Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич. Страница 78

А вот если человека заинтересовать, чтобы он понимал: чем лучше поработает, тем лучше будет жить его семья — то за те же, в сущности, деньги произведёт он куда больше, на радость и благо хозяину.

Случай этот гильдмайстер помнил, а вот человека, приговорённого к розгам — нет. И что дальше было — тоже. Наверняка ему докладывали, и наверняка жена знала все подробности, но у гильдмайстера слишком много было забот и ответственности, чтобы такие мелочи ещё в голове держать.

— Так что, Ламор там больше не командует?

— Так умер он о прошлом годе осенью, захлебнулся, когда в сезон дождей Равилию решил перейти. Там посуху-то коню по бабки, а как дожди, с гор вода катит, бык не устоит, не то что человек. Глубина по пояс от силы, но несёт — не удержишь. Он и не удержал. Их с конём потом аж на две тысячи шагов ниже по течению нашли, когда вода схлынула. А её милосердие благородная супруга ваша изволила сына его надсмотрщиком утвердить. Вот сын-то как раз Барлай и есть.

— Значит, говоришь, надумал, как с червём бороться?

— Так и есть, ваша милость, сразу придумал.

— Ты вот что… — гильдмайстер постучал пальцами по столу, — вышли-ка ты ему два десятка золотых за сообразительность. — Тут Флоану Ронде пришло в голову кое-что: — Кальду во Фаланере сколько, ты думаешь, дать бы за содействие? — Без местной власти вряд ли бы надсмотрщик плантации смог вывести жен и детей местных жителей на работы.

— Так это, осмелюсь почтительно доложить, ваша милость, Барлай этот кальду сразу три десятка двойных золотом выложил, как первых червей увидел. Из своих, семейных.

— Надо же, — поразился гильдмайстер, — какой быстрый! Ты как думаешь, Жуар, он там в Фаланере не засиделся ли?

Кальмон весь превратился в одно большое "не могу знать", поскольку вопрос этот точно выходил далеко за пределы его компетенции.

— А лет ему сколько, Барлаю тому?

— Трёх десятков нет ещё, ваша милость, а точней не знаю я.

— Из Фаланеры голуби есть ещё у нас?

— А как же, ваша милость! Барлай в этом году всё время новых присылает, чтоб у нас не меньше, чем полдюжины было.

Нет, ну что за полезный малый!

— Ты вот что, любезный. Пожалуй что, денег Барлаю не шли. Отправь лучше голубя, пусть он сам сюда прибудет, я его лично и награжу. И что кальду отдал, возмещу. Такие шустрые мне нужны. Погляжу, к чему его пристроить, если и вправду так хорош — нечего ему в Фаланере штаны просиживать.

Гильдмайстер сделал себе пометку на лежащем под правой рукой листе желтоватой бумаги.

— Продолжай.

Кальмон подобрался и двинулся дальше в рассказе:

— Потом мы, как изволили повелеть ваша милость, проехали почитай весь Деленский Гронт, до самого Делена. Там выкупили всё, что было у них из карминной краски, семь с четвертью пудов и два с третью фунта. Собрались ехать дальше, да комес Гирта, как узнал, что мы в Акебар едем, решил с нами императорское серебро отправить. А мы что, нам только в радость, что с охраной пойдём. Он из своей компаниды едва не треть с нами отправил, да сына своего дал командовать.

— Много ли серебра было? — Спросил гильдмайстер вовсе не из праздного интереса.

— Так, ваша милость, они же нам не отчитываются, но телег было шесть, и гружены были сильно, кони едва тянули, хоть запряжены были парой.

Гильдмайстер прикинул — получилось почти пять тонелад [52]. Был он человек опытный, так что сразу спросил:

— Дорогой сколько телег меняли?

— Две, ваша милость. Остальные с помощью Пресветлых Богов и Святого Лигозерия, да хранит он путешествующих с грузом по суше, дошли. Но мы не задержались почти, у них четыре телеги в запас были. Которые поломались, их там и бросили., чинить не стали Не жалеют добро, богатеи.

— Да что бы им такие мелочи беречь, у них серебра в рудниках — на десять поколений хватит.

— Осмелюсь почтительно и покорно доложить, ваша милость, там в Делене плохо у нас.

— Что такое?

— Похоже, ваша милость, последний раз мы краску везём. Мастер, что её делать умеет, с предками своими соединился, да простят его всемогущие боги.

— Так он же должен был учеников иметь?

— Должен-то должен, только ему кого ни водили, он про всех говорил, что бестолковые и учить их бесполезно. Приставлял корзины с грузом носить, а что делает, не показывал. Его уж и уговорами, и подарками, и розгами — ни в какую!

