывалась. Но хотелось проверить

— Чем могу быть полезна, господа? — спросила она любезно, оборачиваясь к сапожнику и портному.

— Ты — ничем, — буркнул портной. — А вот твои бриллианты нам бы очень пригодились.

Джоан кивнула. Все верно.

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь, — сказала она тоном печальной обреченности. — Бриллиантов не осталось.

— Не говори, что ты уже все потратила, — так же неразборчиво прошипел портной. — Я не поверю!

Скорбная гримаса не сходила с лица Джоан.

— Увы, но это так. Есть один рубин, пара сапфиров, один или два изумруда. Но с бриллиантами прямо беда.

Портной расцвел прямо на глазах. Он, однако, не имел склонности к светской беседе, и потому бросил грубо:

— Давай все сюда.

Джоан спокойно кивнула.

— Хорошо. Пишите расписку.

— Какую расписку, дура? Отдавай камни.

— Так-так-так, подождите, — Джоан обеспокоенно поморщилась. — Вы что, хотите просто так их у меня забрать?

Сзади нее раздался смешок.

— План был такой, — подал голос ювелир.

— А вам не приходило в голову, что это довольно хреновый план?

— С чего это? — буркнул портной.

— С того, например, что я могу не захотеть их отдавать.

— Не дури, девка, — спокойно бросил сапожник. — Отдай камни, и мы уйдем, не причинив тебе никакого вреда.

— А если я их не отдам, вы думаете, что сможете причинить мне какой-нибудь вред?

Ювелир сзади фыркнул. Портной что-то буркнул.

— Думаю, вполне, — заметил сапожник сухо.

Джоан посмотрела ему прямо в глаза.

— Ну-ну, — только и ответила она.

Сапожник моргнул. В следующий момент девушки, стоявшей перед ним на мостовой, уже не было.

— Где она? — прошипел Ювелир. Портной выругался. Сапожник посмотрел вперед и назад по улице, потом поднял глаза.

— На крыше. Она, мать его, на крыше.

Сапожник сплюнул. Портной что-то проворчал, возможно, проклятие. Ювелир молчал. Ему с самого начала казалось, что это гиблая затея.

Джоан махнула стоявшим внизу мужчинам рукой и быстро и бесшумно пошла по крышам в сторону городских ворот. Вопрос о цели путешествия откладывался на неопределенный срок. На данный момент задачей номер один определенно было выбраться из города. Она знала, что портной и компания вряд ли оставят ее в покое. Возможно, они возьмут еще кого-нибудь в долю, чтобы поймать ее наверняка.

Она спустилась с крыши почти у самых ворот. Солнце уже садилось, но у нее еще должно было оставаться время до закрытия. Она быстро пошла по узкому проходу вдоль стены, который соединял все городские башни и который должен был привести ее прямо к караульной. Она шла быстро, глядя прямо перед собой — и потому не заметила тень, притаившуюся в одной из ниш. Тень выскользнула вслед за ней — а потом кто-то одной рукой схватил Джоан за волосы и развернул к стене, а второй приставил нож к горлу. Она вскрикнула от боли и неожиданности — и замерла. Мгновенный испуг снова взял верх над появившейся было уверенностью в себе — она чувствовала, как немеют пальцы и дрожат колени. Ужас, тот самый ужас, который не давал ей пошевелиться тогда в Саузертоне, сейчас начал скользким червяком ворочаться где-то в животе. Она судорожно сглотнула.

— Надо было лучше прятаться, — прошептал сапожник, глядя ей в глаза. — А не идти напрямик к ближайшим воротам.

— И никакой необходимости, — продолжил он, проводя рукой по шее Джоан и нащупывая шнуровку, — никакой совершенно необходимости с кем-нибудь делиться, правда?

Он спустился рукой в вырез рубашки. Нащупал мешочек, но не остановился и заскользил шершавыми пальцами по коже. Ужас в животе Джоан начал крепко переплетаться с омерзением. Она часто-часто задышала.

