Проказница - Грейс Сьюзен. Страница 19

Детский смех поблизости заставил ее остановиться и оглянуться по сторонам.

— Ну ладно, Майкл. Где ты на этот раз прячешься?

— Я здесь, Ана.

Диана ахнула, увидев своего юного кузена на дереве у себя над головой.

— Майкл Прескотт, слезай сейчас же! Если ты оттуда свалишься, ты себе шею сломаешь.

— Не свалюсь. Мэтью научил меня лазать по деревьям, когда я был еще совсем маленьким. Диана нетерпеливо топнула ногой.

— Тебе только пять лет, Майкл. Если хочешь дожить до шести, лучше так не рискуй.

Майкл соскользнул с дерева и вытер руки о штаны.

— А как насчет тебя самой, Ана? Лазать по шпалерам в темноте не менее опасно.

Диану поразило и рассердило это заявление.

— Ах ты, маленький шпион! Тебе что, делать больше нечего, как следить за мной?

— Я… я не следил. Моя спальня рядом с твоей. Я никак не мог заснуть в прошлый вторник. Я выглянул в окно посмотреть на звезды. Вот тут-то я тебя и увидел. — Наклонившись к ней, он прошептал: — Не бойся, Ана, я никому не скажу.

Она вздохнула про себя с облегчением.

— Я это ценю. Спасибо, Майкл.

— Я знаю, зачем ты это сделала, — улыбнулся он. — Мама убрала твою одежду и заставила тебя лечь в постель после того, как ты упала. Тебе стало скучно и захотелось погулять. Я чувствую то же самое, когда мама запирает меня дома, думая, что я болен.

— Ясно теперь, каким образом ты меня тогда увидел. Ну а сегодня, почему ты сидел на дереве? Следил все-таки за мной?

Майкл отвел взгляд.

— Знаешь, Ана, это очень красивое платье. Розовый цвет тебе идет.

Диана скрестила руки на груди.

— Майкл, не уклоняйся от вопроса. Я хочу знать правду. Ты за мной следил? И если да, то почему? Майкл пнул камень на дорожке носком сапога.

— Я ничего плохого не делал. Мне просто было скучно и нечего делать.

— А Кевин, внук экономки? Это с ним ты играл в саду на днях?

Майкл вздохнул.

— Да, но Кевин дома. Он заболел. Миссис Гилфорд говорит, что он по крайней мере неделю не выйдет.

Пожалев кузена, Диана положила ему руку на плечо.

— У меня сейчас кое-какие дела, но, если хочешь, я с тобой попозже поиграю в шашки.

— Правда? — Майкл обнял ее за талию. — Ана, ты самая лучшая кузина во всем мире! Смеясь, она погладила его по голове.

— Ну конечно. А пока пойди поищи Тилли. Она собиралась печь пряники. Она может позволить тебе украсить их цукатами, которые ты так любишь.

— Она обещала их еще и ванильной глазурью покрыть. Может быть, она даст мне и ложку облизать.

Он побежал было к дому, но остановился и обернулся:

— Кстати, ты не мистера Девлина ищешь?

— Я… я, да, — отвечала она нарочито небрежным тоном. — Он оставил мне записку, что очень занят и не может со мной встретиться сегодня. Ты знаешь, где он?

Майкл улыбнулся.

— Он в загоне. Я слышал, как он говорил Альберту, что мамин жеребец, Люцифер, сегодня должен отработать свой овес. И еще он говорил, что надо покрыть новую кобылу. — Майкл сдвинул брови. — Хотя я не понимаю, зачем ее покрывать в такой теплый день. Болеет она, что ли?

Диана с трудом удержалась от смеха при этом невинном замечании. «Покрыть» — означало спарить ее с жеребцом. Но Диана не собиралась объяснять это своему юному кузену.

— Не беспокойся о кобыле, Майкл. Мистер Девлин о ней позаботится. Иди домой, увидимся позже.

Когда Майкл ушел, Диана достала из кармана записку Джада и перечитала ее.

«Понимаю теперь, почему вы мне приказали держаться подальше от конюшни сегодня, мистер Девлин. Но нечего вам беспокоиться о моей чувствительности! Если я хочу иметь свой конный завод, я должна знать все о разведении лошадей».

Приподняв юбки, Диана поспешила в конюшню. Хотя она предпочла бы надеть бриджи, сегодня она была в платье, чтобы угодить Джаду. Странно, как это стало много для нее значить, подумала Диана. Наверно, это и есть любовь.

Она вздохнула. Любить человека, ничего не обещавшего ей в будущем, всего неделю назад казалось так легко. Теперь все изменилось. Они провели много часов в постели, в ласках и разговорах. С каждым днем ее любовь становилась все сильнее. Если так пойдет дальше, сама душа ее будет принадлежать ему.

