Kings's Bounty: Паладин с чёрным мечом (СИ) - Росвет Борис. Страница 42

Каблуки вдавили бедолагу в песок. Крючковатые пальцы впились в нёбо жертвы. Мощным движением вампир оторвал храмовнику голову и вознёс над собой. А в это время с разных сторон из тумана выступали стройные силуэты в плащах, и чёрными росчерками устремлялись к людям.

Владыка оттащил заложника ближе к своим. Все, кто стоял за спиной Гауди, заворожено следили за тем, как дюжина Возвысившихся расправляется с целой армией. Какие бы страшные вещи ни вытворяли вампиры, они делали это с удивительным изяществом, будь то уклоны от мечей или от кровавых брызг. А уж как они убивали — просто загляденье.

Пленённый инквизитор позабыл и о своём незавидном положении, и о сабле у горла. Плёвая миссия по захвату нескольких язычников в лесах Элоны оборачивалась полнейшим провалом. Люди гибли быстро и страшно, а вместе с ними рушилось доверие патриархов, коим был щедро одарён старый храмовник, возглавивший сотню бойцов. Рушилась карьера, и даже собственная жизнь утратила теперь для него цену.

Закованные в дорогие и надёжные латы мечники падали под стремительными выпадами рапир, лишались конечностей, теряли головы в этой безумной круговерти. Лучники спасались бегством, но лишь единицам удалось скрыться в чаще. Вампиры двигались слишком быстро, а сила каждого из них превосходила все возможные границы.

Когда в живых осталось меньше двух десятков воинов, вампиры прекратили смертельный танец. Их главарь принял безобидный человеческий облик и обратился к тяжело дышащим солдатам.

— Положите оружие, и мы сохраним ваши жизни!

Солдаты повиновались. Почему-то никто из них не поставил храмовый долг выше собственной жизни. Последний меч опустился на землю, и старший среди вампиров заговорил вновь.

— Как я и обещал, вы будете жить. Будете жить вечно!

Гауди смотрел, как ночное племя набрасывается на кричащих людей. На его глазах вампиры пили кровь, а он не решался им мешать. Не пройдёт и часа, как вампирский строй пополнится дюжиной неофитов. Всё внутри юноши разделялось надвое, весь привычный мир, все принципы, всё рвалось, заставляя сердце сжиматься от беспомощности.

— Надеюсь, нас не постигнет та же участь, — шепнул Владыка.

— Я их призвал, и могу приказать сделать всё что угодно, — мрачно сказал Гауди. — Ты ведь знаешь, Владыка, как я хотел бы избежать нашей дуэли.

— Если не я, ты бы уже стоял с петлёй на шее, вон за теми деревьями, и выслушивал обвинения в ереси, — не остался в долгу эльф.

— Это только твои догадки!

— Слушать надо старших, вот и всё! — отмахнулся эльф. — Иди принимай работу. Закончили твои помощники.

Кровавое пиршество утихло, вампиры оборачивались в летучих мышей и улетали в туман. Бледные воины Синода, бездыханные, с распахнутыми глазами лежали там, где их оставили. Не улетел лишь тот Возвысившийся, что явился на Зов первым. Вытирая рот ажурным платком, он терпеливо ждал, когда Гауди приблизится.

— Не мог и предположить, что на моём долгом веку Светлые будут грызться со Светлыми. Позволь выразить уважение твоей отваге, паладин. Не у каждого в сердце живёт такая решительность.

«Синод не признавал во мне паладина, а вампир сделал это с такой лёгкостью! Хотя… какая ему разница, как меня называть», — пронеслось в голове Гауди, вслух же он сказал следующее:

— Откуда ты знаешь, кто я?

— В тебе пульсирует белая магия. Ею ты пользуешься, но совсем не умеешь этого скрывать. Моё имя Дъорнейс, — поклонился вампир. — Я уверен, что ты слышал обо мне.

— Твоё имя я слышу первый раз, — нехотя сказал Гауди.

— Дъорнейс по прозвищу Кровавый, — прищурился вампир.

А вот это прозвище Гауди знал хорошо. Именно так называли первого появившегося на Теане Возвысившегося, поднявшего в древние века восстание вампиров против власти некромантов. Возможно, тогда и был заключён договор, и хозяин Дъорнейса запечатлел вампирскую клятву на поясе. Да только с того момента минула чуть ли не тысяча лет. Это не мог быть тот самый…

— Да-да! Вижу по глазам, ты наслышан обо мне! Приятно. Польщён, — тонкие губы растянулись в улыбке. — Итак. Готов ли ты признать клятву исполненной?