***

Сапожник был умным малым. Проворным и хитрым. Он много хотел от жизни — и, кажется, жизнь наконец подарила ему то, чего он хотел. Забрав драгоценности, он получал ключ к исполнению своей мечты — а мечта у этого смекалистого парня была на редкость честолюбивой. Он хотел выйти в люди. Всегда знал, что быть сапожником — не его удел. Что он достоин большего.

И он знал, что эта девушка — настоящий подарок судьбы. Конечно же, надо было хватать мешочек, перерезать девице горло и бежать к воротам, пока те еще не закрыли. Собственно, именно так он и собирался поступить. У него не было никаких далеко идущих планов, тем более что и девушка была не то чтобы особенно соблазнительной. Но что-то в ней было, что-то странное и манящее, что подтолкнуло его не останавливаться на мешочке с драгоценностями и поизучать ее еще чуть-чуть. В конце концов, он ничего не терял. Простое мужское любопытство.

Он уже добрался рукой до ее груди, и сам почувствовал, что начинает слишком увлекаться. С другой стороны... время еще есть...

Он определенно увлекся. Он не заметил, как глаза девушки из ореховых превращаются в ярко-желтые, как ее дыхание неожиданно выравнивается и становится глубоким и почти беззвучным. Он не успел заметить, как реальность постепенно заменяется чем-то другим, чем-то невыразимо прекрасным...

Джоан просто оттолкнула его. Она всего-навсего дала выход тому омерзению, которое распирало ее изнутри, чувствуя, что иначе она взорвется — зная, что в ее случае это отнюдь не метафора. Джоан просто оттолкнула сапожника изо всех сил.

Парень подлетел в воздух и ударился о противоположную стену узкого прохода, после чего медленно сполз на землю.

Прошло очень много времени, прежде чем Джоан смогла моргнуть. Потому что ужас, до того просто тихо копошившийся где-то внутри, медленно и уверенно разлился по всему телу, связал руки, приклеил ноги к земле — и остановил даже глаза. Она хотела и не могла отвести взгляд от тела внизу и следа, оставшегося на стене. Она никогда раньше не видела, что происходит с человеком, разбившемся о камни.

Джоан услышала ровные шаги, приближающиеся справа. Стража. Ежевечерний обход вдоль стен. Она слышала, как стражник подошел. Как остановился. Как что-то крикнул. Раздались еще шаги, тяжелые и торопливые, кто-то громко говорил, кто-то тряс ее за плечо. Она не знала, кто. Она не могла отвести взгляда.

Джоан не сразу поняла, о чем ее спрашивают.

— Что здесь произошло?! Кто его убил? Ты видела, кто его убил?

Невероятным усилием воли Джоан медленно перевела глаза на стражника, продолжавшего трясти ее.

— Это я, — прошептала она беззвучно пересохшими губами. — Это я его убила.

Цена преступления

Все познается в сравнении. Не надо морщиться, Джоан, не надо поджимать губы. Все познается в сравнении. Поверь мне.

Кто так говорил? Джоан уже не помнила. Она сидела на каменном полу, неровном, холодном и влажном каменном полу дельтской тюрьмы и чувствовала, как вся ее жизнь медленно утекает в черную вонючую дыру в центре.

Столько времени она барахталась в волнах, плыла и тонула, жила и страдала — а смысл? Ее больше нет. Ее очень давно больше нет. Есть чудовище с ее лицом, ее голосом, ее руками. Сколько людей любили это чудовище? Сколько заботились о ней, жалели ее, доверяли ей? Доверяли этим рукам?

Рукам убийцы.

Смешная была у нее жизнь.

Когда Джоан впервые превратилась в дракона, ей казалось, что жизнь закончилась. Потом, когда Генри бросил ее у Сагра, она закончилась еще раз. Потом — когда она прогнала его. Потом — когда умер Сагр. Потом — когда она узнала, что больше нет отца и Генри. Жизнь заканчивалась и заканчивалась, и начиналась снова, потому что все это по большому счету не имело большого значения. Теперь Джоан знала это.