Время зверей (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 32

Да и не мечтаю я об этих деньгах. Я вообще о деньгах не мечтаю — на кой черт они мне? Если только для исполнения своих мечтаний. А мечтаний у меня никаких и нет…вообще никаких. Своих врагов я убил, и последние два года занимался уничтожением врагов государства. И эта работа мне порядочно надоела. Мечтал отомстить — отомстил. Хотел отдать долг Сазонову — можно сказать, отдал. А теперь что?

— Стойте! Ну нельзя же так сразу! — безопасник забежал вперед и встал передо мной, протягивая бумагу — читайте. Видите, все как вы хотели.

Я пробежал глазами бумагу, посмотрел подпись — вроде все в порядке. Вот только значения это никакого не имело. Сегодня закрыли дело, завтра откроют заново. По представлению прокуратуры — рраз! И откроют. И загремит Юра под фанфары.

Бумагу от банка о том, что он к Юре никаких претензий не имеет? Да чушь это. Печать на бланк можно поставить и «левую», подписей руководителей я не знаю. Потом заявят, что человек, подписавший бланк, не имел никакого права его подписывать. И что он, банк, предъявляет к гражданину иск, а еще — обращается в правоохранительные органы, дабы привлечь и законопатить. Банкиры, они довольно-таки злобные и мстительные существа — вроде тех же леприконов.

— А деньги? Вы должны денег, пятьдесят тысяч.

— Хозяин приглашает вас побеседовать на эту тему. Не сочтите за труд пойти с нами!

Он сама вежливость. Ну такой сахарно-приторно вежливый человек, это просто…просто…слов нет! Только вот нахрена вы обступили меня толпой и держите руки в подмышке и за пазухой? Что у вас там такого, что мне не понравится? Небось пистолетики?

— И не собираюсь! — справедливо и вполне убедительно возбухнул я — Мы не договаривались!

— Так мы и не подписывали договор! — так же убедительно заявил начальник службы безопасности, кивая головой своим мордоворотам. Те быстро, очень быстро схватили меня за руки, и через секунду на моих запястьях защелкнулись наручники.

— Ну вот зачем было доводить до такого? — укоризненно покачал головой безопасник — вас пригласили, а вы рожу состроили! Все равно ведь поедете, только теперь в наручниках! Парни, в машину его! И не сопротивляйся, только хуже будет!

Я молчал. А что еще скажешь? Попался! Лихо они меня сграбастали! И машина уже под боком — здоровенный американский фургон джи-эм-си, тонированный наглухо, всколыхнувший воспоминания. Да, да — копия того, в котором я сжег заживо убийцу своей семьи, жены и дочки.

Интересно — попробуй-ка обычный человек проехать на территорию городского парка — черта с два въедешь! А тут — и фургон, и два «гелендвагена». Целая процессия понеслась из парка, распугивая отдыхающих визгливым сигналом. Люди вслед матерились, грозили кулаками, но моим пленителям на это было положить с прибором. Они делают то, что хотят. И будут делать. Пока есть на свете деньги.

Ехали недолго, минут двадцать по моим ощущениям. Но быстро — с мигалками и сиреной! Интересно, кто этим мразям разрешил ездить с мигалками? Какое отношение к спецслужбам имеют эти уроды?! Ох, неладно в нашем государстве, неладно…чистить — не перечистить!

Глаза мне завязали повязкой, и с одной стороны это было плохо — я не видел, куда меня везут, а с другой — если завязали глаза, значит боятся, что я кому-нибудь расскажу о том, где побывал и что видел. И это означает, что убивать меня пока не собираются. Пока.

А может им попросту хотелось, чтобы мне было страшно. Ведь когда не видишь что с тобой происходит, и кто вокруг тебя — это очень неприятно и выбивает из колеи. Выбить противника из равновесия, заставить его нервничать — это психологически правильный прием. Еще хорошо раздеть пленника донага, и тогда уже начать задавать вопросы. Голый человек гораздо податливее одетого, хотя на самом деле одежда никакой защиты для хозяина собой не представляет. Если только это не бронежилет четвертого класса защиты.

Зашуршала отодвигаемая в сторону дверь фургона, меня бесцеременно, но без излишней грубости подхватили под руки и повели…куда-то повели. Куда именно — я не видел, и следил лишь за тем, чтобы не споткнуться.

