Тарзанариум Архимеда - Кацай Алексей Афанасьевич. Страница 26

Она просто на мгновение замерла на самой кромке лунного кратера и, по каплям выжимая из себя равновесие, покачнулась и начала падать вниз, в желтое мерцание безвоздушного пространства. Лунная поверхность, шпили, затянутое мерцающей поволокой небо, склон кратера, снова — лунная поверхность, сначала медленно, а потом быстрей и быстрей, начали вращаться вокруг нее. Трещала ткань скафандра. Уши переполнял колючий электронный шорох. Внутренняя пустота наполнилась свинцовой тяжестью.

И когда тело Барбикен замерло на конце борозды, пропаханной им по внешнему склону кратера, желтое мерцание обволокло его плотным пульсирующим коконом. В последний момент сквозь янтарную кисею Руслана внезапно различила какое-то движение. Атлетическая фигура обнаженного юноши плавным бегом приближалась к ней. Развевались, словно на ветру, длинные каштановые волосы. Мощная мускулистая грудь равномерно вздымалась глубоким ровным дыханием. И молодое красивое лицо с широко поставленными, слегка удлиненными глазами, склонялось над ней. А потом Руслана потеряла сознание.

14 марта 1932 года,

Аламогордо (штат Нью-Мексико, США)

Билл Маккольн с трудом выходил из полубессознательного состояния, приподнимая тяжелую, как гиря, голову. Она болела так, что казалось, словно ее огрели прикладом винчестера. А может, и действительно огрели? Он огляделся, пытаясь вспомнить сразу весь вчерашний день. Дешевая меблировка такой же дешевой гостиницы явно не способствовала этому. Поскольку была ему совершенно незнакома. Или знакома?

Со стоном Билл откинулся на влажную от пота подушку, одновременно засовывая под нее руку. Старый дружище «кольт» был на месте. Значит, все обстоит более или менее нормально. Но, все-таки, более или менее?

Устав от непривычно длинного ряда вопросов, Маккольн, кряхтя сел на кровати и изо всех сил потер руками лицо. В нос шибанул запах перегара. Странно, но это почему-то отрезвило его почти мгновенно. Брезгливо поморщившись, Билл вспомнил вчерашнее утро, когда он оставил-таки копов с носом. Вот с этим самым крупным носом, который сейчас вдыхает не выветрившиеся ароматы отвратительного пойла.

И из чего его только гонит этот морщинистый, словно ящерица, муншайнер [3], встретившийся Биллу вчера вечером в баре с громким названием «Лунная Юкка Страны Очарования»?! Впрочем, когда он шепотом, с многозначительным подмигиванием, заказывал чай, а потом, стараясь не поперхнуться, тянул из чашки совершенно иной крепкий напиток, тот не показался ему таким уж отвратительным. Скорее даже наоборот. В горле у него тогда пересохло, а тело было насквозь пропитано липкой холодной изморосью туманов Скалистых гор.

Нет, запутал он следы на «отлично»! Копы ищут его сейчас в Карлсбаде, а он, изрядно попетляв по окрестностям Розуэлла, направил свой старенький «ройс» через перевалы. В Аламогордо. Конечно, до мексиканской границы отсюда дальше, чем от Карлсбада, но это компенсируется большим спокойствием. Как там говаривал старенький учитель-испанец в их техасской школе, рассказывая о рычаге Архимеда? Проигрываем в пути — выигрываем в силе. Билл плохо запомнил школьный курс, да и в колледже, не блистал знаниями, больше напирая на спорт, но эти слова почему-то глубоко врезались в его память.

Память, оно конечно… Но что же еще вчера вечером было? Маккольн напрягся, вырывая из серого вещества обрывки воспоминаний. Багаж спрятанный под камнем на окраине Аламогордо… Пьяные разговоры с сухоньким стариком-муншайнером… Нелепые предложения о контрабанде самогона вместо нормального спирта… Какая-то потаскуха, которую он выставил из своего номера…

Черт! Разговоры он зря разговаривал. Прожженным бутлегером от него несет за версту. Интересно, ничего больше не выложил? Не должен. Пребывание в команде Аль Капоне научило крепко держать язык за зубами в любом состоянии. Это вчера он расслабился. Устал. Проклятые гуверовские ищейки плотно сели на хвост. Гнали его от самого Чикаго. Из пятерых парней остался он один и отрываться в одиночку от своры полицейских было трудно. Очень трудно. Да еще через пустыню. Но он смог! Смог!..