— Ещё нет, — для ответа Гауди собрал волю в кулак. Он не строил иллюзий относительно своих возможностей. Тот, кто стоял перед ним, мог бы давно разделаться со всеми присутствующими.

Дъорнейс обвёл рукой усеянный телами пляж.

— Что ещё мешает тебе добраться до лагеря?

— Те, кто там обосновался.

— На самом деле, если быть уж совсем откровенным, то твою просьбу я выполнил. Ты поставил задачу, мы её выполнили. Ты даже не представляешь, какое это облегчение, сбросить с плеч вековую клятву. А ведь она действительно спала с моих плеч. Не чувствую больше её давления, — вампир внимательно изучал лицо юноши.

— Тогда почему я до сих пор чувствую силу в поясе? — Гауди удалось сохранить холодную маску на лице.

— Не знаю, — легкомысленно поджал губы вампир и замолчал.

Рука сама легла на эфес Расщепителя Душ. Вампир скорчил гримасу.

— Ой, не надо, убери! Убери ручку! Не порть наше странное, но красивое сотрудничество! Вижу я твой нрав, не ровен час и взаправду полезешь в драку. Не надо. Лучше подробней расскажи чего хочешь.

Гауди тяжело сглотнул, понимая, что больше не может сдерживать этот рефлекс.

— Мы полагаем, что лагерь занят теми, кому там быть не следует.

— Так у вас же пленник есть! Допросите его!

— Допросим, не сомневайся! — огрызнулся подошедший Шаанэ, который пока не знал, с кем разговаривает.

— Ещё один горячий парень! Вы тут все как на подбор, судари. Так и быть, поможем вам. Но только потому что тот, кто вожделеет зваться паладином, очень похож на нас.

— На вампиров? — не сдержал изумления Шаанэ.

Укол про паладина задел Гауди за живое. Вампир с довольным видом облизнул губы, он видел и понимал больше, чем ему показывали.

— На Тёмных. Есть в сердце этого молодого человека бунт, — Дъорнейс указал тонким пальцем на грудь юноши. — Ты и сам это чувствуешь: прошлое рушится в твоём воспалённом уме, и ты уже не можешь остановить сей процесс. Совсем скоро ты сбросишь ржавые оковы.

— Не понимаю тебя, — сказал Гауди, хотя у самого предательски дрогнуло в груди.

— Или делаешь вид, что не понимаешь. Так трогательно наблюдать за твоей внутренней борьбой. Ум твой ещё не готов сдаться, а сердце так и стремится нарушать правила.

— Чушь собачья! — вспылил Гауди.

Но Дъорнейс продолжал говорить:

— Остановись и посмотри, что происходит. Уверен, это не твой стиль, закрывать глаза на очевидные факты. Чёрный меч — разве это не бунт? Ты призвал нас, чтобы одолеть собратьев! Почему так происходит? Ты уже не можешь понимать их, ты у финальной черты.

— Очень наблюдательно, но хотелось бы закончить начатое, — глубоко внутри себя Гауди признавал, что сошёл с привычного маршрута и вернуться уже неспособен, да только признаться в этом было страшно.

— Будь по-твоему, — кивнул вампир. — Мне уже известно, что ваши предположения верны, лагерь действительно захвачен. Там много пленных: орки, эльфы, люди. Там нас встретят две сотни воинов и три десятка клириков. Братья шепчут, что среди ваших врагов есть пара очень опасных людей. Я не желаю биться с ними. Возьмите этих двоих на себя, а об остальных позаботимся мы.

— Как мы узнаем тех двоих?

— Братья шепчут, что ты их сразу узнаешь! Выдвигайтесь. А мне не пристало перемещаться пешком. Я встречу вас в безопасном месте, недалеко от лагеря. И, кстати, оставьте этого господина здесь. О нём позаботятся, — вампир указал когтистым пальцем на инквизитора.

— Он умеет колдовать, — предупредил Владыка.

— Но не станет, — оскалился вампир и, окутавшись дымкой, взмыл ввысь, оставляя за собой чёрный шлейф.

Бедный храмовник трясся от страха, по лицу катились капли холодного пота, он тяжело дышал. Владыка убрал саблю, и служитель Света рухнул на колени. Священник хотел что-то сказать, но только беззвучно открывал рот, уставившись в доски причала. Вид Дъорнейса Кровавого сковал его волю.