Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов. Страница 53

А вообще, в мои стратегические планы входило урезание боярской вольницы, очень уж много они на себя брали. Активно занимались торговлей, ростовщичеством, имели производственные мастерские. Занимались служебной деятельностью, во всех концах княжества они исполняли административные функции, за службу они получали определённый «корм», участвуя вместе с князем в дележе государственных доходов. Вдобавок к этому, большинство бояр имели собственные вооружённые отряды – дружины. Короче говоря, бояре, в моих глазах, выглядели типичными олигархами, но пока приходится их терпеть и с ними сотрудничать.

– Господа не всё сразу! – обратился я к прослезившимся от хохота бородачам. – Сначала организуем «Смоленское Паевое Торговое Предприятие». Потом уже более подробно обсудим и начнём строить мастерские.

– Сегодня всё обдумайте, а завтра приходите ко мне по–одному, будем подписывать с вами паевые договора на ваше участие в «СПТП». Касаемо производства бумаги и мыла – я вас соберу через пару–тройку недель, обсудим детали. А разведать пески для стекла уже сейчас можно. Поэтому, Андрей Микулинич, коли ты не против, то я к тебе завтра сам в гости заеду, посмотрю на твои мастерские, обсудим с тобой где и как искать песок.

Бояре с купцами вставали, с достоинством кланялись и покидали совещание, о чём–то друг с другом переговариваясь.

Виртуально присутствующий на собрании князь (он сидел в соседней комнате и внимательно оттуда слушал), лишь время от времени довольно покряхтывал. Очень уж ему понравилось, как сын вёл разговор с «наибольшими» людьми города.

Вечевой звонарь громко бил в колокол. Звон разносился по всем концам города. Над народом, собравшимся на площади слышалось недовольное карканье воронья встревоженного громкими звуками.

Мы с Изяславом Мстиславичем в окружении «вятших людей» города стояли на крыльце бывшего Пятницкого княжеского терема превращённого в помост, с которого прекрасно просматривался Торг, сейчас преобразившейся в Вечевую площадь.

Первым слово взял посадник, объясняя людям зачем они сегодня здесь собрались. Потом глашатый выдвинулся вперёд и долго, громко зачитывал статьи «харатьи» (закона) «О паевых товариществах».

Не знаю, много ли поняли вечевики из текста Закона, но на вопрос посадника, обращённого в толпу:

- Вольный Смоленск! Что скажешь? Нужна нам эта «харатья»? – Вече взорволось согласным рёвом сотен и сотен глоток.

И даже со стороны смоленского епископата не последовало привычных брюзжаний и возражений. Очень уж им пасечная система пчеловодства, придуманная княжичем, пришлась по душе. За это они даже закрыли глаза на творящуюся вокруг Владимира Изяславича «чертовщину».

На следующий после вечевого сбора день, сразу же после тренировки под руководством Перемоги, я отправился к боярину Андрею Микулиничу – главному смоленскому стеклодельщику. Территориально ещё два боярина, входящие в «братчину» смоленских бояр–стеклодельщиков, располагались за пределами Смоленска. Один – в Ростиславле, поставляя песок, второй из Копыса поставлял поташ, по нынешним временам страшно дорогой и секретный в производстве продукт!

С собой я взял штейгера, уже успевшего открыть, в окружающих Смоленск лесных дебрях, ещё не тронутые и довольно большие залежи луговой железной руды.

Неделю назад немцы доставили не только заказанные им весной материалы и руду, но и привезли сразу два штейгера или на русском шахтных инженеров и геологов в одном лице. Это были отец с сыном чешской национальности, что частично снимало языковую проблему. Их пришлось разлучить. Отец отправился в Дорогобуж организовывать там шахту. Людей, будущих шахтёров, обещался предоставить Ростислав Мстиславич. А сына, усилив свободными от производства учениками «дворянской школы», отправил обследовать окрестности Смоленска.

