Всей мощью огненных залпов (Документальная повесть) - Лапов Николай Иванович. Страница 3

Зная все это, Зиппер заранее готовил дивизион к внезапной встрече с противником. Разведчики во главе с младшим лейтенантом Ломтевым постоянно находились впереди дивизиона и докладывали о передвижениях противника.

…На этот раз он был в голове колонны и потому сразу увидел мчавшийся навстречу газик, на подножке которого стоял Ломтев, подававший какие-то знаки. Зиппер остановил колонну. Ломтев доложил, что они чуть не напоролись на группу фашистов с двумя орудиями, которые двигались в сторону населенного пункта Хлебникове. Только благодаря тому, что разведчики не успели выскочить из леса на открытое поле, они остались незамеченными.

В создавшейся обстановке Зиппер имел возможность пропустить гитлеровцев, связаться со штабом танкового корпуса и передать туда данные о противнике. Но танкисты могут опоздать и прибыть, когда противник успеет занять Хлебниково и укрепиться. И Зиппер принял смелое решение — захватить вражескую группу в плен силами дивизиона.

Замполит дивизиона, обстоятельный и уравновешенный старший политрук Скворцов, опытный политработник, не один год прослуживший в армии, по достоинству оценил дерзкий план Зиппера. Правда, вначале он не совсем понял короткую фразу командира: «Будем брать в клещи». Но когда тот пояснил свою мысль, согласился с ним и предложил возглавить одну из двух групп, предназначенных для захвата немецкой колонны. Было решено пропустить фашистов, а затем ударить им в тыл и заставить сложить оружие. Важно не упустить момент, успеть скрытно занять позиции на окраине поселка до подхода гитлеровцев, а когда они залезут в мешок, зажать их с двух сторон… Скворцов замаскировал за сараем машину и повел свою группу к ферме, расположенной в полукилометре от Хлебниково, а Зиппер с другой группой занял постройки на окраине села. Все шло, как задумано.

— Демиденко, пулемет на сарай! — отдавал распоряжения Зиппер. — Олизаренко, с отделением займешь баню.

— Капустину с расчетом занять кузницу. Ломтеву с расчетом Архипенко занять дом.

Начали сгущаться вечерние сумерки. Зиппер взобрался к Демиденко, пристроившему свой пулемет под крышей сарая. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Теперь оставалось ждать момента, когда колонна фашистов пройдет рубеж, который заняла группа Скворцова, и встретить ее. А с тыла ударят по врагу бойцы Скворцова.

В группе Скворцова складывалось все, как планировалось. Бойцы заняли скотные дворы, расположенные по обе стороны дороги. Отдав необходимые распоряжения, Зиппер залег около пулемета, установленного на коровнике.

Внезапный огонь ошеломил врагов. Поняв, что положение безвыходное, гитлеровцы сложили оружие.

«21.12.1942 г., Хлебниково, штаб 2-го дивизиона.

1. В 18.00 21.12.42 г. в ходе марша, который совершал дивизион в район огневых позиций, разведка дивизиона обнаружила колонну фашистов (до 70 солдат, 2 орудия), продвигавшуюся в район Хлебниково.

2. С целью окружения и захвата фашистов на подступах к Хлебниково из состава дивизиона было создано две боевые группы.

3. Попав в устроенную им на дороге в Хлебниково ловушку и находясь под огнем двух боевых групп с фронта и с тыла, фашисты, понеся потери, сложили оружие. Захвачено 55 пленных. Уничтожено два орудия.

4. В этой операции дивизион потерь не имел.

5. Дивизион продолжает выполнять боевую задачу в составе 4-го танкового корпуса.

Командир 2-го дивизиона капитан Зиппер.

Начальник штаба 2-го дивизиона капитан Чернов».

Уже много дней дивизион капитана Зиппера действовал в составе танкового корпуса, надежно обеспечивая его массированным огнем, отражая контратаки и сметая наспех организованную гитлеровцами оборону промежуточных рубежей. Позади осталось немало освобожденных населенных пунктов, когда дивизион вместе с передовым отрядом корпуса ворвался в Красноармейск. Фашисты бежали столь поспешно, что в городе остались в полной сохранности крупные склады боеприпасов, горючего, продовольствия, железнодорожные пути были забиты эшелонами с вооружением и техникой.