— Не от розог ли и умер?

— Избави все святые, ваша милость, вовсе нет! Змея укусила, когда ходил за сырьём. А он к самим местам, где жуков собирал, не брал никого с собой, говорил — уйдут жуки, нельзя будет набирать, вообще весь промысел падёт! Там его ехидна и цапнула. Он до лагеря пятьсот шагов не дополз. Я не видел, до нашего приезда ещё было, но люди сказывали, страшен был, синий и лиловый весь, лицо перекошено…

— Упокой его Боги и Святые с миром. Упрямый был человек, если ремесло не передал — не знаю, что там будем брать теперь. Но вы ведь ещё груз принять должны были?

— Точно так, ваша милость, и приняли дальше в Керсеите, уже в неделе от Акебара. Пришли люди Гериела, привезли двадцать возов серого дерева и шесть возов хемпеша. Серое дерево хорошее, стволы большие, в обхват, чистые, без гнили. А вот хемпеш — стволы тонкие, в дело только у компя годны, а остальное только на щепу под выварку на краски. Гериел передал, хемпеш весь в округе вырубили, теперь только ждать, пока саженцы силу наберут. А это лет двадцать, не меньше.

— Да и не беда, Жуар, я ещё три участка арендовал. Подальше, и сильно подальше, да нетронутые. Гериел на своих дорубит серое дерево, можно даже оставить на развод сколько-то, и туда пусть переезжает. Давай дальше, времени уже много.

— Слушаюсь почтительнейше, ваша милость. Так вот, Гериела нам неделю ждать пришлось. Благо, сын комеса Гирты с нами остался, груз и солдат своих оставил. Я так почтительнейше рассуждаю, ваша милость, что он в первый раз из Делена отъехал, а Керсеит-то раз в пять побольше будет, да и развлечений там для благородного человека с деньгами не в пример больше. Так что он, сдаётся мне (извините, ежели непочтителен я), только обрадовался, что можно задержаться. Так что мы оттуда до самого Акебара всё под охраной ехали.

— А в столице что?

— В столице узнали мы, что прежний Император, да простят его Боги и Святые, к предкам своим отправился, а в Империи нынче опять смута. Кто говорит — наследник тоже мёртвый, кто говорит — живой он и скоро придёт в метрополию за короной законной своею, кто говорит — дом Аттоу опять за своё и воду мутит, и будто бы они как раз наследника похитили и убили. А слышал я и вовсе слухи странные и невероятные, будто наследник-то как раз здесь, в Кармоне обретается и корону на себя надел уже.

Интонация Кальмона сделалась вопросительной, говорил он медленно и осторожно, и видно было, что мучает его любопытство несказанное.

— Так и есть, Жуар, так и есть. Здесь Его Величество Император Йорриг Сеамас, седьмой этого имени. Во здравии, хоть и ранение перенёс, злобными предателями нанесённое, да, во славу Всемогущих, не смертельное и ныне не опасное. Не сомневаюсь, Жуар, что ты Императора ещё увидишь в должное время.

Кальмон, сильно потрясённый, совершил требуемые традицией поклоны и прочие телодвижения, хоть видно было, что он сильно смущён непонятностью последствий.

Гильдмайстер задал ему ещё несколько незначительных вопросов о поездке и сделал жест, отпуская. К его удивлению, Кальмон задержался, потупившись и снова принявшись мять шапку, коя внезапно и незаметно опять появилась в его руке.

— Что ещё? — Спросил гильдмайстер.

— Так что вот, ваша милость, осмелюсь ещё почтительнейше и покорнейше доложить, что есть у меня послание к вам от лиц, пришедших в наш Гильдейский Дом, как узнали они, что я из Кармона прибыл. Они меня вызвали на улицу, завели там в кабак приличный, заказали всего на большую сумму и поставили мне есть-пить. А между тем стали спрашивать, правда ли, что я из Кармона в Акебар явился, да от кого именно. А как узнали, что от вашей милости, так стали обхаживать, будто я благородный, и всё обиняками расспрашивать, знаю ли я что про Его Величество. Когда же услышали, что уехал я из Кармона, ничего не зная про Императора нынешнего, да продлятся его дни, и про события здешние, о коих ваша милость мне столь неожиданно поведали, так стали спрашивать, скоро ли я обратно. Я им как есть сказывал, что в Акебаре мне сидеть незачем, а в Кармон отъеду, как соберусь. И тут они мне и говорят, что они, мол, из кумпании торговой гальвийской, где сам король Гальвии в кумпанах, и что хотят они с новым Императором мира и торговли, выгодной для обеих сторон, а для того ищут, кто бы их к Императору подвёл да про их намерения добрые рассказал.