Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 (СИ) - Этери Анна. Страница 34

…Я над чем-то смеялся, запрокинув голову, сидя на софе, где очутился каким-то чудом. Вуаль дыма заволакивала комнату, оседала на бархатных подушках, скрадывала отблески света зажженных масляных ламп, просачивалась сквозь полупрозрачные занавески, развешанные по всей комнате — за ними мерещились человеческие силуэты. Откуда-то лилась чистая струнная музыка.

Эсмирато кружился в завитках дыма с демонической улыбкой.

— Как думаешь, — зашептал мне в ухо Венди, — у него есть что-нибудь под халатом?

Мысли то стремительно летели, словно мотыльки на свет, то вязли как в болоте.

— Иди да проверь.

— Я не по этой части.

— А я по этой?

Девушка с заплетенными во множество косиц волосами и большими подведенными тушью глазами, словно сотканная из ароматов масел и вездесущего фиолетового дыма, облаченная в шаровары из зеленого шелка и золоченый лиф, плавно двигалась в танце. Сверкала браслетами на щиколотках и запястьях. Перетекала из одного положения в другое, как ртуть.

Я любовался ею, завороженный и взволнованный.

— Нравится моя тель'яри

? — донесся до моего сознания голос Эсмирато — Хочешь, она будет твоей?

В памяти сонно всплыло «наложница», и я удивленно посмотрел на принца. Но того рядом не оказалось. Может, он спросил меня миг назад, а может и час. Время странным образом растягивалось, замирало, а то вдруг неслось с невероятной скоростью.

Окутанный вуалью дыма рядом с тель'яри

кружил Венди с развивающейся занавеской в руках. Я почувствовал укол ревности, но не шелохнулся, наблюдая за танцем, подперев пальцем висок.

— Она сказала, что я ее господин, — поведал он, вернувшись из плена красавицы.

— Неужели? — Получилось неожиданно злобно. — Может, тогда заберешь ее в свой гарем?

Он рассмеялся, будто я сказал какую-то шутку, и исчез в дымке.

В следующий раз Венди обнаружился сладко спящим на ковре в обнимку с… бархатной подушкой. За окном царили сумерки. Сколько прошло времени?

Поднявшись с софы, ощутил ветерок, так чудесно освежающий, и заметил колышущиеся занавески в соседней комнате. Там располагалась спальня, стояла большая кровать под шелковым балдахином. Помедлив у открытых дверей, решил, что пора уходить, пока темный еще что-нибудь не придумал, но меня остановил его голос.

— Входи, не стой в дверях.

За занавесками у распахнутого окна его было почти не видно, лишь силуэт на фоне темнеющего неба.

Честно говоря, я бы лучше ушел.

— У вас красивый закат.

— Да, — согласился я.

— Но в Кэшнаире красивее.

Если он остановил меня, чтобы сказать это…

— Я думал, он везде одинаков.

— На родине лучше. На родине все лучше, — вздохнул он. — Но не будем об этом. Вспомнив о Кэшнаире, я лишь хочу сказать, что традиции и обычаи нашей страны нами свято чтятся. Мы вовсе не варвары, как считаете вы. — Варвары? Как это он точно подметил.

Я встал рядом с ним у открытого окна. Внизу, окутанный легким покрывалом надвигающейся ночи, раскинулся сад. Деревья безмолвными стражами обступали озеро, вобравшее в себя краски неба — от всех оттенков фиолетового до темно-синего.

— Она тебе нравится?

— Кто? — не понял я.

— Моя сестра.

Я замер, ошарашенный тем, что он осмелился спросить напрямик. Да кто он такой, чтобы я с ним об этом распространялся?

— Не пойми неправильно, но я за нее переживаю и хочу убедиться, что твои намерения не поставят под угрозу ее будущее.

Не пойми неправильно? Да я его вообще не понимаю. Вряд ли Кадемония нуждается в его защите. Об этом ему и сказал.

— Кадемония?! — удивился он. — Нет, я о Лилу-Анне.

— Лилу… Анне?!

— Не отпирайся. Мне все известно. Ты был у нее позапрошлой ночью. — В его голосе скользнула надменность, которую он так тщательно пытался скрыть.

Я хотел возразить, но язык прилип к небу.

— Лилу-Анна молода и наивна. Не хотелось бы, чтобы ты этим воспользовался, — рассуждал он развязно, будто речь шла о птичках, а не о… чем-то важном.