Ей было невыносимо думать, что наступит день, когда им придется расстаться. Но такой день неминуемо придет, в этом не могло быть сомнений. Если прошлое Джада не вынудит его бежать и скрываться, события ее собственной жизни неизбежно должны были разрушить всякую связь между ними.

Она не только скрыла от него, что она графская дочь, но и то, что она — убийца. Хотя она и убила человека, защищаясь, она все-таки потом сбежала.

А это само по себе являлось преступлением. Когда родители вернутся в Англию, она твердо решила поехать в Лондон, чтобы разобраться с последствиями своего поступка. Как бы Джад ни любил ее, она никогда не позволит ему оказаться вовлеченным в неприятности, созданные ее собственными необдуманными действиями.

Подходя к конюшне, Диана услышала сердитый окрик Джада. Не желая раздражить его еще больше своим присутствием, она решила остаться в амбаре, откуда смогла бы наблюдать за ним. Вскарабкавшись по лестнице, она укрылась на сеновале.

Диана пробралась между грудами сена туда, откуда ей открывался вид во двор. Загон был разделен на три отделения. В одном из них, ближайшем к амбару, она увидела Джада с Альбертом рядом с кобылой, в которой она узнала Джинетту. Кобыла тревожно переступала с ноги на ногу. Джад был явно раздражен.

— Проклятье, Альберт! Я же приказал, чтобы Джинетту не подковывали. Разве кузнецу никто не сказал?

— Сказали, но Калеб перепутал их. Джинетта была в стойле Оникс, пока ребята чистили ее стойло. Калеб и принял ее за Оникс. Позвать кузнеца, чтобы он снял подковы?

— Сейчас нет времени. Ты видишь, как она возбуждена? — Джад похлопал лошадь по шее. — Если бы кто-то попытался снимать теперь подковы, ему бы досталось.

— Простите, мистер Девлин. Могу я чем-то поправить дело?

Джад какое-то время присматривался к кобыле.

— Пожалуй, есть способ защитить Люцифера от ее подков.

— Вы не хотите ее стреножить? Я сейчас…

— Нет, — перебил его Джад. — Едва ли ей это придется по нраву. Я видел, как некоторые пострадали, пытаясь проделать такое. То, что я хочу сделать, будет вполне безопасно, если мы будем соблюдать осторожность. Принеси пару мешков для овса и две веревки, каждая длиной в твою руку до плеча. Мы сейчас Джинетту обуем в сапожки.

Альберт поспешил исполнить приказание. Джад за уздечку привлек к себе голову лошади.

— Успокойся, моя хорошая, — приговаривал он. — Не бойся меня. Я знаю, что тебя тревожит и что тебе нужно. — Джинетта тихо заржала. Он засмеялся. — Все будет отлично, вот увидишь. Только подожди немного.

Внезапно Джад почувствовал, как волосы шевельнулись у него на затылке. Он так отчетливо ощутил на себе чей-то взгляд, что даже обернулся. Но он не успел обнаружить причину этого странного ощущения, так как вернулся Альберт с мешками и веревками и отвлек его внимание.

— Все в порядке, Альберт. Я ее отвлеку, а ты подними по очереди каждое копыто, оберни его мешком и завяжи веревкой. Как только закончишь, уходи и закрой калитку. А потом вместе с Джозефом приведете Люцифера.

— Мне не нужна помощь Джозефа, сэр. Я умею обращаться с Люцифером.

— Уметь-то ты умеешь, но, когда он почует запах кобылы, тебе с ним не справиться. Жеребцы в такой момент могут кусаться. Принеси ремни, нам, может, придется надеть на него намордник. Лучше не рисковать.

Джад заметил, что парень побледнел.

— Не бойся, Альберт. Если будешь точно исполнять мои приказания, ничего не случится, клянусь тебе. А теперь за дело, я уверен, ты справишься. Альберт улыбнулся.

— Слушаю, сэр. Я все буду делать, как вы скажете.

Альберт опустился на колени рядом с Джинеттой. Джад, не выпуская из рук уздечку, прижался лицом к голове лошади и тихо заговорил:

— Ну, ну, моя хорошая, стой спокойно. Твое терпение скоро будет вознаграждено, я обещаю. — Он замурлыкал колыбельную, которой много лет назад научила его мать. — Ты знаешь, Джинетта, моя Ана очень похожа на тебя. Все хочет узнать, а сама боится. Обидится на меня теперь, что я ее избегаю сегодня. А что делать? Хотя она и старается показать, что она искушенная во всех вопросах, но видеть ей это не стоит. Еще испугается, а я не хочу ее пугать, хотя она и не желает моей опеки. Но как я люблю эту упрямую, пылкую женщину!