«Не спеши», — охладил самого себя Маккольн, подходя к окну. Запыленный «ройс» с помятым бортом стоял под облезлой оградой. Над горами вставало солнце. Багаж ожидал его на выезде из городка. «Хвалить себя будешь в Мексике. И моли Бога, чтобы не пришлось прорываться через границу со стрельбой и пулей в области сердца. Или живота». Ах, Мексика, Мексика!.. К черту все! Затаюсь на пару лет. Отдохну. Устал…

В дверь постучали.

Билл метнулся к кровати, выхватывая револьвер из-под подушки, и замер сбоку от входного проема.

— Кто там?

— Ваш завтрак, мистер Николь.

Николь?! Ах, да! Именно так он вчера представился в орхидейно-лунном и пустынном, как и весь этот городок, салуне. Ну, что ж, Николь, так Николь. Билл опустил револьвер, завел руку за спину и открыл двери.

В лоб ему уперся длинный ствол железного собрата его оружия.

— Спокойно, — выдохнул прямо в лицо Маккольна усатый толстяк в форме шерифа. — Спокойно, дружище.

За его спиной маячило еще два человека. Как темно-зеленые кактусы в красной пустыне Среднего Запада. Форма у «кактусов», впрочем, была черной.

— Брось оружие, — дружелюбно посоветовал шериф. — Не нарывайся на неприятности, парень.

Маккольн вяло разжал кулак и его «кольт» глухо упал на пол.

— Вот так. Молодец, — не оставляя добродушного тона, нагнулся за оружием не званный — очень не званный! — визитер. А руки его напарников уже ощупывали тело Маккольна и профессиональными движениями обшаривали гостиничный номер.

— Чисто, сэр, — через минуту доложил один из них.

— Вот и славненько, — отдуваясь и обмахиваясь широкополой шляпой, выдохнул шериф и присел на кровать. — Один — на выход, второй — под окно. Машину потом вместе посмотрим. А пока мы с мистером Николем, — это имя он произнес с явной насмешкой, — про жизнь нашу неустроенную говорить будем. Или устроенную, Маккольн? — кольнул он Билла взглядом из-под широких мохнатых бровей.

Тот спокойно пожал плечами:

— Вы принимаете меня за кого-то другого, сэр.

— Да ну! — деланно изумился собеседник, приподнимая свои моржовые усы. — Надо же! Старым стал. Зрение подводит. И память.

Билл молчал, глядя в окно. Вот и все. Попался. Просто и банально. Шериф сверлил его насмешливым взглядом.

— Да присядь ты, — в конце концов прокряхтел он. — Вон и стульчик в углу стоит. Удобнее будет и тебе, и мне. Поговорить надо.

Билл бросил на него быстрый взгляд. Хотя револьвера старик так и не опустил, но процедура ареста пошла в каком-то незапланированном направлении. Интересно, в каком? Ладно, сейчас разберемся. Маккольн потер нос, взглянул в окно, за которым уже расхаживал полицейский, и тяжело опустился на стул. Улицу с него тоже было видно не плохо.

Шериф заметил деланно равнодушные, но острые, взгляды Билла и усмехнулся:

— И не думай, дружище. Я-то старый, но помощнички у меня — кровь с огнем. С прицельным огнем, заметь, Маккольн.

Билл снова пожал плечами:

— Я же сказал, что вы ошиблись.

— Угу. Это ты, братец, ошибся, когда через перевал поперся. Наши козлы горные от радости, конечно, заблеяли, когда подумали, что ты на Карлсбад дунешь. Там дорога, мол, до самых пещер просматривается да простреливается. Наперерез поскакали. Молоды еще… Но ты ведь не прост, Маккольн. Не прост ведь, а? — Неожиданно в упор спросил шериф. И поняв, что отвечать ему не собираются, продолжил: — Если б ты был таким уж простаком, то в двадцать девятом, после чикагского Дня Валентина [4], тебя сразу же повязали бы. Я, брат, тогда именно в Чикаго дослуживал, — как-то мечтательно протянул шериф, — но уже собирался в кактусовом штате [5] век доживать. А чего? Работенка не пыльная. Места спокойные. Если кто хочет в Мексику махнуть, то почему бы не помочь? За умеренную, естественно плату. Я же, — нагнулся старик к Биллу, — не верю почему-то, что ты к мексикашкам в гости пустой едешь.