Я сжал кулаки. Да лучше я воспользуюсь тем, что мы одни, и набью тебе морду! Но сдержался. Отец говорил: «Дай врагу выговориться, и он скажет больше, чем собирался». Пусть болтает, что хочет. Сюда я затем и пришел, чтобы… А зачем я пришел?

— Я тебя понимаю. У меня тоже есть сестра, — прервал я Эсмирато. Какие бы мудрости не изрекал отец, а для того, чтобы им следовать, у меня терпения не хватит. — Я уважаю Лилу-Анну, будь уверен. И попал в ее покои случайно. — Не ты ли приложил к этому руку вместе с Кадемонией? Знать бы, зачем? — Направлялся я вовсе не к ней, а… просто заблудился. С тобой что, такого не бывает?

Даже в сумерках видел его изумленное лицо.

— Со мной часто, — добавил, чтобы добить. А что — сам напросился.

Глава 15 Пляска теней

Луна красным шаром застыла над озером, проложив сверкающую дорожку света на водной глади. Воздух наполняли незамысловатые трели сверчков. Жуки-огневики голубыми блестками усеивали берега, поросшие травой и деревьями. Позади в сумерках белел дворец. С того дня, как в нем поселились темные, он стал сосредоточением зла.

Ничто так не действует на нервы, как неудачное соседство.

Я пошатнулся. Фиолетовый дым кальяна давал о себе знать. Я только надеялся, что меня не будут мучить галлюцинации, как после фиолетовых грибов в покоях сераскира. Венди говорил, что к этой фиолетовой отраве со временем привыкаешь. Посмотрим.

Кальян… И почему принял предложение этого двуличного темного? В голове вертелись образы: девица с изумрудными глазами, пляшущий принц в развевающемся халате… Я замер, разглядывая черную грэмуру с красными, как рубенит, глазищами. Теперь и это! Галлюцинация? Иначе, откуда она здесь?

Маленькая, ростом чуть больше белки, с кисточками на ушах, грэмура глядела настороженно.

— Что ты здесь делаешь? — Я, должно быть, спятил, если разговариваю с видением. Ей неоткуда тут взяться. Разве только Пати обзавелась зверушкой Черных Лугов — кроме нее никому в голову не придет приручить дикую кошку.

Я уселся на траву, любуясь бликами озера. Дым из головы никак не выветривался. Если кэшнаирцы постоянно балуются кальяном, непонятно, как они способны решать вопросы государственной важности. Хотя куда там государственной… Добраться ли до кровати или заночевать прямо тут — уже представляется сложным решением.

— Каков наглец! — вспомнилось бесцеремонное поведение и вызывающие слова Эсмирато. — Ну, я ему покажу традиции и обряды Саразийской Империи! Узнает из первых рук!

Покосился на грэмуру, она на меня, сидя в пяти шагах.

— Проклятый фиолетовый дым!

— Почему ты меня там бросил?

Кантэль подлил в мою чашку лечебного отвара от головной боли. На деле «головная боль» сама ко мне пришла, приняв облик Венди, возмущенного до глубины души.

— Мог бы и меня от кэшнаирца забрать!

— Я не носильщик.

— Хотя бы разбудил!

— Пробовал… придушить тебя подушкой, но ты даже не пошевелился. Крепко спал.

— Меня не надо было подушкой! — разгорячено продолжал Венди. — Если бы ты знал, какой позор проснуться на полу в покоях этого… — Он попытался подобрать приличное слово. Безуспешно. — Он меня вышвырнул! Я ему этого не прощу! — Плюхнулся в кресло, отобрал у меня чашку с отваром и жестоко выпил ее на моих глазах. Такого нельзя спустить!

— Кантэль. — Камердинер склонился ко мне. — Налей ему еще. Пусть лопнет!

— Правящая династия, — проворчал Венди. — Одни повелительные наклонения! Что у вас, Ваше Высочество, что у…

— Кого? — Пусть только попробует сравнить меня с Эсмирато.

— А я молчу, — присмирел он.

— Вот и молчи. — Я поправил камзол из синего бархата. — А у меня есть что сказать. Одно важное дело. — Венди сразу забыл все обиды и придвинулся ближе. — Вчера наш разлюбезный принц вызвал меня на разговор, ну и немного открыл карты. Сказал, что ему известно о моем ночном посещении Лилу-Анны, и он обеспокоен…