Вечером, в сопровождении десятка гридней въехали в «окольный город». Пока ехали, я вспоминал, где в Смоленской области в будущем добывали формовочный песок (белые кварцевые пески) для литейных цехов. Вспомнился лишь Краснянский район, там формовочный песок в своё время добывали на небольшой глубине, в долине реки Березины – в двух километрах от станции Гусино. Этих запасов нам хватит на многие десятилетия. Поделился своими знаниями – что, где и как искать, с чехом. Всё равно ему будет по–пути, т.к. формовочные пески залегают относительно рядом со стекольными. В тех местах я успел побывать даже в своей новой ипостаси, во время вынужденной отсидки князя в Зарое. Также рассказал штейгеру о предположительных местах залежей, вблизи Ростиславля, кварцевого песка и мела. Думаю, чеху не составит труда найти описываемые мною месторождения, так как их запасы составляют сотни тысяч тонн. Как говорится, только слепой их может не обнаружить. Чех, внимательно слушая мои отнюдь не дилетантские рассуждения, лишь тихо про себя дивясь столь необычным увлечениям княжича, но лишних вопросов не задавал.

Проезжая верхом на конях по узким улицам города то и дело наталкивались на стада коров, коз и овец, бредущих после выпаса по центральной улице. Хозяева у ворот уже поджидали каждый свою скотинку.

Наконец показался обширный боярский двор Андрея Микулинича, с возвышающимися, из–за забора, роскошными хоромами и слегка позеленевшим медным крестом дворовой церквушки.

Боярские холопы при моём появлении дружно повалились на колени, а свободные люди, во главе с боярским семейством, склонились в низком поклоне. Боярыня, приодетая по случаю в нарядные пышные платья, с поклоном преподнесла мне кубок с квасом, я, поблагодарив её, осушил сосуд до дна. Андрей Микулинич тут же принялся меня знакомить со своими родственниками, стоявших за его спиной полукругом. Старшая дочь была вместе с мужем, средняя дочь, судя по повязанному головному убору, тоже была замужней, но мужа не наблюдалось, а выяснять где и кто он такой я не стал. Младшая же дочь боярина, вместе с несколькими его внуками, ещё ходила под стол пешком. Сыновья сгинули во время недавних бедствий – чумы и смуты. Боярин, ещё раз склонившись, со всем почтением повёл меня на второй этаж своих хором, где мы сразу наткнулись на стол, ломившийся от яств. Пришлось обжираться …

Стеклодельные мастерские находились прямо на боярском подворье. Они представляли из себя несколько срубов, часть построек была вплотную присоединена друг к другу, некоторые объединялись с помощью сеней и переходов. В общем, по внешнему виду производственные помещения можно было отличить от жилых только по наличию у последних множества коптящих печных труб. Да уж ..! Что такое промышленная архитектура здесь, похоже, даже не подозревают, всё строят под одну гребёнку.

По словам боярских мастеров–стеклоделов для варки стекла, они брали две части песка, одну часть сурика (окиси свинца) и одну часть поташа. Сначала эту смесь нагревали в печи, а полученную в результате нагревания массу варили в специальном горне при высокой температуре, превращая её в прозрачный вязкий расплав, из которого изготовлялись стеклянные поделки (перстни, бусы, браслеты).

Насмотревшись на производство, я уединился с боярином, и его главным мастером–стеклоделом, проговорив с ними до самого вечера.

– Во–первых, Андрей Микулинич, маломерные стеклянные изделия можно изготавливать путём прессования стекломассы в раскрывных формах. Некоторую посуду выдували.

Заикаться о том, что облегчить процесс выдувания может сжатый воздух от компрессора, подаваемый в выдувную трубку, я не стал. Сначала надо хотя бы самую простую паровую машину сконструировать, потом уже языком трепать. Потом подумал и предложил боярину сконструировать воздуходувку на конном приводе для выдувания механическим дутьём.

Сразу пришлось пояснять мастеру, что такое воздуходувка с прессом и «с чем их едят». Более–менее разобравшись с конструкцией этих механизмов, продолжил далее делиться своими мыслями.

– Стеклянные изделия у вас получаются жёлто–коричневого оттенка, поэтому для разнообразия продукции её следует делать и других цветов.