Дивизион занял огневые позиции на окраине города и в ожидании подхода главных сил корпуса приводил в порядок технику и оружие.

В батарее старшего лейтенанта Ларичкина только что закончился ужин, и бойцы разместились в доме рядом с огневыми позициями. Тепло, исходившее от натопленной печи, располагало к разговору. Как всегда, вниманием всех завладел ефрейтор Шибитов.

— А хотите расскажу, как я благодаря печке счастье, можно сказать, нашел?

— Только не завирайся, — посоветовал кто-то.

— Этого со мной не бывает, — невозмутимо отпарировал Шибитов и продолжал: — Жил я с отцом без матери, она у нас умерла рано. Отец был печник и меня учил своему ремеслу, а когда я подрос, начал поговаривать о моей женитьбе. Жениться так жениться, невест кругом много — выбирай! Задумались мы с отцом, всех знакомых девчат перебрали, а я ни в какую, ни одна не нравится.

— Разборчивый какой, — перебил рассказчика сержант Архипенко.

Тот посмотрел на него, улыбнулся и продолжил:

— Жил на соседней улице армянин, дядя Ашот, снабженец на заводе. Прослышал он про отцово мастерство и пригласил разобраться, почему у него печка плохо греет. Собрали мы с отцом инструмент и отправились к армянину. Постучали в дверь, навстречу вышла черноволосая девушка, глаза большие, темные, улыбается. Я как увидел ее, так и забыл, зачем пришел. Опомнился, когда отец стал подталкивать меня сзади. Зашли в дом, она говорит: «Папа скоро придет. Просил его не ждать».

Принялись за дело, а я нет-нет да и посмотрю на девушку. Вскоре и хозяин заявился — и вопрос нам: «Ну как? Будет у нас тепло, или это чудовище окончательно заморозит нас?»

Отец посмотрел на него и с хитрецой отвечает:

«Кто-то, Ашот, так постарался, что не печку, а целую доменную печь соорудил. Ведь кирпич-то в ней огнеупорный, и никакие дрова здесь не помогут. Ее коксом надо топить».

Отец договорился с ним о дальнейшей работе, и ушли мы домой. С тех пор я только и думал об этой девушке. Привезли Ашоту кирпич, прочий материал, и работа закипела. Тут и дочка его, Аракси, помогать стала: то воду принесет, то кирпич подаст, а то и чаем угостит. И я тем часом осмелел, разговаривать с ней стал. А когда конец нашей работе пришел, женился я на Аракси, две дочки у нас растут, обе черноглазые, на нее похожи. Жили счастливо, да вот война…

— У меня, братцы, семейная жизнь тоже необычно началась, — вступил в разговор сержант Павлов. — Влюбился я, когда мне еще и девятнадцати не было. Жил в Ленинграде, в техникуме на Васильевском острове учился. В том же техникуме училась Таня — подруга моей сестры. С некоторых пор стал я на Татьяну засматриваться, а она никакого внимания на меня не обращает.

Однажды собрался на вечер в техникум и решил выгладить костюм. Разжег углями утюг, глажу. Вдруг звонок. Сестра моя побежала открывать, я из любопытства из кухни выглянул. Смотрю — Таня. Уставился на нее, а про утюг забыл. Пока смотрел, из кухни дым повалил. Бросились мы туда, а мои брюки уже прогорели. Расстроился я, но виду не подаю. Таня говорит: «Из-за меня это все, я и должна исправить». Тут я не растерялся, и отвечаю: «Я и в следующий раз брюки не пожалею». С этого все и началось. А кончилось свадьбой. Поженились мы перед самой войной.

Рассказы Шибитова и Павлова всколыхнули воспоминания у бойцов о родных и близких. Каждый мысленно переносился домой, к мирной довоенной жизни.

Тихое утро не предвещало грозы. Перед позицией дивизиона расстилалось заснеженное поле, на дороге не наблюдалось никакого движения, из труб над домами мирно вились дымки. Тем неожиданнее была докатившаяся откуда-то с тыла артиллерийская канонада. К ней примешался и другой какой-то нарастающий гул. Что это? Танки? Самолеты?

Зиппер, находившийся на наблюдательном пункте, оборудованном под крышей дома, нервно поворачивал стереотрубу вдоль горизонта. Стоявший рядом с ним старший политрук Егор Иванович Скворцов крикнул: