Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 (СИ) - Этери Анна. Страница 9

Полянку украшали белые цветы и ленты, развешанные на кустах. Здесь уже присутствовали некоторые высокопоставленные чины, чтобы засвидетельствовать обручение. Возле алтарного камня стоял служитель Лагаса в багрянце и золотой тиаре, хмуро взирая на мир. Должно быть, вытащили из постели ни свет ни заря и приволокли к злокозненному камню. Понимаю. Мне тоже не до веселья. Как представлю, что меня ждет… И зачем вчера выпендривался, жизнь свою спасал?

Узнать бы, что там за невеста мне уготована. Как-то уже свыкся с мыслью, что это Лилу-Анна, а тут… Вечно у темных недомолвки и интриги. Ну что могут быть за «неотложные дела» у Первой принцессы, что она не смогла прибыть на важный для каждой девушки обряд? Пусть это Эль’Саапрана кому-нибудь другому заливает.

Я даже надеялся, что Первая принцесса не приехала именно из опасений быть убитой коварным врагом, то есть нами. Другие подозрения меня мучили не в пример острее. Политика политикой, а не хотелось бы брать в жены чучело. Вот будет здорово, если ее лицо выглядит как подметки моих сапог, а фигура такая, что лучше жениться на лунном бегермоте. Что за ерунда — обручение вслепую? Я отцу было заикнулся, мол, посмотреть бы, что там за девица, а он сразу — внешность не главное, главное душа. Что же он сам-то на первой красавице женился? Посоветовать и я могу, а на деле?

На востоке розовело утро, заливались ранние птахи, пахло лесной свежестью.

Я спешился, бросил слуге поводья и собрался было ссадить с лошади Лилу-Анну, когда столкнулся с Венди, торопившемся к девушке с тем же намерением.

— Ты чего? — измерил я друга требовательным взглядом. То, что Патриция его не замечает, вовсе не повод цепляться к моей невесте. Пусть и временно исполняющей эту обязанность.

— Ты не умеешь обращаться с женщинами! Здесь нужен тонкий подход. — Он протянул руки к Лилу-Анне.

— Это я-то не умею? — Да в меня до седьмого пота — моего, кстати — вколачивали придворный этикет и особенности обхождения с дамами!

Я отвел его руки в сторону.

Перехватив мой взгляд, Лилу-Анна заерзала в седле и опустила глаза.

— Вот видишь — смущаешь девушку. Тут надо деликатней, — снова потянул он к ней свои лапы, и я опять их оттолкнул.

— Это я-то смущаю? Да ты все утро трындишь о ее красоте и прелести маленьких ножек. Посторонись! — отпихнул я его бедром и протянул руки к принцессе. В этот момент она, видимо, устав от наших препирательств, попыталась слезть с другой стороны лошади и с хрустом ломаемых веток свалилась в кусты.

— Ваше Высочество! — кинулись к ней слуги, среди них мельтешило и лицо Сопраны. — Что с вами?

Только этого не хватало! Сейчас начнется… Девичьи слезы, охи, ахи… Канитель. Чего, спрашивается, поперся помогать? Вон Венди желанием горел. Сейчас бы обошлись без драматизма.

Лилу-Анна вскочила на ноги с красным, как луна, лицом и смущенно огляделась. В ее волосах торчали ветки и листья. Не обращая внимания на вопросы о своем самочувствии, она подобрала длинные юбки и припустила бегом. Чудная девчонка! Никогда таких не встречал.

— Рот закрой! — посоветовал я Венди, надеясь, что он не видел меня в таком же положении.

Церемония проходила без лишней торжественности. Как только выловили невесту и привели к алтарному камню, так и началось… Я с трудом подавил зевок, слушая традиционные при обряде помолвки слова служителя. Лилу-Анна замерла по левую руку от меня и будто даже не дышала, устремив взор куда-то вдаль. В ладонях она стискивала букетик тряпичных лилий. Постойте-ка, а не одну ли из таких подарили мне на игрищах? Неужели это от нее?

— Обменяйтесь обручальными браслетами, — отвлек от мыслей голос служителя.

Лилу-Анна засуетилась, словно надеялась обнаружить браслет в складках своего платья. Случайно коснулась моей руки и обмерла, широко распахнув глаза.

— Ваши браслеты, — почтительно склонился слуга, держа на бархатной синей подушке два изящных украшения с красными камнями. Считалось, что рубенит, символизирующий красную луну — хранительницу нашего мира, скрепляет сердца. Что в нем заключена толика магии самой луны. Что, даря рубенит, ты обещаешь человеку о нем заботиться. Не знаю, сколько в том правды, но, одевая на руку Лилу-Анны браслет, я почувствовал, как в груди разливается тепло. Она неумело — браслет то и дело выскальзывал из ее пальцев — закрепила мне на запястье знак обручения.

Мы стояли рядом, почти соприкасаясь камнями в браслетах, слушая, как служитель возносит завершающую обряд молитву Лагасу.

Что ж… То хорошо, что кончается.

Следующим пунктом значился пикник. Пледы, разосланные прямо на траве, корзинки с фруктами и легкими закусками, зонтики, укрывающие особо чувствительных дам от солнца. Навес со столиком, за которым сидела императорская чета. Хмурые физиономии кэшнаирцев. В воздухе витало легкое напряжение, но ощущали его далеко не все. Э’шер внимательно следили за темными. Темные за э’шер. А посреди этого недружелюбного обмена взглядами — идиллическая картина мира и покоя — пикник. Порхающие бабочки над полянкой с цветами одних и мрачный лес за спинами других только усугубляли различия. А мне приходилось соприкасаться с обоими мирами.

Первый тост подняли за обрученных. Нам троим — куда без Венди? — подали слабого вина. Еще утром отец прочитал мне нотацию насчет чрезмерного возлияния… «не хватало, чтобы наследный принц спился!» — громыхал он. Подумаешь, с горя лишнего тяпнул. Не каждый день объявляют, что у тебя будет невеста, хочешь того или нет. А теперь еще и выясняется, что невесты две! Я хмуро поглядел в бокал и вылил его содержимое под куст. Надо что-то придумать. Не жениться же, в самом деле, на темной?

— Чего такой мрачный, будто хвост прищемили?

Пати… Явилась не запылилась!

— Сармурато грави Кармаэль сапратория,* — обратилась она на кэшнаирском к Лилу-Анне. (Не обращай внимания на Кармаэля, он всегда такой (кэшн.)*)

— Чего ты обо мне наговорила? — спросил я сдержанно.

— Повезло, говорю, что жених ненастоящий. Фикция!

— Фикция?

Венди задумчиво припал к бокалу. Я ткнул его в бок.

— Сказала, чтобы она не обращала внимания на твой дурной характер, — перевел он.

— Венди иска тар нетерно*, — доверительно поведала Патриция принцессе. (Венди языком чешет, как помелом метет (кэшн.)*)

— А теперь что? — нетерпеливо спросил я.

Друг невозмутимо пожал плечами:

— Говорит, что тебе надо брать пример с меня.

— Да ну?

— Стэрх грэ*! — выдохнула Пати с понимающей улыбкой. (Два олуха (кэшн.)*)

Венди приоткрыл рот…

— Переводить не надо, — упреждающе поднял я руку.

Чтобы не стоять истуканами, Пати предложила сыграть в игру, сказала, что, как бы то ни было, сегодня отличный повод повеселиться. Венди с радостью ее поддержал. Большинством голосов — виконт, отирающийся поблизости, разумеется, занял позицию Патриции — было принято решение играть, и у нас с Лилу-Анной не осталось выбора.

Знал бы я, чем дело кончится…

Венди на ломаном кэшнаирском взялся в общих чертах объяснять принцессе суть игры. Под конец девушка вспыхнула как утренняя заря.

— Ты сказал облапить?! — сурово уточнила Патриция. — Догнать и облапить? Тебя что, в кабаке языку обучали? Что ты мелешь!

Венди смутился, промямлив, что немножко запутался в наречии. Как он вообще на кэшнаирском два слова связал?

Сестренка, хмурясь, достала батистовый платок, и ее суровый выбор пал на провинившегося. Так первому водить сомнительная честь досталась Венди. Пати завязала ему глаза, крепко затянув кончики платка — я даже забеспокоился, как бы он после такой «экзекуции» не ослеп — раскрутила на месте, словно игрушечного волчка, и Венди, точно одуревший выпень*, растопырив руки и покачиваясь из стороны в сторону, кинулся нас ловить, реагируя на хлопки. Он неуклонно следовал за Патрицией, будто знал, где она находится — может, чувствовал запах ее фиалковых духов? И совсем скоро поймал.

— Пати! — радостно оповестил он округу, стягивая повязку, и на его лицо набежала тень. Ибо то, что он поймал, и отдаленно не напоминало мою сестру. — Виконт… — Это был неуклюжий и нескладный молодой человек с широкой улыбкой на лице. — Это Вы…