Впрочем, упасть бы мне точно не дали. Обступили, зажали литыми плечами — не люди, а роботы! Накачали мясца в плечи, ничего не скажешь!

Два лестничных пролета — видимо второй этаж. Пахнет чем-то химическим, под ногами твердо и скользко. Паркет? Натертый паркет, точно. Еще — пахнет кофе и булочками. Мне даже есть захотелось. Чего греха таить — люблю я свежие сдобные булочки! Тем более, что мне они точно впрок — я не толстею. Ешь, сколько хочешь и когда хочешь — и наслаждайся. Ну, я и наслаждался. На зависть Наде. Она вечно бурчала, что ей стоит только взглянуть на булочку, и сразу набирает лишний килограмм веса, а я лопаю их одну за другой, да еще и со сладким джемом — и ничего! И что это свинство с моей стороны.

Эх, Надя, Надя…и ничего уже не вернуть. Я за тебя отомстил, не до конца, но отомстил. Убил твоих убийц. Но разве это что-то изменило? Лишить человека жизни — раз плюнуть. А вот вернуть к жизни…этого не может никто. Увы…

Меня усадили на стул, однако наручники снимать не стали. А вот повязку с глаз сдернули. Ну чтобы я видел, кому кланяться.

Мужчина лет пятидесяти, слегка полноватый, в белой рубашке с расстегнутым воротником. Темные отглаженные брюки. Сидит, пялится на меня с неподдельным интересом, постукивая пальцами правой руки по дереву подлокотника кресла. Рядом стоит начальник службы безопасности и еще два мордоворота — видимо телохранители. Ну и сбоку от меня двое. И наверное один сзади, со спины. Да не наверное, а точно — чувствую его дыхание, отравленное запахом сигарет. Ненавижу, когда дышат мне в затылок этим мерзким запахом! И вообще ненавижу, когда мне дышат в затылок, а я не могу посмотреть — кто дышит.

— Это тот самый Самурай! — выдал безопасник, слегка наклонившись к своему работодателю.

— Тот самый? — неприятнымтонким голоском осведомился толстячок — Что-то он не выглядит страшным! А вы мне таких ужасов про него понарассказали! А вы его взяли, как ребенка! Что при нем было?

— Оружия никакого не было. Документов — тоже. Бумажка, на которой что-то там написано, да копия отказного. Телефона тоже нет.

— Постановление о прекращении — настоящее? — спросил я, воспользовавшись паузой в разговоре двух многоумных — Или фальшивка?

— Само собой — настоящее! — впятил губу безопасник — Мы фальшивками не занимаемся. Только ведь как прекратили, так можно и возобновить. Легко!

— Слушайте, ну чего вы к парню привязались?! Отстаньте от него! Мы дадим вам информацию, вы просто от него отстаете! Ну и денег немного дадите — в виде компенсации. Зачем вам он нужен?

— Понимаешь, Самурай…или как там тебя? Каргин? Понимаешь, Каргин…наша работа стоит на репутации. Репутация нарабатывается годами, и потерять ее можно в одно мгновение. Вот я возьму, и отпущу этого парня — и что тогда? Все скажут, что я облажался, что меня можно нагибать как хочешь, и я только утрусь. Что я беззубый, никчемный, и что уже не умею защищать свой кусок хлеба. Надо мне это? Нет, не надо! Парень меня можно сказать кинул, или попытался кинуть — что равнозначно. И я должен его показательно наказать. После того, как он сделает то, что должен.

Хозяин дома замолчал, пошлепал толстыми красными губами, видимо собираясь с мыслями. Собрал, продолжил:

— Ты сдай его. И тебе ничего не будет. А не сдашь — мы будем резать тебя на ремни, пока не выдашь место, где прячется мелкий гаденыш!

— Вон тот листок — это Юра расписал, где искать файлы. Там кое-что не хватает — и это кое-что у меня в голове. Мы договаривались, что вы отдадите пятьдесят тысяч баксов за понесенный Юрой ущерб, и за мои хлопоты. Ну и его зарплата. Так где деньги?

— А не будет денег — мужчина пожал плечами — В самом деле, ты глупый человек. Врали про тебя. Сейчас мы будем тебя пытать, и ты напишешь то, что должно быть на листке. А еще — скажешь, где сейчас Юра. А потом исчезнешь. И все будут думать, что ты ударился в бега вместе со своим молодым любовником. Хе хе хе…