Вторая жена. Часть 3 (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 38
«Ничего, — подумала я, — скоро мы пойдём, тогда и согреемся!».
Собирались молча, прихватив вещи Исхана, решив ничего не оставлять, ведь неизвестно, что может понадобиться в пути. Пески коварны, и кто знает, где мы найдём своё прибежище, когда ночь подойдёт к концу. Аббас эти места знал, но не так хорошо, как хотелось бы.
«Мы редко ходили этим путём! — сказал он, собираясь и засыпая костёр песком. — Слишком мало воды на протяжении всей дороги, а сама понимаешь, без воды долго здесь не протянуть!».
Я понимала, только знала еще и то, что мне нужно идти. Мы и так потеряли слишком много времени, и жрец мог уйти далеко.
«Бросил нас, завидев змея! — подумала я. — Из-за своёго страха отказался от тех планов, которые строил в отношении меня!», — я прекрасно понимала, что Исхан помогает нам не по доброте душевной. Сердце Малаха...
«Нет, поправила я себя, — не Малаха, а Шаккара. Твоего мужа и господина!» — не зря он просил меня достать ему сердце, как плату за спасение. Только для меня цена оказалась слишком высока. Я потеряла своёго ребёнка, думала, что потеряла мужа, а теперь, получается, связанная клятвой должна была своими руками убить того, ради кого бьётся моё сердце. Ради кого я продолжаю жить!
Уходили быстро, набрав воды столько, сколько могли позволить сделанные из тыкв сосуды. Когда же за спиной остался гостеприимный оазис, Аббас заговорил.
— Я думаю, этот змей, Малах, — начал он, — имеет дар воздействия на людей!
— Что? — я сперва не поняла смысла его фразы.
— Кто знает, не Давлат ли навеял тебе мысли о том, что ты видишь Шаккара? — продолжил воин.
— Это бред! — я посмотрела на своёго спутника. — Ты не можешь так говорить, не зная. Я видела его так близко, как сейчас вижу тебя! — схватила за руку мужчину и сжала пальцы, ощущая тепло его кожи.
— Я трогала его и чувствовала под своёй ладонью его тело и говорила с ним! — добавила я с долей ярости.
Аббас не верил. Не хотел или не мог? Его слова имели смысл, и он имел право рассуждать именно так, но я-то видела своёго мужа, я знала, что это он и никто другой.
— Я вижу, ты попала под чары Малаха, — сказал мужчина. — Подожди. Найдём Исхана и уж я заставлю его говорить. Думаю, этот хитрый человек знает намного больше, чем хочет показать.
— И он не зря убежал, — кивнула, отпуская руку воина.
На какое-то время мы оба успокоились, решив не тратить время на бессмысленные споры, оставшись при своём мнении. Сейчас первой целью было догнать Исхана, а там уже есть шанс, что многое прояснится. Только вот как его искать, если вокруг только горы песка и ни единой возможности разглядеть следы беглеца? Я не знала и доверяла Аббасу, а он вел меня вперёд с какой-то спокойной уверенностью, которую я пока не разделяла. Хотя, что я могла знать о местах, окружавших Хайрат? Ведь я не покидала пределы города, не видела ничего, кроме его садов и шапок домов из дворца. Впрочем, в Роккаре я тоже жила птицей в клетке и мир для меня заключался в женской половине родного дома, пусть и большого. Только теперь я поняла, что вокруг меня слишком много пространства, что есть другие города, где, возможно,
мне хотелось бы побывать.
«Верну Шаккару прежний облик и непременно побываем!» — сказала я себе, шагая вперёд, чувствуя, как осыпаются пески, как воздух приятно холодит кожу.
— Нам стоит спешить, — сказал Аббас, спустя некоторое время, пока мы шли молча. — Кто знает, как далеко он мог уйти налегке.
— У него нет воды! — напомнила я.
— Знаю! — кивнул мой спутник. — А потому надеюсь перехватить жреца у ближайшего оазиса. Он пережил сутки без воды под палящим солнцем. Оно должно было измотать его, так что сейчас наш Исхан плетётся с одной лишь мыслью о воде и отдыхе!
— А далеко до оазиса? — уточнила тихо.
— Если память меня не подводит, два дня пути, от силы три... Но у нас, в отличие от Исхана, есть вода, значит, мы должны спешить.
Промолчала, соглашаясь.
Впереди лежала пустыня, которой, казалось, не было начала и конца. Я не понимала, как ориентируется здесь Аббас, но оставалось лишь надеяться на то, что сын степей, воин Хайрата не подведёт и не собьётся с дороги. Мне же оставалось лишь следовать за своим спутником и надеяться, что нам удастся все, что задумано.
Страшный оазис, поглощённый бурей, остался позади, как и смрад гниющих тел. Постепенно воздух стал заметно чище и светлее, но Тахире казалось, что этим запахом разложения пропиталась даже её кожа. Она дышала, а к горлу то и дело подступал противный ком. И один раз она все же опозорилась, когда поутру, едва покинув очередную стоянку, резко остановила лошадь не в силах совладать с мучившей её тошнотой и упав на колени, выплеснула из себя завтрак, ощущая стыд и отчаяние оттого, что муж и его люди видели этот позор.
Акрам оказался рядом, слетев со своёго жеребца и подхватив принцессу, убрав её волосы и дожидаясь, пока желудок девушки не успокоится. Затем кто-то из воинов сунул ему в руку воду и Тахира с благодарностью приняла спасительную жидкость. Прополоскала рот и умылась, после чего сделала пару глотков и вернула сосуд.
— Этот запах! — проговорила она, вставая на ноги и все ещё чувствуя руки мужа на своёй талии. — Он преследует меня. Я не знаю, что происходит!
В глазах Акрама была лишь тревога и страх за любимую женщину, а воины смотрели на происходящее без ожидаемой брезгливости. То ли понимали, что переживает принцесса Хайрата, увидевшая поле боя, на котором полегли её люди, те, с которыми она когда-то и сама участвовала в сражениях. А может просто жалели девушку, только вот жалости Тахира не принимала.
— Успокойся! — сказал принц. — Если хочешь, вернёмся в оазис.
— Нет! — отчаянно произнесла Тахира. Ещё не хватало, чтобы из-за её слабости пришлось пойти на подобное. Она слишком дочь своёго отца и сестра своёго брата, чтобы позволить себе расслабиться, а другим — опекать себя.
— Мы едем! — решительно сказала девушка и вырвалась из рук мужа. В седло взлетела, заливаясь непривычной краской стыда, но при этом не отводила глаз, имея мужество смотреть на мужчин, её окружавших. Ударила пятками в бока своёго коня, сорвавшись в галоп так, что песок полетел из-под копыт. Но уже позже, устыдившись своёй горячности, придержала встревоженного скакуна, наклонившись, потрепала шелковистую гриву, дожидаясь, пока её нагонят остальные.
Взгляд мужа встретила с уже привычным спокойствием и поехала рядом, глядя на тяжёлые холмы песков, в солнечном свете похожие на россыпи золота.
Ехали долго под палящим солнцем, наблюдая неизменно прекрасный пейзаж. Тахира чувствовала, как время от времени на неё накатывает неприемлемая слабость.
«Наверно, последствия сражения со львами!» — думала она. Только раны заживали быстро и
больше не грозились открыться, покрывшись новой, розовой кожей. Принцесса знала, что будут шрамы, не хотела их, но и не особо расстраивалась, понимая, что иначе уже никак. В войске сперва отца, а после и брата, всегда был тот, кто умел зашивать подобные разрывы на коже, чтобы после ничего не оставалось, разве что, только тонкая, будто волосок, белесая ниточка.
Пустыня тянулась нескончаемо долго. Скоро глаза стали уставать от желтизны, а тело ломило, но Тахира молчала. Лишь изредка прикладывалась губами к воде, божественно вкусной и ценившейся в подобной местности на вес золота.
«Кто мы без даров природы? — думала принцесса, пытаясь отвлечь себя от мыслей о доме. — Ничто без воды и еды, которую она даёт нам!» — раньше подобное мало интересовало Тахиру и она догадывалась, что обучение разным наукам во дворце Роккара, оставило свой, неизгладимый след в её душе. Она стала мыслить немного иначе, при этом оставаясь все той же варварской принцессой, как называли её за глаза придворные Борхана.
— Как ты? — Акрам, ехавший рядом, почти стремя в стремя, за исключением тех редких моментов, когда поднимались на очередной бархан, посмотрел на жену. Его внимание было приятно и, в то же время, задело гордую красавицу. Дитя степей и пустыни, она сейчас была чужой в своёй слабости для самой себя. Но девушка ответила: